Тем временем работа над проектом продолжалась полным ходом. Кроль не пожалел средств и всё необходимое оборудование и материалы поступали незамедлительно. И хотя в процессе монтажа у Ильи то и дело возникали идеи по модернизации того или иного узла, он решил, что это приведет к затягиванию сроков. Работа кипела, и к концу второго месяца работ Илья стал неофициальным лидером коллектива. Он руководил сборкой, давал указания, проверял и сам активно участвовал в работе. Надо отдать должное, Иванцову. Он не обиделся на друга, а наоборот, во всём ему помогал и не старался показать, что формально является руководителем лаборатории. Наоборот, порой так и говорил:

— Извините, но с этим вопросом к Пирогову. Он у нас главный в проекте, ему решать.

Как-то под вечер, когда они остались вдвоем, Вячеслав спросил Илью:

— Сколько тебя знаю, и всё равно не могу понять, как ты умудряешься выдавать практически готовые решения? Такая махина, уйма всего, а ты словно бы представляешь её и веришь, что она заработает с первого пуска.

— Сам не знаю, — уклончиво ответил Илья, продолжая что-то просчитывать на компьютере.

— Да отвлекись ты. Время уже знаешь сколько?

— Знаю, начало десятого.

— Вот именно.

— Я смотрю, ты сегодня в больницу не ходил. Как супруга?

— Без перемен. Колют, дают таблетки, а толку, — Илья оторвал взгляд от монитора и, посмотрев на Вячеслава, спросил:

— У тебя выпить найдется?

— В смысле?

— В прямом. Водка, коньяк?

— Могу только спирт предложить, да и то, технический.

Вячеслав давно подозревал, что с тех пор, как Ольга заболела, Илья стал периодически поддавать. Не услышав ответа, переспросил:

— Так что, доставать?

— Эх, Слава, жизнь такая дерьмовая штука, когда близкий и родной человек болеет, а ты не в силах ему помочь, что поневоле начинаешь думать, как быть. Распускаешь сопли, проклинаешь всех и всё, и чтобы забыться напиваешься, а потом проклинаешь себя за слабость и только в работе до изнеможения забываешь, как же все хреново.

— Извини, но ты талантливый человек…

— Брось. Рядовой сотрудник, у которого чуть больше чем у других развито научное мышление, и не более того. И потом, разве в этом дело?

— Э нет, не согласен. Талант, либо есть, либо его нет. Можно быть способным, усидчивым, знающим, кем угодно, но выдать что-то новое, что позволит сделать в науке шаг вперед, на это способны единицы. Они-то и определяют прогресс человечества.

— Прогресс человечества, говоришь? — Илья прищурился и саркастически улыбнулся, — А что если нет? Что если эти самые единицы ученых приведут мир к катастрофе? Возьми, к примеру, строящийся коллайдер. Уже сейчас раздаются голоса против. А если они окажутся правы?

— Науку нельзя остановить.

— Нельзя, — и снова Илья саркастически хмыкнул, — Все можно. И остановить, и запретить. В том-то и дело, что заранее никто не знает, куда заведут нас открытия.

— И все равно, я с тобой не согласен. Наука двигает человечество вперед, и мы с тобой на передовом рубеже. Так что, идти за спиртом?

— Нет, что-то расхотелось.

— И правильно. Вот запустим установку, тогда и выпить можно. Как говорится, сам Бог велел отметить. Знаешь, я давно тебя хотел спросить. Ну хоть что-то ты помнишь, когда оказался внутри плазмоида?

— Ничего, — скупо произнес Илья и тут же сменил тему разговора, — меня больше волнует, почему не удается не то что повторить, впрочем, это понятно, а хотя бы приблизиться к повторению эксперимента. А главное, за это время мы ни на шаг не приблизились в понимании самого механизма произошедшего.

— Закончим монтаж твоей установки…

— Нашей.

— Согласен, нашей. Качнем в плазмоид добрую порцию энергии и тогда…

— Как ты сказал? — задумчиво спросил Илья.

— По-моему нам пора по домам.

— Это верно. Ты иди, а я еще часик посижу, все равно дома делать нечего, а то чего доброго опять напьюсь и буду по утру перегаром народ смущать. Я заметил, они на меня порой так таращатся…

— Не замечал.

— Как же, ври больше. Скажи лучше, терпишь до поры до времени.

— Я же понимаю, в каком ты состоянии.

— Вот и зря. Врезал бы раз словесно, да при всех.

— Заметано. В следующий раз, как придешь с бодуна, учиню такой разнос, мало не покажется, — и Вячеслав рассмеялся, хлопнул дружески Илью по плечу, — Ладно, давай. Я пошел, а ты тут долго не заживайся.

— Постараюсь.

Владислав оделся и вышел из лаборатории. Илья подошел к ученической доске и стал что-то быстро писать мелом. Старая, добрая привычка сохранилась, хотя казалось чем-то архаичным. Формулы выстраивались одна за другой. Неожиданно рука с мелом замерла. Илья почувствовал за спиной присутствие Неизвестного. С того памятного разговора в квартире, он ни разу не появлялся. Илья обернулся. Неизвестный стоял возле двери. Как всегда без лишних предисловий произнес:

— Вон там, во втором ряду ошибка.

— Не понял? — Недоуменно переспросил Илья.

— Взгляни повнимательней. Ты уже не первый раз допускаешь эту ошибку, и поэтому все твои расчеты дают совершенно не тот результат, который должен быть.

Илья взглянул на формулы, всё еще не понимая, о какой ошибке идёт речь. Неожиданно мел вырвался из его рук и, описав дугу, обвел круг на доске вокруг одной из составляющих уравнения.

— Никакой ошибки! Если принять, что энтропия…, - Илья споткнулся. Мысли судорожно сопротивлялись неожиданно появившейся идеи, которая вихрем ворвалась в сознание, пытаясь доказать право на существование.

Илья не заметил, как кусок мела снова оказался в руке. Он стер написанное и размышляя, написал то, о чем думал. Затем рукой судорожно стер всё, что следовало за формулой, и стал делать новый расчет. Потребовалось несколько минут, чтобы получить результат.

— Неплохо, очень даже неплохо. Дерзайте, теперь вы на правильном пути, — произнес Неизвестный, и как всегда тут же исчез.

Илья стоял ошеломленный. Полученный результат в корне менял все прежние расчеты и говорил о том, что установка может дать то, о чем он даже не мог себе представить. Мысль пульсировала, сердце бешено стучало. Хотелось кричать, танцевать и одновременно плакать от счастья. Он снова и снова проверял написанное на доске. Успокоившись, намочил тряпку и тщательно вытер доску, затем помыл руки и, потушив свет, отправился домой. Теперь он точно знал, то, ради чего он столько лет работал, о чем тайно мечтал, должно осуществиться, причем совсем скоро.

— Илья Сергеевич, вас вызывает к себе Виктор Эдуардович, — крикнул кто-то из сотрудников лаборатории.

— Слышу, спасибо.

Любуясь установкой, которая обрела конкретные очертания, Илья вытер руки тряпкой, и поправив халат, поспешил к шефу.

— Илья Сергеевич, куртку накинули бы, на улице прохладно…

— Ничего, не замерзну.

В приемной секретарша взглядом дала понять, что шеф ждет и можно зайти. Кроль как всегда восседал в своём кресле, и, судя по выражению лица, был чем-то недоволен, однако Илья ошибся.

— Добрый день Илья Сергеевич. По моим сведениям, через три недели приступаете к испытаниям?

— Всё идет по графику, так что постараемся уложиться в сроки.

— Эттто хорошо, — как-то странно произнес фразу Кроль и, улыбнувшись, добавил, — Вообще-то я вас не за этим пригласил. Как вы смотрите на продажу всего комплекса, включая стенд, энергетическую установку и систему слежения?

— Простите, я не совсем понял ваш вопрос? — Илья с удивлением посмотрел на шефа, и его молниеносно охватило чувство волнения.

— Не стану ходить кругами. На меня вышли крупные заказчики, которые каким-то образом осведомлены о проводимых у нас работах. Весьма странно, откуда просочилась информация, но не в этом суть. Они не хотят ждать оформления патентов, и даже окончания испытаний. Готовы заплатить большие деньги, очень большие, — и Кроль пристально взглянул на Пирогова. При этом он держал ладони перед собой и перебирал кончиками пальцев.