— Почему хищные? — спросила Алёна.

— Ну, это долгая история, а нам надо осмотреться и определить, куда двигаться дальше, — Фариселл встал на ноги и огляделся.

— Надо вернуться за Киллем и Силлем, — воодушевлённо предложил Авельир. — Мы должны их найти!

— Да, — Фариселл сдержанно кивнул. — Но, сперва, мы должны доставить Избранную к Конструктору, это главная цель!

— Но… — возмущённо начал было Авельир, но Дэльвьир не дал ему договорить.

— Фариселл прав, если мы сейчас туда вернёмся, то вновь напоремся на армаду Даркфлесса, просто сложимся там безо всякой пользы и смысла, тут паузу не поставишь, чтоб потом доиграть, и с прежнего сохранения не зайдёшь ещё разок, сожрут в один счёт! Тем более, мы даже не знаем, живы ли они, и куда могло отнести течением Силля.

— Нам нужно выйти в Арвельдон как можно быстрее, теперь главное найти путь! — подытожил Фариселл.

Авельиру пришлось согласиться, хотя ему, как, впрочем, и всем остальным, больше хотелось вернуться за друзьями, но сейчас, как, ни крути, надо было думать только о главной цели их путешествия: доставить Избранную в Вавилон.

Они быстро переложили свои походные сумки, освободив их от всего лишнего, и оставили только самые необходимые предметы, оружие, какую-то пищу и немного воды. Несмотря на объёмность Алёниного тюка, было решено не оставлять вещи из параллельного мира в Адальире, чтобы приспешники Гиртрона не смогли использовать их энергию для своих злокозненных дел.

— Сейчас мы двинемся на запад через лес, — Авельир расстелил на пыльной тропе небольшую походную карту, нарисованную, очевидно, от руки, и распечатанную после на дешёвом принтере. — Затем, — его палец в изорванной перчатке с накладными металлическими ногтями скользнул вдоль извилистой линии, изображающей тропу, — пройдём через перевал, преграждающий путь в Кэльвиарон. На развилке повернём на север, и по дну вот этого распадка тропа выведет нас в Арвельдон!

— Да, точно! — воскликнул Дэльвьир. — Мы выйдем в Арвельдон как раз за Гаур-Хэс, обойдя, таким образом, опасные степи С'арруса.

— Тем более, — Авельир явно повеселел, — весь распадок полон густыми лесами, деревья своей кроной укроют нас от глаз дартгротов, здесь самый безопасный путь на этой стороне Свиреаля!

— И сколько это путешествие может занять времени? — вмешалась в разговор Алёна. — У меня ноги уже гудят!

— Мы будем делать остановки и привалы, — пообещал Дэльвьир. — Ну а если ты совсем выбьешься из сил, мы по очереди будем нести тебя, как намедни.

Алёна кивнула и рукой потёрла свои исцарапанные колючками ноги в районе голени, слова Дэльвьира не очень-то её воодушевили.

Солнце уже стало клониться к закату, новый день, проведённый в Адальире начинал казаться Алёне слишком длинным и бесконечно долгим, никогда ранее она так не уставала, даже голова вдруг заболела, наверное, от долгого пребывания на солнце.

Всё ещё опасаясь преследователей Фаур-Каста, Фариселл решил взобраться повыше в горы, он нашёл ровную площадку справа от тропы, практически вертикально всходящей по склону, на которой можно было хорошо скоротать время до восхода. Со стороны обрыва площадка была надёжно защищена огромными камнями, которые, казалось, были выточены рукой великого мастера, неся на себя следы рукотворного происхождения. Сзади, продолжающийся склон горы был сплошь покрыт прозрачным лесом из тонких кружевных деревьев, похожих на сосны, со светло-зелёной листвой, которая звенела тысячей колокольчиков при каждом дуновении ветерка, словно сделана она была из хрупкого кристалькраутского льда.

Алёна улеглась возле огромного валуна, закутавшись во все имеющиеся вещи, Фариселл прилёг рядом, облокотившись на другой камень, и надвинув капюшон на лицо. На всякий случай низкорослый рыцарь вынул меч из ножен и положил его в траву рядом с собой. Авельир устроился в кустах возле выхода к тропе, с другой стороны, чтобы слушать шаги, если кто вдруг решиться лезть в Драконьи горы, а Дэльвьир спустился на уступ, ниже их, и притаился в зарослях густого кустарника. Конечно, Авельиру хотелось бы побыть рядом с Алёной, но больше всего гота сейчас заботила безопасность девушки, поэтому он решил избрать роль дозорного, не доверяя это никому другому.

Ночь была тёплой, вскоре проглянула светлая и круглая как голубое блюдце, луна, которая показалась Алёне гораздо более крупной, чем в привычном ей мегаполисе. Подножье гор быстро устлало туманом, что струился словно вода, плавно и изящно, но вместе с тем смело и настырно.

Когда совсем стемнело, и небосклон засиял от миллиардов звёзд, в тумане у подножья горы, и дальше на струящихся дымкой голубых подлунных равнинах Арвельдона и С'аррусовой пустоши, стали различимы точки далёких костров, расположенные группами и по отдельности. Предположение Авельира, высказанное в Гленнвудском трактире оказалось стопроцентно верным, и Дэльвьир тотчас смекнул, что это стоянки дартгротов и герддронов Фаур-Каста. Наиболее яркие точки принадлежали кострищам, которые разжигали воины Фаллен-Граунда для поддержания собственной энергии, собираясь на ночлег, а слабые светлячки, небрежной рукой рассыпанные по степи — то были огненные головы самих герддронов, блуждающих в потёмках и, выискивающих, чем бы поживиться. Чудовища хоть и были железными, но и им необходимо было питаться, чаще всего они пожирали древесный уголь, остающийся после костров, так уж был устроен их организм.

Дэльвьир искренне удивился, сколько же здесь было воинов Граса Даркфлесса, ведь он и предположить не мог, что Фаллен-Граундский колдун, стараясь выслужиться перед Гиртроном, выслал в дозор добрую половину всех своих элитных войск, оставшихся в Фаллен-Граунде. Парень даже ощутил некую гордость, ведь они таки смогли прорваться сквозь эту несметную армаду прихвостней Граса Даркфлесса, а ещё он подумал, что с таким подходом к отоплению, дартгроты вмиг изведут все окрестные леса и от Гвирендорфа останутся одни пни.

Когда Дэльвьир на своём пяточке уже было, задремал, над горами разнёсся хрипловатый и величественный голос волынки, возможно, это играли монахи какого-то горного монастыря, обозначая закат светила. Когда звук стих со стороны руин древнего гирльдского хэза на соседнем утёсе немного южнее вполголоса заиграла скрипка. Дэльвьир сразу проснулся, ведь инструмент звучал совсем близко. В Адальире не знали скрипок, сходные инструменты криальтльиры имелись только в землях магистра Сан-Киви Фарфаллы, но и они звучали иначе, нежели привычные нашему слуху Страдивари. Значит, на соседнем утёсе был кто-то с Земли… Сон как ветром сдуло, Дэльвьир устремил взор в сторону развалин, и, напрягая зрение, рассмотрел среди камней слабый еле видный огонёк, словно кто-то был в развалинах, кто-то, кто развёл там костёр и играл на скрипке, созерцая его резво пляшущее пламя.

Дэльвьиру даже показалось, что он видит тени, танцующие изнутри на остатках стен, что вросли в утёс с незапамятных времён. Путник явно не случайно выбрал для ночлега именно этот полуразрушенный хэз, туда никак нельзя было добраться со стоянки вавилонцев, зато должно было быть отлично видно всю округу. Свет костра становился ярче, будто бы огонь разгорался, и подсвечивал тоненькую струйку дыма, поднимающуюся вверх из-за торчащей зубцами полуразрушенной каменной кладки у края обрыва. Скрипка продолжала играть, и голос её пронизывал всю обозримую темноту округи, продолжая своё движение эхом в пещерах и распадках. Дэльвьир успокоился и понял наконец, что странный музыкант недосягаем для него. Он устроился поудобнее, подложив руки под голову, и прилёг на правое ухо, левым чутко слушая чарующую музыку, какой давно уже не доводилось ему слышать. Ему сразу вспомнилась его деревня, где прошло всё его длинное солнечное детство. Та речушка, где он так любил купаться и клеверные луга, где паслись чёрно-белые бурёнки, и звенящие соловьиные рощи, и красивый белый домик с большой дружной семьёй, и всё прочее, что он так любил в своей жизни. И откуда, скажите, взялась эта ностальгия?! Потом ему вдруг подумалось о противоположной стороне Арвельдона, и той земле, что лежала у подножья могучего Свиреальского хребта с южной стороны. Его разум стала занимать мысль о том, а могут ли таинственные жители пещер Кау-Инс слышать сейчас голос этой скрипки, или он не долетает на такое расстояние? Его мысли становились всё более расплывчатыми и пространными, уводя разум от конкретики форм в нирвану логического бессмыслия, где только животворящие образы воображения повелевают энергией бытия, и всё, что ты можешь себе тогда представить — и есть твоя реальность.