— Получается, что энергия плазмоида, которую мы измеряем, отнюдь не является его внутренней составляющей. Мы ошибаемся, потому что принимаем эту величину, как константа, а она может меняться.

— Но почему? — удивленно спросил Иванцов.

— Потому что мы рассматриваем лишь величину внешнего накопления энергии, и приборы фиксируют и показывают именно её. А если убрать этот параметр и ввести понятие внутриядерного накопления энергии, то…

— Суммарная мощь возрастет в миллионы раз, — продолжил фразу Егоров.

— Вот именно, — и Илья тут же продолжить написание уравнения.

— В результате мы получаем, что плазмоид представляет собой энергетический объект, который может высвободить энергию многократно больше, чем мы считали ранее.

— Да, но на практике мы не имели даже намека, что эта энергия есть? Почему ты считаешь, что субатомная энергия плазмоида столь велика? Для этого нужны определенные условия, в противном случае, на месте нашей лаборатории была бы воронка размером с приличный кратер?

— Мы толком ничего не знаем о его природе. Если он перенес меня на расстояние в несколько километров, при этом проник сквозь стену, не повредив её, то это могло означать только одно. Его запас энергии был таков, что с её помощью, он смог изменить молекулярный состав среды, сквозь которую проникал, перемещая при этом материальный объект. И заметьте, ни один прибор не зарегистрировал всплеска энергии. Спрашивается почему? Да потому что мы изначально не принимали это в расчет. Вот в чем дело!

— Черт возьми, а ведь ты прав! — снова воскликнул Иванцов, — Илюха, ты гений! Нет, честное слово, ты гений. Как же это раньше ни кому в голову не приходило? Ведь получается, что плазмоид, это по сути, гигантский сосуд энергии, который только надо попытаться вскрыть и…

… и произвести его перекачку в виде трансформированной электроэнергии в действующую сеть или заранее подготовленную емкость, — произнес Егоров.

— Правильно. Только вот вопрос, где взять такую емкость и как открыть этот шарик, чтобы не вызвать последствий, при которых, как ты выразился, на месте нашей лаборатории останется здоровущая воронка, — угрюмо произнес Илья.

— С ума сойти можно! — произнес Иванцов, и откинулся на спинку стула. Тот не выдержал его веса, и Вячеслав грохнулся на пол. Илья и Исай рассмеялись, но тут же протянули руки, чтобы помочь подняться.

— Нет, мужики, это просто грандиозно! Вот так, можно сказать на пустом месте, возникает идея, которая переворачивает всё вверх дном и открывает невиданные горизонты, — произнес Вячеслав, снова и снова проверяя математические выкладки, написанные на листе.

— А ведь всё это уже было, — спокойно произносит Илья, — Никола Тесла, почти сто лет назад работал именно в этом направлении. Его опыты с шаровой молнией были ни чем иным, как попыткой проникнуть в тайну плазмоидов, как переносчиков энергии огромной мощности. Опыты были приостановлены, и впоследствии он к ним не возвращался. Так что мы всего лишь идем по его стопам. И если это так, а я в этом абсолютно убежден, то возникает вопрос — а не безопасно ли это? И как прореагируют военные, если мы сообщим о возможностях, которые могут открыться, в том случае, если нам удастся найти ключ к пониманию того, какова природа этой энергии и как её использовать?

— Да, но?

— Вот именно, что да, но. Энергия атома скрыта в небольшом объеме оружейного плутония. И применить это можно совсем в разных целях. Расчеты показывают, что энергия плазмоида совсем иного свойства, но суммарная мощность и эффект, могут быть сравнимы разве что с ядерной бомбой.

— Сейчас другие времена… — неуверенно произнес Вячеслав.

— Что? Другие времена? А мне кажется, что сейчас они много хуже, чем раньше. И не потому, что мир стоит на грани войны, и два лагеря борются между собой, а потому что право силы открывает возможность диктовать миру свои условия.

— Это политика, а наше дело — наука.

— Что? — Илья угрюмо посмотрел на Иванцова, — Время рассудит, хотя я прекрасно понимаю, что научную мысль остановить невозможно! — повернувшись, и не дожидаясь ответа, он вышел из лаборатории.

Совещание началось в начале одиннадцати. На него пригласили Иванцова, как руководителя лаборатории, Пирогова и еще одного сотрудника по фамилии Овсянников, присланный Осиповым для оказания технической поддержки и на которого ни Вячеслав, ни Илья как-то не обращали всё это время особого внимания. Поэтому его появление на совещании вызвало у обоих удивление. Важность совещание стала очевидным, когда в кабинет, где оно проводилось, вошло несколько человек в генеральской форме и штатские, один из которых и открыл совещание.

— Полагаю все собрались, так что можно начинать. Сергей Сергеевич, прошу вас, — и председательствующий передал слово седовласому человеку, который сидел за столом напротив Иванцова. Поднявшись, тот снял очки, положил их рядом с папкой с документами и спокойным, но зычным голосом, произнес:

— Уважаемые собравшиеся. На повестке дня обсуждение проекта «Вега».

Илья, повернувшись, с удивлением посмотрел на Иванцова и тихо прошептал:

— Не понял, ты в курсе, о каком проекте идет речь?

— Понятия не имею.

В этот момент докладчик, достал из папки какой-то документ, и словно бы в ответ на недоуменный вопрос Ильи, прочел:

— Проект под кодовым названием «Вега» направлен на исследование и практическое использование энергетических объектов, которые именуются в дальнейшем плазмоиды. Первоначально работы проводились в частной лаборатории в Челябинске, но в силу чрезвычайных обстоятельств, проект был взят под государственный контроль и перенесен на территорию зоны семнадцать. Исследовательская группа во главе с товарищами: Иванцовым Вячеславом Николаевичем, и техническим руководителем, Пироговым Ильей Сергеевичем, добилась значительного прорыва в исследовательских работах, а результаты экспериментов — имеют важное практическое применение. Я думаю, что им следует первым предоставить слово, после чего приступить непосредственно к обсуждению. Прошу вас, — и Сергей Сергеевич, жестом указал на сидящих рядом Иванцова и Пирогова.

— Ты начальник, тебе и докладывать первому, — прошептал Илья Вячеславу.

Иванцов поднялся, пару раз зачем-то кашлянул, после чего коротко доложил о проводимых в лаборатории работах, полученных результатах и обосновал необходимость полевых испытаний. При этом он ни словом не обмолвился о тех перспективах, которые обсуждались накануне вечером. После него выступил Илья. Он так же кратко остановился на необходимости продолжения исследований, что позволит сделать новый шаг в науке и одновременно наметить практическое использование плазмоидных образований.

После его выступления наступила короткая пауза и вслед за ней последовала реплика, которая сразу же насторожила Илью.

— Товарищ Пирогов, вы не упомянули о самой энергоустановке. Хотелось бы услышать ваше мнение о возможности повышения её мощности применительно к накачке лазеров.

— Видите ли, мы специально не занимались этой темой, поэтому затрудняюсь что-то конкретно ответить по этому вопросу.

— Лавр Степанович, к проекту «Вега» этот вопрос не относится, — произнес председательствующий, обращаясь к генералу, задавшему вопрос.

— Возможно, но перспективы вещь хорошая, и все же нас интересует то, что уже опробовано и дало положительный результат.

Председательствующий смутился, но ему на выручку пришел Сергей Сергеевич, который, судя по всему, был кем-то из крупных чиновников.

— Вопрос использования энергоустановки применительно к боевым лазерным системам выделен в отдельный проект. Не стоит всё смешивать в одну кучу. Мы здесь по другому поводу. Я бы хотел выслушать товарища Овсянникова, который представляет исследовательский центр министерства обороны, и принимавший участие в последних экспериментах лаборатории. Прошу вас.

Илья и Вячеслав снова удивленно переглянулись. Овсянников, моложавый мужчина, лет тридцати пяти, поднялся со своего места и, обращаясь к собравшимся, произнес: