— Привет, ты дома? — крикнул Илья, разуваясь в прихожей. В ответ услышал ничего не значащую фразу:

— Угу.

Это означало, либо супруга на кухне ужинает, либо с кем-то разговаривает по телефону. Прежде чем это выяснить, он по привычке зашел в туалетную комнату, ополоснул руки и лицо, и уже потом заглянул на кухню. Облокотившись о дверной косяк, посмотрел на Ольгу. Она стояла возле плиты и что-то готовила. На всех конфорках что-то кипело и скворчало, и это всегда удивляло Илью, как она сноровисто и жарила и варила одновременно. Он молча наблюдал, как она подняла крышку и, попробовав суп, добавила соли и специй, тут же помешала картошку, которая источала ароматный запах. На соседней сковородке румянились котлеты, и еще что-то варилось в небольшом сотейнике.

— Тебе бы поваром быть, а ты в науку подалась, — с теплотой в голосе произнес Илья, и, подойдя, поцеловал жену.

— Ты чего-то сегодня рано, случилось что?

— И да, и нет. Все как обычно. Пока был у шефа, ребята нашли фальшивую деталь в установке. Теперь надо ждать, когда снабженцы достанут новую.

— А что установка?

— Как всегда, без признаков жизни. Впрочем, это дело времени. Я уверен на сто процентов, что она заработает, только мне она уже не столь интересна, как прежде.

— Тебя опять посетила гениальная идея, — облизывая ложку, произнесла Ольга, глядя на мужа.

— Вроде того.

— И что на сей раз?

— Понимаешь, — Илья присел на табурет и стал рассказывать жене о той идее, которую обдумывал второй месяц.

— И что ты думаешь? Наш сундук как всегда счел мои идеи интересными, но обозначил в качестве главной задачи запуск и испытание установки, над которой мы трудимся.

— А ты полагал, что он сразу же даст отмашку её разобрать и приступить к новой?

— Да нет, — стушевался Илья, — я понимаю, что надо, но….

— Ты у меня мечтатель, наверное, за это я тебя и люблю, — Ольга наклонилась, и осторожно, чтобы не испачкать мужа фартуком, перепачканный мукой, поцеловала в щеку.

Илья смутился. Восемь лет, как он женат на Ольге, но иногда казалось, что они только вчера познакомились и его чувства к жене в момент становились такими же, какими были в первые дни встречи, оглушенными, окрыленными и волнующими. Вот и сейчас, стоило ей прикоснуться к нему, почувствовать в голосе интонации, которые, очаровывали, делали спокойным и уверенным, как все, что только что тревожило и волновало, отступило на задний план. Он взял Ольгу за руку и притянул к себе.

— Ой, ты сейчас перепачкаешься, — воскликнула она, но Илья не обращал на это внимание, и через секунду она уже сидела у него на коленях. Он покрывал её лицо поцелуями, и волна нежности накрыла обоих и погрузила в объятия.

Нет, она не была красавицей. Простая, худенькая, маленького роста, с ямочками на щеках. Скорее напоминала подростка, чем тридцатилетнюю замужнюю женщину. Но в её детских чертах лица было очарование, которое с течением времени лишь усиливалось. Чем старше она становилась, тем краше выглядела в глазах Ильи. Каштановые волосы, зеленые, как у кошки, глаза, и спокойная, вкрадчивая речь.

— Всё, всё, все. Мой руки и за стол, а то у меня картошка и котлеты подгорят.

— Я уже готов, — и в знак доказательства, смеясь, повертел ладонями.

— Нет, ты точно ребенок, — и поставив перед мужем тарелку, стала накладывать еду.

Глядя, как она режет огурец, он с нежностью посмотрел на неё. Ольга заметила его взгляд.

— Ты чего?

— Так, ничего. Иногда думаю. Пропал бы я без тебя, ей богу, пропал.

— Скажешь тоже. Жил бы, как и все холостяки. Неделями не снимал носки, пока они к полу не прилипли, был бы злым и нелюдимым на весь свет, и при этом всем женатикам говорил, как здорово быть свободным мужиком.

Илья рассмеялся.

— Может, ты и права.

— Конечно, права.

— Я все думаю, как в тебе уживаются два совершенно разных человека?

— Во мне!?

— В тебе, в ком же еще. Быть такой домовитой и одновременно заниматься наукой.

— Илюша, ну какой из меня ученый? Обычный научный сотрудник, да еще с приставкой «младший». Ты что, всех своих сотрудников учеными считаешь?

— Ну….

— Вот именно, что ну. Ты — ученый от Бога. А многие выбрали этот путь в жизни, прекрасно понимая, что не изобретут велосипед и не станут лауреатами престижных премий. Кому-то ведь надо быть просто рабочей лошадкой. Взять хотя бы твою установку. Идея твоя, а ведь отдельные узлы в разработке сделаны общими усилиями.

— Все верно.

— Вот видишь, ты даже не споришь, потому что мои доводы верны. И твой Сиротин такой же. Он мыслит прагматично.

— Сиротин! Это фрукт. Я тут как-то случайно взглянул на его кандидатскую диссертацию, и знаешь, так и не понял, за что ему дали степень. Какой-то сравнительный анализ всего того, что давно известно. Ликбез для студентов первокурсников физтеха. Может тебе такую же фигню написать и защититься?

— Мне это надо?

— Ну, я не знаю. Старшего научного дадут.

— Как же, дадут и добавят. Тут бы на работе удержаться, а ты о повышении, — Ольга произнесла последнюю фразу и осеклась, словно сказала лишнее, о чем вовсе не хотела говорить. Но было уже поздно, Илья сразу же понял в чем дело.

— У вас что, сокращение грядет?

— Вроде того. Соседний отдел уже на треть упразднили, а у нас, поговаривают, штатное расписание должны утвердить в конце месяца. Насчет того, кого сократят, не известно, но слухи такие, что ничего хорошего ждать не приходится.

— Не переживай. Уволят, найдешь себе работу в другом институте.

— Скажешь тоже. Ты забыл, что на дворе двадцать первый век, а не начало восьмидесятых, — произнесла Ольга. Тяжело вздохнув, поднялась, и, стараясь отвлечься от мрачных мыслей, стала помешивать ложкой суп, стоящий на плите, — Нет, если уволят, надо думать, что делать дальше.

— Хочешь, я поговорю с Сиротиным? У него нюх на людей, которые умеют вкалывать. В чем, в чем, а в этом он соображает. Недаром в отделе собралось столько работящих людей.

— Не думаю, что это самый лучший вариант. И потом, кем я к вам пойду? У вас же сплошная физика, а мой профиль геомагнетизм. Или ты считаешь, что ему наплевать, лишь бы численность отдела сохранить?

— Вряд ли.

— Вот именно, что вряд ли. Нет, нет, надо искать что-то иное. Может вообще сменить профессию и в торговлю податься?

— Ты, в торговлю!?

— А что? Валя Гайвороцкая пошла книгами торговать, и ничего. А Женя Шумилова, а Софья? Та вообще магазин цветочный открыла.

— Магазин! Небось, палатку…

— Пусть палатку, но ведь открыла, а была, между прочим, зам зав отдела. Кандидат наук, а сейчас такими хризантемами торгует, — Ольга мечтательно посмотрела в окно.

— А я то думаю, откуда в вазе такие роскошные цветы стоят. Думал, какой кавалер подарил, прямо ревность появилась.

— А спрашивать не стал.

— Боязно было. Вдруг и впрямь.

— Скажешь тоже, кавалер. Ездила позавчера по делам в одну организацию. Еду обратно, стою на остановке, вдруг слышу, меня окликают. Оборачиваюсь, Софья стоит. Разговорились, то да се. Оказывается, она еще до кризиса ушла из института. Ударилась в торговлю.

— А с чего вдруг цветочным бизнесом решила заняться? Там вроде как одни кавказцы промышляют?

— Они везде промышляют, но это не значит, что никто этим не должен заниматься. А почему цветочным, ты разве забыл, у неё дома всегда целая оранжерея была.

— Я не очень помню.

— Ну как же. Помнишь, лет пять назад мы ходили в гости, и ты еще удивлялся, как много у неё растений, даже в коридоре.

— Припоминаю, но смутно.

— Короче, устроилась в палатку продавцом. Год проработала, а потом решила своё дело начать. Почти год как этим делом занимается.

— И как, уже на иномарке ездит?

— Не язви, пожалуйста. Между прочим, это труд и еще какой. Палатка у неё круглые сутки работает. Напарницей у неё двоюродная сестра. Крутятся, вертятся и живут.