Когда добрые русские люди нуждались в моей священнической помощи, их шестое чувство политической безопасности подсказывало им, что они не должны приходить за мной во французское посольство. Они уже достаточно рисковали, когда их видели рядом со мной в церкви. За все время моего пребывания в России только один раз меня посетила в посольской квартире одна ничего не подозревающая женщина с просьбой провести богослужение на похоронах. «Ангелы-хранители» не помешали ей войти; они никогда никому не препятствовали на виду у всех, тем более что Большая Якиманка очень оживленная улица; больше я эту женщину не видел.
Если я ездил на трамваях, один из «ангелов» садился вместе со мной в вагон, а его компаньон следовал на расстоянии на автомобиле МВД. Как и во многих современных городах, в Москве постепенно отказывались от трамваев, заменяя их менее шумным электрическим и автомобильным транспортом. Обычно пассажиры входят в общественный транспорт сзади, а выходят из передней двери. Стоимость поездки пропорциональна ее протяженности и количеству багажа, который везет пассажир. Весь маршрут движения разделен на зоны и соответственно оплачивается. Эта удобная система используется во всех странах Европы. Российские правила позволяют старикам, больным, беременным женщинам и инвалидам войны входить в транспорт через переднюю дверь, и для них отведены специальные места, которыми также могли пользоваться агенты МВД.
Кондуктор собирает плату за проезд; когда транспорт переполнен, пассажиры передают кондуктору свои копейки по цепочке, называя стоимость билета, которая при передаче повторяется несколько раз. Потом через те же самые руки билет безошибочно передается пассажиру в обратном направлении, сопровождаемый стандартной формулой: «Передайте, пожалуйста». И хотя вагон может быть набит до отказа, такая передача всегда происходит без осложнений. Те, кто может это себе позволить, покупают месячные проездные билеты на все виды транспорта. До последней девальвации рубля неквалифицированный рабочий должен был заплатить за такой проездной билет одну четвертую часть своей зарплаты в 200 рублей; сравнительно немногие русские люди могут позволить себе такую роскошь.
В Москве, как и в других больших городах, в транспортной системе бывают часы пик. Кроме этого военные заводы по всему Советскому Союзу работают 24 часа в сутки даже и после войны. В то время как западные страны начали переводить свое производство на мирные рельсы, Советы расширяют военное производство несмотря на то, что их представители с трибуны ООН горячо защищают мир. Для такого перенаселенного города, как Москва, это означает, что одни заводские смены приходят на смену другим, и таким образом огромные массы населения беспрестанно перемещаются по городу. Московский общественный транспорт переполнен уже не только в часы пик. Советские законы о рабочей дисциплине и запрете на опоздания очень строги; никто не хочет платить штрафы за опоздания.
Контролер, проверяющий правильность оплаты за проезд, может появиться в вагоне на любой остановке, и если он обнаруживает, что пассажир проехал дальше оплаченной остановки, пассажира штрафуют на месте. Если контролер обнаруживает безбилетника, его ссаживают на ближайшей остановке и ведут в милицию; правонарушитель должен предъявить паспорт, или трудовую книжку, или другие документы. Если при нем нет достаточно денег, из его зарплаты или пенсии ежемесячно высчитывается сумма штрафа. Штраф особенно велик на поездах дальнего следования, где есть еще и дополнительный риск нарваться на агентов МВД помимо железнодорожной милиции. Вся транспортная система Советского Союза контролируется специальным подразделением МВД. У любого иностранца, осмелившегося в часы пик ехать в трамвае или автобусе, останутся незабываемые воспоминания; ему будет достаточно лишь одной поездки. «Крупные шишки», директора предприятий, известные артисты и военные высокого ранга оставляют эти транспортные «удовольствия» для трудящихся масс в соответствии с лозунгом «каждому по потребностям».
Есть еще одно явление, с которым коммунистам не удалось справиться, — это мелкое воровство. Им занимаются в общественном транспорте специалисты своего дела, работающие парами, которые обычно бритвенными лезвиями разрезают одежду своих жертв. Боязнь получить телесное повреждение предостерегает от того, чтобы поднимать шум, — разве что милиционер окажется совсем рядом.
Я ездил практически по всем трамвайным маршрутам, а мой «ангел-хранитель» стоял рядом с глупым, самоуглубленным видом, которым отличаются все эти парни. Мне часто хотелось заплатить за его проезд, но я не показывал виду, что знаю о слежке. Если бы я подал малейший знак одному из них, что знаю его, то второй сообщил бы об этом куда следует. И этого было бы достаточно для обвинения в раскрытии государственной тайны.
Вначале меня не сочли достаточно важной персоной для такого эскорта: его ко мне прикрепили позже. Мой автомобиль был в списке французского посольства; на бумаге он принадлежал посольству. В Советском Союзе автомобили, так же как и частные лица, должны иметь паспорта, выданные специальным отделом МВД, функционирующим под вывеской «Городская милиция». Он ведет учет всем личным автомобилям, так же как и гражданам любой страны, находящимся в границах СССР. Такая регистрация давала возможность получать бензин на мой номер автомобиля; иначе я бы не смог покупать его. Такой порядок существовал до Второй мировой войны, когда Франция разорвала дипломатические отношения через неделю после нападения Германии на СССР. Даже после этого я продолжал получать ограниченное количество топлива через турецкое посольство, представлявшее интересы Франции в то время. Но это длилось недолго.
Проблема возникла, когда Министерство иностранных дел дало указание конфисковать все французские автомобили в Москве. А так как мой был в этом списке, Бюробин прилагало массу усилий, чтобы отобрать у меня автомобиль. Но мне удалось отстоять его благодаря быстрому маневру с моей стороны: к большому удивлению главы Бюробин, мне удалось зарегистрировать автомобиль в собственность. В наказание меня вообще лишили права на заправку топливом, причем этот особый знак «заботы» был продемонстрирован в тот самый момент, когда США начали поставлять на основании ленд-лиза тысячи тонн высокооктанового бензина своему «доблестному союзнику».
Я вполне уживался с моими «ангелами». Я вовсе не замечал их, за исключением тех случаев, когда у хороших русских людей, общавшихся со мной, начинались большие неприятности после моего появления в их домах при вызове для совершения религиозных обрядов. Слежка порой прерывалась на несколько месяцев, похоже, что мои соглядатаи требовались Берии для более важных дел, чем наблюдение за тем, как я совершаю помазание больного или отпевание умершего. Сигнал о возобновлении слежки появился в виде маленького «форда» модели 1937 года. Сначала мои «ангелы» следовали за мной на советском автомобиле М-1, 4-цилиндровой машине, которая более-менее едет, только если ее не слишком понукать. Не являясь специалистом в автомеханике, я все-таки не согласен с теми, кто превозносит успехи советского автомобилестроения.
По мнению некоторых, советские автомобили очень прочные потому, что состоят из небольшого количества деталей. Это хорошо для обычных обстоятельств мирной жизни, когда они не работают на износ. В условиях войны, когда машина эксплуатируется на полную мощность и в любую погоду, советские автомобили не выдерживают. Я видел бесконечные колонны и конвои моторизованного транспорта, идущего на фронт и обратно. В стране только через год после начала войны почти не осталось советских автомобилей. Эти бесчисленные колонны включали американские грузовики, британские и канадские машины и поврежденные в боях немецкие дизели.
Многие ли знают о том, что во время войны в СССР было передано полмиллиона американских грузовиков и транспортных средств всех типов? А то, что Советы производят сегодня в области авиационных двигателей, в том числе и реактивных, купленных в Великобритании, — это другое дело. И то, что они создают эти модели после войны, используя в качестве экспертов немецких и чешских инженеров, — это тоже другая история. Я не пытаюсь дискредитировать возможности Советов при условии, что им помогают иностранные специалисты. И доказательство этого — выпуск в Советском Союзе великолепных «линкольнов», пока американские техники заставляли русских механиков и конструкторов придерживаться технических заданий и инструкций. Производство этих автомобилей было остановлено, как только прекратилась иностранная помощь.
