Наступила наистраннейшая эпоха во всей Адальирской истории, началась тотальная война всех со всеми. Герддроны Свиртенгралля отыскали-таки путь на Землю, Гиртрон, одержимый идеей свершения пророчества Филлерста, и, ожидая поединщика, усилил давление на прочие королевства в попытке найти требуемого вавилонца, а рекруты Вавилона с Земли вступили в прямое противостояние с силами Т'эрауса. Отряд Брелова начал своё путешествие…

Можете себе представить, как чувствует себя молодая и неопытная по жизни девушка, впервые попавшая в незнакомое место, скажем, новоиспечённая туристка? Если вы девушка, то, наверное, знаете… Всё такое необычное и интересное, всё новое и романтичное, поэтому чаще всего именно в других странах возникают самые яркие летние романы, не приносящие никакой пользы, но оставляющие какие-то благоговейные воспоминания… Это экзотика играет с вами злую шутку, а в реальности все места на нашей планете экзотичны для приезжих и до обыденности привычны местным жителям.

Так, можете представить? Вы, наверное, не совсем понимаете к чему это… А теперь представьте, что может переживать девушка, которая только что узнала, что попала в совершенно другой мир, и не просто иную страну, а абсолютно другую реальность, и не просто узнала, а увидела, услышала и ощутила это всеми своими семью чувствами! Это и страх, и волнение, и душевный подъём, и романтическое вдохновение, которое у Алёны, впрочем, достаточно глубоко спряталось под пылью повседневных, рутинных мыслей. Она только что проснулась и уж, было, решила, что всё лишь сон, но, оглядевшись, поняла: она по-прежнему в старом трактире в Гленнвуде, а, значит, волшебное путешествие в Адальир продолжается…

Свежий ветерок пронёсся над равниной, зелёная листва, обрамляющая голубые небеса, всколыхнулась. Горный хрусталь росы засиял на этом дивном утреннем солнце подобно искрам божественного электричества. Луговые травы стали плавно перекатываться неспешной волной. Их покрытые росой верхушки, чуть опережали в движении сочные стебли, отчего над равниной двигалось как бы несколько волн, нижние разных оттенков зелени и верхняя, хрустальная россыпь ещё сохранившихся мельчайших капель ночного дождя.

Алёна вышла из своей кельи. На дубовой лестнице аппетитно пахло съестным, это с кухни доносились чудесные ароматы приготовляющейся пищи, но есть ей не хотелось. Она впервые за многие годы так сладко выспалась, и ощущала теперь прилив сил и бодрящей энергии. В холле, к её удивлению, никого не оказалось, только один торговец за столом в углу снуло потягивал из большой деревянной кружки пенное пиво. В Гленнвилле любили поспать, и в такую рань мало кто поднимался. Девушка бросила взгляд в окно на большой круглый камень — солнечные часы: тень-стрелка от большого пня в центре частично скрывалась тенью соседнего дерева, но и без того было понятно, что сейчас часов пять-шесть утра.

Алёна потихоньку выбралась из трактира и направилась в сторону луга, туда, где из-под небольшого пригорка весело журчала речка. Она остановилась, когда травы вокруг стали дотягиваться ей до пояса. Девушка наклонилась к странным распустившимся за ночь голубым цветам, напоминающим незабудки, и с вожделением вдохнула их насыщенный, чуть пьянящий аромат. Она опустилась на колени среди трав и, закрыв глаза в блаженстве, стала гладить их руками, ощущая в пальцах этот давно позабытый за длинную слякотную зиму трепет лепестков и стеблей.

Казалось, что мир в это мгновение затаил дыхание, ведь звуков в рассветный час не было никаких, только игриво журчала речка да начинали щебетать ранние птахи Гленнвуда. Алёна начала старательно вслушиваться, пытаясь, словно наполниться этим божественным всепоглощающим спокойствием и умиротворением, накопить его на потом. Словно эту простую благодать природы можно также просто положить в карманы, как и эти лепестки луговых цветов, и унести с собой. Ей вдруг показалось, что из-за леса доносятся звуки какой-то песни, она даже раскрыла глаза, будто хотела увидеть ноты отчётливее, и поняла, что музыка действительно звучит. Волшебная воздушная мелодия флейты, что доносилась со стороны величественного старинного леса, звучала так завораживающе, что Алёна словно начала таять, подобно мартовскому снежку в лучах великолепного весеннего солнца. Вдруг ей пришло на ум, что там, в её родном слякотном и промозглом городе, она бы ни за что не стала слушать такую простую и в чём-то средневековую музыку, но здесь голос далёкой флейты показался ей самым изумительным из всего, что она слышала в жизни.

Алёна раскинула руки и, откинувшись назад, плавно опустилась на мягкую, уже согретую солнцем, траву. Губы её сами собой сложились в блаженную улыбку. Теперь, если бы мы посмотрели на луг, то не заметили бы на нём никакой гостьи. Вдруг в небесах с западной стороны что-то замелькало, словно раскидистое дерево потряхивало головой на фоне яркого восхода. Калейдоскоп теней и света, привлёкший внимание Алёны, оказался всего лишь дождевой тучкой, скромно расположившейся над небольшой рощей. Изнутри тучу озаряли голубоватые всполохи, словно бушующей там грозы, но, ни грома, ни молний видно не было, лишь серая завеса спадала вниз в том месте, где туча изливалась резвым дождём на далёкие луга за рощей. Алёна приподнялась на локте, стараясь из-за высоких сочных трав рассмотреть странное облако, немного напугавшее её, но оно уже уплыло куда-то назад, превратившись в едва угадываемый силуэт на самой кромке горизонта. Луговую траву ещё раз колыхнул робкий порыв ветра далёкой непогоды, и вновь над лугом стала благодать ясного лета. Ветер унёс страх прочь, Алёна сразу расслабилась и плюхнулась обратно, подняв при этом облако пушинок и лепестков.

На противоположном краю луга у трактира, возле огромного пня показалась фигура Фариселла, вскоре сзади к нему подошёл Брелов, на нём уже не было зелёного плаща, а вместо этого парень был одет в чёрную «рокерскую» майку и кожаный жилет поверх. Они недолго о чём-то разговаривали, а после Брелов стал звать свою новую спутницу. Алёну почему-то это стало ужасно забавлять, она сперва не отвечала на оклики, направляемые вавилонцами в сторону окна её кельи, а только смотрела на своих спутников из-за высокой травы, смеясь вполголоса. А потом, когда Брелов вошёл на луг, и очутился буквально подле неё, Алёна резко вскочила на ноги, и запрыгнула Брелову на спину. От удивления и неожиданности парень вздрогнул, и схватился было за меч, но тут же понял, что над ним просто подшутили, и сам громко рассмеялся. Алёна, по правде сказать, и сама удивилась своему поступку, но здесь всё и без того было достаточно удивительным, чтобы ещё и за поведением следить. Брелов тем временем крутанулся вокруг своей оси и бросился бежать по лугу, неся шутницу на плечах. Алёна только смеялась, по-прежнему не отпуская рук, крепко держась за жилет рокера.

Возле реки Брелов остановился и, повернувшись через плечо, одарил свою наездницу многозначительным взглядом. Алёна тут же перестала улыбаться, так серьёзно он поглядел на неё.

— Сейчас вот скину тебя в ручей, будешь знать! — пригрозил Брелов и погрозил ей пальцем.

Алёна взглянула на него испугано, и машинальным движением поправив растрепавшиеся волосы, стала пытаться медленно слезть на землю. Но Брелов схватил её за руку и не позволил этого сделать.

— Шучу! — рассмеялся он торжествующе.

Теперь уже Алёна почувствовала, как над ней посмеялись, она даже немножко обиделась, что её так просто разыграли, но всё-таки в ответ тоже засмеялась. Она вновь попробовала спуститься на землю, но Брелов опять не позволил ей этого.

— Нет уж, давай я тебя донесу, а то снова убежишь в вольные поля, как дикий единорог! — сказал он, то ли в шутку, а то ли всерьёз, но спорить Алёна всяко не стала.

Фариселл удивлённо приподнял бровь, когда из-за угла трактира показался Брелов с восседающей у него за плечами девушкой.