Джули ненавидит, когда я смотрю такие программы. Она на противоположной стороне спектра. Наше общество помешано на гигиене сверх всякой меры, считает Джули, и это делает нас слабаками. «Вперед, – говорит она мальчикам, – играйте в песочнице, что бы папа ни говорил про остатки экскрементов. Пейте из фонтанчика». Несколько месяцев назад Зейн ел мороженое из дорогого магазина в нашем районе. Вдруг рожок упал на тротуар. Удивительно, но он нисколько не огорчился. Вместо этого он опустился на четвереньки и принялся слизывать лакомство с тротуара, будто золотистый ретривер. Женщина, проходившая мимо, воскликнула: «О боже!» Но Джули… Джули и бровью не повела. Нью-Йорк – одна большая тарелка.

А встреча, которая у меня запланирована, нравится Джули еще меньше. Я договорился о беседе с доктором Филипом Тьерно, директором направления «Клиническая микробиология и иммунология» медицинского центра Лэнгон при Нью-Йоркском университете, также известным как Доктор Микроб. Он эксперт из экспертов.

– Он потакатель, – говорит Джули. Может быть, ее слова не лишены смысла.

Но если моя цель – стать самым здоровым из всех ныне живущих, я должен выяснить, как побороть микроорганизмы.

Я прихожу в лабораторию Тьерно и вижу, как он изучает бактерию на слайде. У Тьерно лысая голова, аккуратная седая борода, круглые очки в тонкой оправе. Он протягивает мне руку для приветствия.

Что? Доктор Микроб хочет пожать мне руку? Это невозможно. Я предлагаю ему соприкоснуться локтями.

– А, этот парень определенно знает, что делает, – говорит доктор Тьерно. Я широко улыбаюсь. Мы заходим в его тесно заставленный кабинет: микроскоп, слайды, книги по биологии, одиннадцать бутылок с моющими средствами. Играет Бах.

Прежде всего, Тьерно хочет донести до меня, что микробы страдают от «плохого пиара». Большинство бактерий безвредно. Микроорганизмы фактически составляют бо́льшую часть человеческого существа. 90 % клеток в нашем организме – микробы и только 10 % – собственно человеческие. Микробы у нас в животе, во рту, на бровях.

Мы произошли от микроорганизмов. Древнейшая известная форма жизни – обнаруженный в Австралии окаменевший микроорганизм, возраст которого оценивается в 3,5 миллиарда лет.

– Нас окружают 60 000 видов микроорганизмов, но патогенны только один или два процента. То есть от 600 до 1200 видов, совсем немного.

Ах, но эти 600–1200 – не хотел бы я оказаться рядом с ними. Только подумайте: инфекционные заболевания остаются главной причиной смерти. Тревожная статистика. Каждый год 100 000 людей на Земле умирают от инфекций, полученных в больнице. Или, к примеру, по данным центров по контролю и профилактике заболеваний, каждый год 76 миллионов человек в США заболевают из-за микробов в пище.

Доктор Тьерно начал свой путь, прочитав в восемь лет биографию Джозефа Листера. Листер и мой герой, британский врач – основоположник хирургической антисептики.

– Еще большим героем был Земмельвейс, – Тьерно имеет в виду венгерского врача Игнаца Земмельвейса. – Он мыл руки после осмотра беременных, когда большинство акушеров просто вытирали руки о халат и разносили смертельно опасные инфекции от одной женщины к другой.

Мытье рук – страсть доктора Тьерно. Он считает, что нужна масштабная публичная просветительская кампания вроде направленной на борьбу с курением.

– Это самое важное, что вы можете сделать для своего здоровья, – говорит он. Не исключено, его слова не лишены смысла.

Проблема в том, что мало кто делает это правильно. Большинство из нас ненамного лучше французских аристократов при дворе Людовика XIV. В те времена, рассказывает Тьерно, врачи советовали мыть лишь кончики пальцев, опасаясь, что с водой могут передаваться болезни.

Тьерно, который утверждает, что не простужался четыре года, ведет меня в туалет, чтобы провести мастер-класс по мытью рук. Он выдавливает жидкое мыло на руки. Перед тем как подставить руки под струю воды, он вспенивает мыло сорок пять секунд.

– Между пальцами. Под ногтями.

Он сжимает руки и трет их друг о друга. Он проводит большим пальцем под ногтями и ладонью по запястью. Это выступление виртуоза. Он как Йо-Йо Ма, играющий на виолончели, или Аль Пачино, выкрикивающий ругательства. Недосягаемая высота для того, кто привык ополаскивать руки за пять секунд.

– С днем рождения, Филли, – поет он, перед тем как закончить. – С днем рождения тебя!

(Для тех, кто не знает, поясняю: вы должны петь эту песенку, когда моете руки, чтобы точно знать, сколько времени вам нужно.)

Когда мы возвращаемся в его кабинет, я забрасываю его вопросами, которые ему задает каждый микробофоб.

– Помогают ли Purell и другие антисептики для рук?

– Да. Но вы должны убедиться, что используете достаточно антисептика. Капля должна быть размером с 25-центовую монету.

Исследования показали, что это снижает риск простудных заболеваний минимум на 40 %.

– Я пользуюсь им с удовольствием, но жена ненавидит этот запах, – говорю я.

Доктор Тьерно принюхивается.

– Что здесь ненавидеть? Скажите ей, что он пахнет как водка.

Так случилось, что я провел некоторое время на сайте Purell. Там размещен список из 99 мест, где скрываются микробы (журналы в самолетах, билеты в кино, кнопки на заправках, пульты кондиционеров в гостиницах и т. д.), – список забавный и пугающий. Единственное место, которое туда не включили, – сами диспенсеры с Purell. Знаете, они кишат микробами. Вот такой парадокс, один из самых опасных для здоровья.

– Могут ли Purell и антибактериальное мыло породить «супербактерию»? Вроде метициллин-устойчивого золотистого стафилококка?

– Нет. У микроорганизмов не развивается устойчивости к спирту или антибактериальному мылу, только к антибиотикам.

Тьерно советует не увлекаться антибиотиками, но Purell и антибактериальное мыло не порождают «супермикробов».

– Нужно ли использовать антибактериальное мыло?

– Обычно в этом нет необходимости. Можно обойтись обычным мылом и теплой водой. За исключением тех случаев, когда вы готовите, особенно мясо.

Тьерно говорит, что его любимое – Dial Complete.

– Как насчет защитных масок?

Тьерно надевает их в самолете.

– Как-то я летел во Францию, и прямо за мной сидела женщина, которая все время кашляла. Я попросил стюардессу пересадить ее, потому что она очень больна. Стюардесса ответила, что свободных мест в самолете нет. У меня не было маски, и через три дня я заболел. Больше этого не повторится.

Перед уходом я дарю ему свою «библейскую» книгу. Он благодарит, но признается, что протрет обложку перед чтением.

Я ухожу, испытывая воодушевление и стресс одновременно. Джули права. Он потакатель.

Объективности ради хочу заглянуть по ту сторону баррикад, тем более что многие ученые согласны с Джули.

Они называют свою теорию гигиенической гипотезой. Смысл в том, что дети в современных развитых странах недостаточно контактируют с микроорганизмами и это сбивает с толку их иммунную систему. Клетки иммунной системы лишены возможности научиться распознавать плохих парней и бороться с ними. Возможно, именно излишняя стерильность – причина стремительного распространения аллергии и астмы.

Я звоню иммунологу Мэри Рюбуш, автору Why Dirt is Good[77], манифеста приверженцев гигиенической гипотезы.

– Это своего рода маятник, – рассказывает она. – Первые несколько тысячелетий существования человеческого вида такого понятия, как чистота, просто не было. Затем, осознав связь между чистотой и здоровьем, мы перегнули палку.

Как и Тьерно, она может похвастаться завидным здоровьем.

– Не помню, чтобы я простужалась или чтобы у меня болела голова, и при этом никакой гигиены.