– Чертово солнце убивает меня. Я увлажняю кожу как ненормальный. Всем, чем можно, черт дери. Чертовым алоэ. Всем подряд.

Другой понимающе кивал.

В рамках проекта мне придется подумать о своей коже. Рак кожи – самое распространенное онкологическое заболевание в мире. Американское онкологическое общество сообщает о двух миллионах случаев в год только в США. Кроме того, как сказали бы мои друзья с Пенсильванского вокзала, кожа выдает ваш возраст. Этот месяц станет месяцем моей кожи.

Но что выбрать? Производство средств ухода за кожей – индустрия с оборотом 43 миллиарда долларов, и уровень шарлатанства здесь зашкаливает. Журналист и врач Бен Голдакр развенчивает мифы в своей книге «Обман в науке». Производители добавляют ингредиенты с «научными» названиями («экстрагированная особым образом ДНК лосося»). Если бы наша кожа действительно усваивала ДНК лосося, отмечает Голдакр, результат не понравился бы целевой аудитории.

Выбор так широк, что голова идет кругом. Но Голдакр пишет, что, если у вас нет проблем с кожей, подойдет любой увлажнитель. Сейчас я пользуюсь лосьоном жены.

Морщины – другое дело. Из десятков средств лишь некоторые действительно работают. Самое эффективное – третиноин, больше известный как ретинол (витамин А). Третиноин, или трансретиновая кислота, помогает клеткам вырабатывать коллаген, придающий коже эластичность. Третиноин используется не только в косметических, но и в медицинских целях. The New York Times пишет, что он применяется для лечения предраковых состояний кожи. Исследования показывают, что после двух лет лечения аномальные клетки превращаются в нормальные.

По моей просьбе дерматолог прописывает мне ретиноловую мазь. Она неоправданно дорога – 80 долларов за 62 грамма. Я решил выполнить требование хотя бы для того, чтобы парень из страховой компании посмеялся от души.

Я наношу густую белую мазь на кожу лба и вокруг глаз. Неделя – ничего. Две недели – ничего. Третья неделя… уже кое-что. Четвертая неделя – определенно кое-что.

Глубокие морщины вокруг глаз не исчезли, но мелкие разгладились, как поверхность надутого воздушного шарика.

Это не эффект плацебо, я спрашивал Джули.

– Ты выглядишь моложе, – говорит она. – Странно.

– Возьми себе, если хочешь.

– Зачем? – спрашивает Джули. – Она что, мне нужна?

Ха, вопрос в духе Джо Пеши[177] («Я что, похож на клоуна?»). Победы здесь быть не может. В конце концов, ты даешь задний ход и в тебя стреляют из «Глока 19». Джули взяла-таки мою мазь, и мазь выстрелила. Лицо Джули покраснело и опухло.

– Придется тебе иметь дело с морщинистой старой мной, – говорит Джули, возвращая мне тюбик.

Я снова стал наносить мазь каждый вечер. Я заметил, что углубления на коже заполняются, как следы на песке во время прилива. Стыдно сказать, сколько времени я провел перед зеркалом, изучая кожу вокруг глаз. Никогда не думал, что беспокоюсь из-за этих маленьких морщинок. О чем тут беспокоиться? Они отражают индивидуальность, правда?

И все-таки это фантастическое ощущение, когда причинно-следственная связь столь очевидна. Пользуешься мазью – морщины исчезают. Photoshop, только в реальной жизни.

Потом я принялся изучать остальное лицо. Что еще я могу исправить? Как насчет подбородка? У меня он плавно переходит в горло, получается своего рода «подбогорло». Или мой немного асимметричный нос? Не нужно ли его выправить?

Но через пару минут я бросил это занятие. Я напомнил себе, что тще-славие сродни наркотику.

Мы видим, как стремление к физическому совершенству перерастает в безумие. Как звезда реалити-шоу может сделать 43 пластические операции в течение месяца, а журналист Алекс Кучински – написать целую книгу[178] о нездоровом увлечении пластической хирургией.

Плюс у ретинола есть свои недостатки. Он делает кожу более чувствительной к ультрафиолетовому излучению, а значит, подверженной солнечным ожогам. И только Бог знает, какие еще непредвиденные побочные эффекты могут проявиться через много лет. Не говоря уже о постоянных расходах.

Поэтому однажды в среду я убираю мазь в дальний угол шкафчика. Хотя не исключено, вернусь к ней перед встречей с читателями. Так сказать, в деловых целях.

В детстве моя кожа почти не знала солнцезащитных средств. Я любил загорать. Мне почему-то казалось, что, загорев, я выгляжу не таким костлявым. В результате моя кожа усеяна кратерами, «гусиными лапками» и пигментными пятнами.

Мне любезно напомнили об этом во время последнего отпуска. Женщина, с которой мы познакомились, заметила, что мы с Джули молодо выглядим. Мы просияли. Но ее муж, дерматолог, сказал:

– Нет. Я вижу, что кожа повреждена. Очень сильно.

Он догадался, что нам за сорок. Джули до сих пор не может ему этого простить.

– Если ты не работаешь на детском празднике, держи свои догадки по поводу возраста окружающих при себе, – сказала она.

Но в том, что касается нашей кожи, он был прав.

И в этом я решил обвинить Коко Шанель. Изучая историю загара, я узнал, что французского модельера считают крестной матерью современного загара. Веками представители среднего класса избегали загара из страха выглядеть как крестьяне, работавшие в поле. Но в 1923 году Коко Шанель отдыхала на яхте своего друга-аристократа в Средиземном море и сильно загорела. Вскоре золотистая кожа стала предметом вожделения, знаком того, что вы можете позволить себе каникулы на залитом солнцем пляже.

Прочитав об этом, я добавил Коко Шанель в свой список величайших злодеев. Только подумайте, сколько смертей от рака кожи на совести этой женщины. Тысячи? Миллионы? Может быть, это слишком сурово. Может быть, эта восхитительная элегантная дама, делавшая шляпки и придумавшая ночное одеяние Мэрилин Монро («пять капель Chanel № 5»), не заслужила моего гнева? Может быть, мы не должны обвинять ее и только ее? Может быть. Но, скажу в свою защиту, за Коко Шанель числятся и другие грехи. Во время нацистской оккупации у нее был долгий скандальный роман с офицером германской разведки, и впоследствии ей было предъявлено обвинение в коллаборационизме. (Она избежала суда только благодаря вмешательству друзей из британской королевской семьи.) По иронии судьбы, она оказалась причастна к каждому из двух противоположных зол: превосходству белой расы и загару.

Коко Шанель нужно было больше солнцезащитного средства. Намного больше. Как и многим из нас. Как говорят дерматологи, когда американцы наносят солнцезащитное средство, они берут его слишком мало (от четверти до половины необходимого количества).

Американская ассоциация дерматологии рекомендует каждые два-четыре часа наносить шот[179] солнцезащитного средства. Солнцезащитными средствами нужно пользоваться постоянно, даже в пасмурную погоду (80 % ультрафиолетовых лучей проникает сквозь облака) и зимой (особенно снежной зимой, потому что снег отражает солнечный свет).

Поэтому однажды субботним утром, перед тем как отвести детей на день рождения, я выдавил целый шот Coppertone Sport с защитой широкого спектра (и с антиоксидантами) и, обмакнув палец, начал размазывать средство по коже.

Емкость шота 30–45 мл. Трудно представить, сколько это, пока не испытаешь на себе. Вперед, я жду. Все еще жду. Видите? Вы буквально выбились из сил, выдавливая средство из тюбика, так?

Я смог полностью облиться лосьоном четыре раза. Я сиял, как Мистер Вселенная, только без его впечатляющего рельефа.

– У меня кончились части тела, – сказала Джули, пытаясь нанести лосьон. – Кажется, он у меня во рту. Косметические компании, должно быть, приплачивают дерматологам.