Обстановка, да и сама квартира были полной противоположностью того, что было у Ильи в Москве, где он жил с женой. Маленькая квартирка в спальном районе на востоке Москвы, с крохотной совмещенной ванной и шестиметровой кухней, старой, весьма убогой мебелью, доставшейся по наследству от родителей Ольги и жуткими обоями в цветочек. Хоромы Бориса, а иначе их нельзя было назвать, поразили Илью. Высокий потолок, крашенные стены и простая, но стильная мебель. А главное, ничего лишнего.

— Присаживайтесь, а я сейчас, — и Борис исчез в направлении кухни.

Ольга, стоявшая возле мужа, произнесла:

— Другая страна, а кажется, что на другой планете….

— Ничего, привыкнем, — однозначно ответил Илья, продолжая стоять на месте и рассматривать комнату. Обернувшись, он увидел Бориса. Тот стоял в коридоре и, облокотившись о стену, смотрел на них.

— Я полагал, что у вас уже много лучше, чем было, — произнес Борис, — По-крайней мере, так об этом пишут и говорят те, кто ездил в Союз?

— В какой-то мере да…. но это в той части населения, которую теперь принято называть «новые русские».

— И как они? — в вопросе слышался подтекст сарказма.

— Не бывал, не знаю, но многое о чем говорят видимо соответствует действительности. Знаете, — Илье было трудно с ходу перейти на ты, — из грязи да в князи не так-то просто выскочить. Точнее, можно, только грязь и шелуха прежних привычек, вряд ли так быстро отвалится. Отсюда и разговоры о стиле их жизни. Впрочем, нам это не грозит, так что стоит ли об этом?

— Верно, верно. В таком случае, может по-русски, на кухне посидим?

— Замечательно, а то я как-то совсем растерялась…

— Оля, в Америке, самое главное, не растеряться. Стоит расслабиться, пропадешь.

— Да?

— Здесь всё иначе…. и вообще, айда на кухню, там поговорим.

В отличие от комнаты, кухня была крохотная. Почти такая же, как в их московской квартире. К тому же газовая плита смотрелась несколько допотопно. Единственное, что сразу бросилось в глаза, это огромный холодильник с двумя дверями. Чем-то напоминал шкаф, видимо цветом. Коричневые дверцы двухметровой высоты, одна из которых несколько шире другой. На столе уже стояли тарелки и большое блюдо с бутербродами. На другой лежали помидоры и огурцы, порезанные пополам.

Спохватившись, Ольга выскочила обратно и через минуты вернулась, держа в руках бутылку водки. Борис глянул на этикетку.

— Гжелка. Что-то новенькое?

— А черт его знает, — ответил Илья, — в магазине сказали, что если брать водку, то это самое приличное из того, что есть.

— Так попробуем и оценим. Прошу, — и рукой предложил Илье и Ольге присесть к столу.

Пили за встречу, за будущее, за хозяина и гостей. Когда бутылка кончилась, Борис достал виски, сказав при этом:

— Пойло еще то, вроде самогонки, но здесь его пьют все.

Как ни странно, Илье виски понравилось. И хотя он был не очень большой любитель спиртного, высказал мысль, что виски чем-то напоминает коньяк. Борис рассмеялся и, будучи уже навеселе, сказал:

— Э, нет. Коньяк это коньяк, особенно французский. А виски в Америке пьют так же, как в России водку. Можно сказать, национальный напиток.

— А написано — Шотландия!

— Оленька, производитель может быть кто угодно. Ирландия, Шотландия, хоть Мозамбик. Но пьют его все.

Ольга почти на автомате помыла посуду, пока мужчины о чем-то разговаривали и, выяснив, где чай, поставила на стол стеклянные чашки. За столом засиделись допоздна, и уже за полночь легли спать.

Несмотря на выпитое, Илья долго не мог заснуть. Они расположились в большой комнате на узком диване. Ольга, лежа на боку и обняв одной рукой мужа моментально заснула. Она мирно сопела, и, хотя хотелось встать и выкурить сигарету, Илья не стал тревожить её сон и, глядя в потолок, размышлял. Мысли перескакивали с одного на другое, выхватывая из памяти обрывки разговоров, образы людей и событий, которые на первый взгляд были никак не связаны между собой. Но для Ильи это были не просто случайные кадры, а этапы жизни. Пусть разрозненные, но жизни, которую он прожил, и которая осталась в прошлом….

Бостон встретил Пироговых полным безразличием. А чего еще следовало ожидать от мегаполиса, в который ежегодно приезжают тысячи туристов и жаждущих найти своё место под солнцем? Уже в первый день Илья понял, как не просто будет в незнакомом городе. Он с трудом понимал разговорную речь и если бы не Ольга, которая значительно лучше его знала английский язык, попросту растерялся бы в большом городе.

Приезд в пятницу был весьма удачным. Борис посвятил им целую субботу. Показал город, прокатил в метро и сводил в местный ресторан. В воскресенье они решили самостоятельно побродить по Бостону, который мало напоминал Москву. Старинные двух и трех этажные дома соседствовали с небоскребами из стекла и бетона. Узкие улочки и широкие проспекты. Всё другое, а главное — люди. Покупатели в магазине, люди на остановке, возле киоска. Это были американцы, и это чувствовалось не только по тому, на каком языке они разговаривают, а во всём. В манере одеваться, в той уверенности, с которой они двигались и жестикулировали, разговаривали. Чувствовалось, что они живут в своём городе, и от этого в душе Ильи постоянно возникало чувство сомнения от правильности поступка, который они совершили с женой, отправившись в Америку. Принять новый мир, стать его частицей, занять своё место, которого ты достоин, — вопросы, которые то и дело вставали перед Ильёй. Чувство смятения и тревоги, делали его хмурым, и оттого он оставался безучастным к тому, что радовало или удивляло Ольгу.

В воскресенье Борис отвез Пироговых на квартиру, которую он подыскал. Уже в подъезде Илья уловил отличия, а сама квартира подтвердила его первое впечатление. Маленькая, с кухней в комнате, старой газовой плитой и дурацким окном, как он потом выразился жене, пытаясь его открыть. Непривычное открывание нижней створки вверх как в вагоне поезда, вызвало не удивление, а скорее раздражение.

Оставшись одни, они сиротливо сели на кровать.

— Всё наладится, — стараясь приободрить мужа, произнесла Ольга, — я уверена, вот увидишь. Вспомни, так всегда было и будет, когда начинаешь что-то новое. А мы с нуля…

Илья посмотрел на телефон, сиротливо стоящий на полу, словно хотел услышать звонок, и затем чей-то голос, который предложит ему приехать и обсудить вопрос о трудоустройстве. Он скривился, кашлянул и спокойно ответил:

— Конечно же, но пока как-то хреново всё…

Ольга обняла мужа, прижалась к нему и ласковым голосом произнесла:

— Знаешь, мне почему-то кажется, что всё будет хорошо. Борис ведь обещал на этой неделе решить вопрос насчет работы, а ты у меня такой умница, что они ухватятся за тебя и еще будут драться, чтобы ты у них работал. Найдем новое жилье, и сегодняшний день будет казаться вокзалом, на котором мы оказались, потому что собрались в лучшее.

— Как ты сказала, собрались в лучшее? — Илья неожиданно рассмеялся, обнял жену и нежно поцеловав, прошептал:

— Это ты у меня самая лучшая. Как хорошо, что ты у меня есть.

— Я знаю, потому что думаю точно так же.

Неделю спустя Илья устроился на работу. Это событие он почему-то воспринял как чудо. То ли Борис проявил хватку, то ли фортуна повернулась лицом, но всё сложилось таким образом, что Илью взяли лаборантом в тот же институт, где работал Борис, под видом учебной стажировки на три месяца. Оклад, конечно же, был по американским меркам крошечным, но важно было зацепиться.

А спустя два месяца произошло событие, которого ни Илья, ни Ольга не ожидали, и которое коренным образом повернуло их судьбу.

— Господин Пирогов, — произнес мужской голос с приятным мягким акцентом, обращаясь к Илье. Обернувшись, он увидел высокого мужчину средних лет в темно-коричневом костюме. Сердце неожиданно учащенно забилось, так как он напоминал чиновника, встреча с которым в его положении не сулила ничего хорошего.