Громкий согласный крик прокатился под сводами зала, и настроение стало приподнятым и боевым. Оставив мужчин вырабатывать стратегию, Алиенора удалилась в свои покои. Они знают, как правильно организовать оборону. Эти стены долго не выстоят – отряд Артура прорвется к главной башне за два дня или даже быстрее. Значит, им нужно продержаться как можно дольше.

С немногословной властностью она приказала слугам натаскать воды в ее покои и запасти провизии на несколько дней: яиц, сыра, корнеплодов, муки и меда. Они смогут делать суп и печь хлеб. Также она распорядилась о том, чтобы наверх принесли материалы для строительства баррикад. Даже если враг ворвется в главную башню, внутри ему тоже придется сражаться за каждый шаг.

Рихенза закатала рукава и с энтузиазмом принялась за работу.

– Мне понадобится меч, – бросила она, расставляя под дверью сосуды с мыльной водой, чтобы в нужный момент вылить ее на крутые и узкие ступени башни.

Алиенора посмотрела на нее спокойно:

– У меня в сундуке лежит меч Ричарда. Можешь взять его.

– Я серьезно говорю, – заявила Рихенза.

– Знаю. Я тоже.

Девушка утерла пот тыльной стороной ладони и заткнула под вимпл выбившийся локон.

– Он ничего не добьется этой осадой, только заслужит вечное проклятие.

– Это война, – пожала плечами Алиенора. – Ни о чем таком он и не думает. Я часто видела это и раньше. Слишком часто.

Утром опять явился посланец от Артура и был приведен в большой зал. Дальше Алиенора не пустила бы его, потому что знала: он будет все разглядывать, оценивать и запоминать, чтобы доложить графу. Ее люди донесли, что внук собрал свои требушеты и уже начал, пристреливаясь, закидывать город камнями и валунами.

Человек Артура был средних лет, с седеющей бородой и пронзительными голубыми глазами. У двери он отдал свой меч, и одет был в простую котту, а не в доспехи, чтобы подчеркнуть миролюбивость намерений.

– Госпожа, граф Бретани опасается за вашу безопасность, – произнес посланец с бретонским мелодичным акцентом. – Он просит вас довериться его милости и отдаться ему на попечение, дабы он мог уберечь вас от всякого вреда.

Алиенора предложила ему вина и, когда он отказался, развела руками:

– Ну как хочешь, а я выпью. И мне надо сесть. Рихенза, прошу тебя…

Внучка помогла ей дойти до оконной ниши, попутно бросив на вестника полный укора взгляд, словно говоря: как можешь ты быть частью силы, что посмела пойти с оружием против этой старой беспомощной женщины? Она осторожно усадила Алиенору на скамью, обложенную подушками. При этом королева, на мгновение выйдя из роли, успела ей шепнуть:

– Возможно, наше время на исходе, но, с другой стороны, с этим человеком мы можем играть сколь угодно долго.

Как и полагала Алиенора, посланец Артура оглядывался с живым интересом, оценивая толщину стен и подсчитывая количество мужчин в зале.

– Ну что же, месье. – Королева возвысила голос. – Подойди и скажи мне снова то, что только что говорил, да погромче, слух-то у меня не тот, что в прежние дни.

Ему ничего не оставалось, кроме как подойти к окну вслед за престарелой королевой и повторить речь заново. Алиенора не давала ему спешить, часто переспрашивая и уточняя каждое слово. Наконец она откинулась на подушки и подождала, пока принесут и разольют по кубкам вино.

– Но я и так чувствую себя в безопасности, – произнесла она озадаченным и недовольным тоном. – Вокруг меня стоят вот эти стены, рядом добрые люди, готовые меня защитить. Да и кроме всего прочего, у моего внука и в мыслях быть не может такого, чтобы напасть на меня.

И пусть первоначально посланец отказался от вина, теперь, когда перед ним поставили кубок, ему пришлось из вежливости сделать хотя бы глоток.

– Разумеется, госпожа, – принялся убеждать он королеву, – и ваш внук тоже хочет вас защитить! Но он попросту не может этого сделать, пока вы не перешли на его попечение. В какой-то момент вам все равно придется покинуть крепость, так почему не сейчас? И тогда никакой осады не потребуется. Вы с графом Бретонским сможете наслаждаться общением друг с другом и пиром в вашу честь. Какой смысл лишать себя удобств и отдохновения?

– Так все это ради того, чтобы пригласить меня на пир? Ох, юноша, насилу поняла. – Алиенора одарила посланца сладкой улыбкой, приправленной ядом. – Если твой господин желает отобедать со мной как внук, а не как противник, тогда мы будем рады поделиться с ним нашими припасами. Передай ему эти мои слова. Хочу знать, что он ответит. А мне больше нечего сказать. И я хочу отдохнуть и подумать в тишине, вся эта суматоха меня слишком утомила.

У посланца Артура не было выбора. Он поднялся и стал прощаться, но, и кланяясь, не переставал изучать все детали крепости и ее защитников. Алиенора после его ухода осталась в зале, и ей принесли низкую скамеечку, чтобы королева могла вытянуть ноги.

– Артур будет вести переговоры еще какое-то время, – пояснила она Рихензе. – Ему нужно оправдание хотя бы в собственных глазах, что, мол, он пытался решить все миром. Чем дольше мы сможем тянуть время, тем больше у нас шансов на спасение.

Через час посланец вернулся. Алиенора заставила его ждать столько времени, сколько потребовалось бы резвой лошади на преодоление четырех миль. На этот раз он наотрез отказался от вина и был немногословен:

– Госпожа, мой господин говорит, что он пойдет против вас только в том случае, если вы сами вынудите его к этому, а он не желает ссориться с вами. Если вы сдадите крепость, все будет хорошо.

Алиенора долго играла с перстнем на правом указательном пальце и после продолжительной паузы – еще четверть мили – ответила:

– Что ж, раз твой господин мне не противник, пусть войдет в мои ворота. Я прошу только об одном: он должен прибыть без какого-либо оружия, как ты сюда пришел. И я от имени короля Иоанна готова принять у него клятву верности. – Внезапно она выпрямилась и ястребиным взором уставилась на посланца. – Передай ему это, и если он согласится, вот тогда все действительно будет хорошо.

Посланец встретился с ней взглядом, и королева увидела, что он наконец понял ее игру и проникся к ней уважением.

– Госпожа, я передам ему ваши слова, но не думаю, что они ему понравятся.

– Это ему решать. Я не могу отвечать за то, что ему нравится или не нравится. Ему дан ответ, пусть поступает, как знает. Да, и скажи ему, если он не захочет делать то, что я предлагаю, тогда ему лучше убираться восвояси, да побыстрее. Ко мне вот-вот прибудет с визитом сын. Ты уверен, что не хочешь отведать моего вина?

– Благодарю, госпожа, но нет. Я должен спешить с ответом к своему господину. – Посланец поклонился и торопливо ушел.

После этого в зале установилась тишина. Алиенора с трудом поднялась на ноги. Королева дрожала, но не от отчаяния, а от усталости и гнева.

– Теперь они атакуют, – сказала она Рихензе. – Закрывайте окна, запирайте ставни и будьте наготове.

Ричард въехал в Ле-Ман через полтора дня пути. Его гнедая лошадь спотыкалась и хромала, когда они добрались до ворот крепости. Да и сам юноша почти выпал из седла, едва конюх подошел взять у него поводья.

– Присмотри за ней, – велел Ричард. – Дай ее все самое лучшее.

Весь в пыли и в поту, с трудом передвигая ноги, он ввалился в покои отца следом за слугой, возвестившим о его прибытии.

Иоанн, занятый беседой с капитанами своих наемных воинов, удивленно воззрился на сына.

– Артур осадил королеву Алиенору в Мирбо, – выговорил Ричард. – Я едва успел выбраться из крепости, когда он уже был на подступах к городу. Им не устоять дольше двух-трех дней, и половина этого времени прошла, пока я скакал сюда. Ты должен торопиться!

Крайнее удивление на лице короля сменилось грозным гневом.

– Что? – Он вскочил на ноги, шагнул к Ричарду и встряхнул его за плечи. – Что ты такое бормочешь?

Ричард покачнулся. Иоанн схватил чашу, из которой собирался пить Уильям де Браоз, и сунул ее сыну в руки: