Рефлексотерапевт зовет меня в кабинет. Она представляется: Галина. Это крупная немолодая женщина с челкой и заметным русским акцентом. Ее белый халат испещрен надписями, например словами «мир» и «покой» на английском и китайском языках.

– Что вас беспокоит? – спрашивает она.

Я рассказываю про боль в плече. Она кивает, что-то записывает. Затем десять минут распрашивает меня, снова записывая ответы.

– Вы потеете?

– Да.

– В каких местах?

– Подмышки и лицо.

Я оглядываюсь. Полумрак. Больше похоже на венскую кофейню, чем на кабинет западного врача, залитый слепящим светом. Стены увешаны восточными веерами и анатомическими таблицами.

Выяснив необходимые подробности (сон, стул, особенности питания), Галина встает с кресла:

– Вы готовы?

– Готов. Кроме головы. Я не хочу, чтобы трогали голову.

– Но я работаю именно с головой.

Очевидно, в родной России Галина не усвоила, что клиент всегда прав.

Я не могу сдержать стон. Любые, даже не требующие прокалывания прикосновения к голове пробуждают мой давний невроз. Иррациональный страх повредить мозг. В детстве было еще хуже. Моя голова была неприкосновенна. Меня нельзя было дружески потрепать по макушке. Никакого футбола, где могут стукнуть мячом по башке. А если бабушка хотела поцеловать меня в лоб, я реагировал как Шугар Рэй Леонард[109]. Сейчас я разрешаю Джули взъерошить мне волосы, но в остальном по-прежнему осторожен.

– На голове меньше всего нервных окончаний, – уверяет Галина. – Это наименее болезненно.

Я слабо улыбаюсь.

– В обморок падает один человек из ста. Обычно это взрослые мальчики, – смеется Галина, подводя меня к другому креслу в центре кабинета.

– В какой точке болит сильнее: 1, 2, 3 или 4? – Она надавливает пальцами на разные точки вокруг моей лысины.

– Три, – отвечаю я.

– Знаете, иглоукалывание, скорее всего, появилось в России, – рассказывает она, растирая кожу на голове спиртовым тампоном. – Первое тело со следами иглоукалывания обнаружено в Сибири. Это мумия.

Я не могу спорить с женщиной, которая готова вонзить что-то острое в мою беззащитную голову. Она вытаскивает иглу размером со спичку и снимает с нее голубой пластиковый колпачок. Затем я чувствую укол, потом – как игла с почти неслышимым, но отчетливым звуком проходит сквозь несколько слоев кожи. Это не слишком больно (раза в два сильнее комариного укуса), но от этого звука у меня внутри все переворачивается.

– Если хотите, можете посмотреть в зеркало, – говорит Галина.

Я встаю и осторожно подхожу к зеркалу. Вот она, торчит из моей головы, как крохотная антенна.

Снова надавливая на какие-то точки у меня на голове, Галина знакомит меня с теорией.

– Мы имеем дело с энергетическими каналами. С дорогами, проходящими по вашему телу. Энергия может концентрироваться в одной части организма, и тогда другим частям будет не хватать энергии.

Акупунктура как эвакуатор, который расчищает пробки, чтобы ци (энергия) могла беспрепятственно проходить по каналам-меридианам.

Эти каналы связаны с разными частями тела. Сегодня она работает с легочным каналом, который связан с моим больным плечом.

Галина вводит мне еще одну иглу в голову и третью – в левую ногу. Она вонзается в ногу стремительно, как в мультфильме стрела попадает в мишень.

Сразу после сеанса иглоукалывания я отправился на тренировку к Тони.

– Сколько иголок она в тебя воткнула? – спрашивает он.

– Три.

– Три? – смеется он. – Да тебя провели, друг. Крупно провели.

Тони рассказывает мне, что его рефлексотерапевт вводит минимум 40 игл. Даже когда работает с собаками (это его подработка).

Как досадно. Мне ввели меньше иголок, чем среднестатистическому скотч-терьеру. Галина сочла меня недостаточно мужественным и обошлась тремя иглами? Нужно было хотя бы десяток.

Но вот что странно. Несмотря на то что меня проткнули всего в трех местах, я чувствую себя лучше. Не идеально. Но намного лучше.

Впервые за несколько месяцев я могу поднять руку, не корчась от боли. Впервые за несколько месяцев я беру гантели тяжелее хот-догов и делаю жим от плеча.

– Невероятно, – говорю я. – Магия вуду работает. По-настоящему работает. Так что же произошло?

Чтобы узнать это, давайте ознакомимся с научной точкой зрения.

Мнения врачей делятся почти поровну. Половина исследований показывает, что акупунктура эффективна, половина свидетельствует о ее неэффективности. Прослеживаются определенные культурные особенности: японские исследователи чаще приходят к выводу об эффективности иглоукалывания, чем американские.

Некоторые из недавних исследований показывают, что акупунктура лучше, чем ничего. Но тот же эффект дает и «фальшивая» акупунктура, которая представляет собой произвольное введение игл.

Таким образом, существует четыре объяснения тому, что случилось сегодня:

1. Китайские целители правы. Иглы восстанавливают циркуляцию моей энергии по меридианам. Я просто слишком привержен западному образу мысли.

2. Существуют акупунктурные точки, которые реагируют на введение игл, но механизм уменьшения боли науке неизвестен.

3. Введение игл практически в любую часть тела (за исключением глаз) облегчает боль. Очевидно, за счет выброса опиатов.

4. Это эффект плацебо.

Мои предположения? Только предположения: сочетание третьей и четвертой версий. И к четвертой я бы не стал относиться скептически.

Чем больше я читаю о плацебо, тем больший трепет испытываю. Люди – мастера самовнушения. Это наш величайший дар, наряду с речью, математическими способностями и умением делать мягкое мороженое.

Плацебо (от лат. «ублажу») – любое средство, не имеющее лечебных свойств, но приносящее пациентам настоящую или воображаемую пользу. Наверное, это самый действенный метод в истории медицины. Он справляется с болью лучше, чем аспирин, опиум и лед, вместе взятые.

Плацебо помогает при десятках болезней и состояний. Конечно, при боли. Но также при кашле, эпилепсии, синдроме раздраженного кишечника, астме, болезни Паркинсона и др. Оно эффективно приблизительно в 30 % случаев.

С моими детьми плацебо срабатывает еще чаще. Поразительно, как полоска липкого пластыря растворяет боль. Лукас может взвыть, если ему наступили на палец, но, как только пластырь касается его ссадин, он снова сияет. Сыновья так верят в целительную силу пластыря, что думают, будто он может решить почти любую проблему. Когда у нашего Sony перегорел предохранитель, Джаспер в надежде оживить телевизор наклеил на экран пластырь.

Если бы вы заглянули в голову кому-нибудь из моих сыновей, то увидели бы, что под воздействием плацебо в его мозгу происходят глубокие изменения, аналогичные происходящим при приеме настоящего обезболивающего средства. Вот как описывает это Тернсторм в The Pain Chronicles: «В ходе эксперимента, проводившегося в 2005 году в медицинской школе Университета Мичигана под руководством доктора Йон-Кара Зубьеты, участникам вводился физраствор и после этого делалась томограмма мозга. Всем участникам говорили, что эти инъекции облегчают боль. Участники сразу же испытывали облегчение, и скрининг показал почему: томография продемонстрировала активность тех зон мозга, которые отвечают за выработку организмом собственных опиатов (эндорфинов, энкефалинов и динорфинов). То есть мнимые обезболивающие стимулировали синтез настоящих».

И это касается не только обезболивания. Плацебо может стимулировать и другие клеточные изменения. Исследование, посвященное астме, показало, что при использовании псевдоингалятора воспаление в легких уменьшается.

Это производит гнетущее впечатление. Столько лекарств – не больше чем фальшивки, а ваш мозг оказался шулером, который обманывает остальной организм. Но у меня другое мнение. Эффект плацебо меня воодушевляет, ведь, чтобы почувствовать себя лучше, достаточно что-то сделать (и не важно, что именно). Секрет в том, чтобы просто оторвать зад от дивана.