«У Наполеона, как известно, были жирные ляжки, которые гадко, мерзко тряслись, причём не от русского холода, а от отрицательности персонажа».
Новое поколение выбирает конкретность. Оно очень не любит абстрактных рассуждений. Новое поколение немногословно. Если уж писать, так писать по делу. Мальчику в школе сказали: надо написать сочинение на тему «Собака — член моей семьи». Мальчик и пишет:
Вот такое вот у меня развлечение. То ли весёлое, то ли грустное. Скорее — весёлое. Потому что наш народ никогда не унывает. Весело у нас всегда, даже на поминках. И везде мы норовим развлечься.
Кстати, ходил тут как-то на одно из московских кладбищ. Ну уж никак не собирался развлекаться. Совсем, казалось бы, не место. И вдруг смотрю — могильная плита, а на ней надпись: «Я — пас».
Оказалось, здесь похоронен один известный московский картёжник. Вот это я уважаю.
Чтобы вам не было скучно, предлагаю вашему вниманию ещё несколько текстов для «оголтелого» ржания.
«Державин по дороге в гроб заметил Пушкина и благословил его на одном из лицейских утренников».
«Репетилов был очень шумовой, всё бегал, как заяц, по обществам и думал, что это за героика».
«В принципе Троекуров был нормальный мужик, слегка хамоваст и самодурист, а так терпимо».
«Пугачёв в „Капитанской дочке“ до конца отрабатывает гринёвскую дублёнку».
«Онегин ел шницель с кровью и бекон» («roast-beef окровавленный» — В.Е.).
«Онегин — ленивец, „труд упорный ему был тёщин…“»
«Правильно сказано: у нас нет ничего, кроме Пушкина, а всё остальное вышло из „Шинели“ Гоголя».
«Характер у Печорина был контрастный: бывало, дунет сквознячок — он весь задрожит, как банный лист, а то поедет ночью на охоту и спокойненько задерёт кабана».
«Душа Печорина сжилась с бурями, вихрями и качками, и на берегу ему тоска зелёная».
«Печорин в своём психодневнике без зазрения совести разбичёвывает себя в качестве лишнего человека».
«Ночью Печорин учредил мордобой, а когда к нему нагрянули детективы, он ложно зевал и прикрывался насморком».
«Горцы в „Герое нашего времени“, надетые в националистические костюмы, представляли собой калорийное зрелище».
«Фет первый в нашей поэзии стал звукописать. Он писал так звучно, так мастерски, что до сих пор остаётся неподражаемым образцом в этом деле».
«Чичиков так крепко мусолил руку Манилова, что тот прямо не знал, куда подевать несчастную конечность».
«Непроходимость и скудный менталитет Коробочки приводят Чичикова в транс».
«Птится Тройка, куда ты едишь! — как бы пророчески орёт Гоголь в спину Чичекова».
«Штольц был весь экономный и старался тратить каждый день по доллару».
«У Штольца не было никаких жирностей и округлостей, типа щёк. В нём не было ничего лишнего: ни слов, ни движений, ни чего-то остального».
«Обломовщина спряталась в халате барина Ильи и выглядывает оттуда своим жирным непроспатым лицом».
«Халат Обломова весь вспотел, встрепался и облежался до нитки».
«Конфликт Базарова и Кирсанова был неистебимый, они спорили до пены во рту, эти дети разных теорий».
«По внешнему виду Базаров похож на взъерошенное животное с красными руками».
«За нигилизм и резьбу несчастных квакушек Базаров получил от лагеря дворян обзывательство лягушатника».
«Поэма Некрасова „Кому на Руси жить хорошо“ начинается с первой главы, а заканчивается последней. Такова композиция поэмы Некрасова „Кому на Руси жить хорошо“».
«Сначала Достоевский хотел „Преступление и наказание“ назвать „Алкаши“ в честь Мармеладова».
«Живут герои Достоевского недружно, каждый норовит испортить атмосферу вокруг себя, чтобы ближний задохся от безысходности».
«Мармеладский был пьянь, и от него круглодневно пахло перегноем».
«Ростов добровольчески пошёл на фронт и воевал, как доблестный зверь».
«К Кутузову приехал фельднигер (фельдъегерь — В.Е.) с весточкой о французской атаке».
«Болконские жили в центре России на Лысой горе».
«Наполеон ведёт кровеносную борьбу с Россией».
«Наполеон считает себя суперчеловеком, Александром Македоновским, а сам пигмей с толстыми ногами».
«Наполеон был агрессивный и много о себе думал, и Кутузов его сделал терпежом, потому что он был мудрый, хотя и одноглаз».
«Князь Андрей работал у Кутузова адюльтером».
«У князя Андрея были очень маленькие руки, у Пьера — толстый лик и очки, у княжны Марьи глаза излучали лучи, а у Элен Курагиной — каменные плечи, как в статуях. У каждого в портрете была художественная деталь, ловко подхваченная автором».
«Пьер в Петербурге, став Безуховским, ведёт праздливый образ жизни, хуллиганничает с медведями, пьёт и свинячит».
«Пьер в плену встретил Козьму Пруткова» (имеется в виду Платон Каратаев — В.Е.).
«Наташа Ростова отнюдь не смазливиста, но из неё так и происходит житейская энергия».
«Юная Наташа мила и сообразительна. И все мы, читатели, с удовольствием вкушаем молодую Наташу, её лицо, фигуру, весь её юный организм».
«Один из героев Андрея Петровича Чехова, заболевая гриппом, чихнул в затылок авторитетному бюрократу. Это произошло в театре. Чуть позже, забоявшись мести, он сильно взнервничался и умер».
«Ионыч стал усиленно копить средства, размордел и опустился, и об любви уже не вспоминал, только о финансах».
«Чем же кончается „Вишнёвый сад“? Плохим: сад уже на вырубке, а Фирса замуровали живьём».
«Маяковский в своих смелых балладах частит бюрократизм на чём зря и по чём свет стоит».
«Когда Ахматова слышала приглашения уехать за границу, она плотно зажимала уши и оскорблялась своему патриотизму».
«В своих стихотворениях Есенин постоянно скорбит о своей былой кучерявости».
«Бунин, психолог хоть куда, всех героев соответствовал себе, своим плюсам и недоделкам, а поэтому, о чём бы он ни писал, он делал под себя».
«Пока толстый пингвин оттирается жиром об скалы (мещанство), буревестник (революционная общественность) летит, оптимистично разложив крыла над бурей».
«Шариков душит кошек и кусает себе подмышки. Кошки и блохи — пережитки прошлого. Шариков ещё по сути собака, хотя и с двумя ногами».
«Шарик очень умён, он даже знает, как пахнут пролетарии и опознаёт в зад главрыбу».
«Берлиоз осклизнулся на масле, и голова его отрубилась трамваем. И всё это с подачи дьявола».
«Коровьев и Бегемот устроили в Москве такую бучу, что все органы бегали на ушах в поисках таинственных сорванцов».
«Всех русских писателей так или по-другому вытравливают, но они не прогибались перед системой, написывая всё новые и новые классные памятники литературы».
«Эзопов язык — это такая особая речь, когда говорится одно, думается другое, и всё это вместе не замечает царская или советская цензура».
