— Да, но почему они в нас стреляли из вертолета? — выкрикнула Ольга.

Мужчина проигнорировал её вопрос и продолжал спрашивать:

— И поэтому, как только вы поняли, что сможете идти дальше, снова бросились бежать?

— Да.

— Почему же вы не захотели выяснить причин того, почему вас пытаются задержать?

— Нам было страшно. А вам не было бы страшно, если бы в вас стреляли? — она посмотрела на мужчин, которые её допрашивали, но по их восковым лицам невозможно было что-то прочесть.

— Где вы скрывались после того, как поняли, что погоня прекращена?

— Мы… в лесу.

— Где именно, в каком?

— Я не знаю. Мы вышли на шоссе, поймать попутку было сложно, к тому же у нас была грязная одежда… Поэтому мы снова вернулись в лес и долго бродили, пока не нашли место для ночлега.

— Прямо в лесу?

— Да.

— Осенью! Когда ночью бывают заморозки, а вы в легкой одежде?

— Мы разожгли костер…

— Госпожа Пирогова, не надо строить из себя героиню. Вы не Жанна д'Арк и не партизанка Второй мировой. Мы живем с вами в начале двадцать первого века, и поэтому ломать перед нами комедию не стоит. Мы достаточно хорошо о вас осведомлены. За работами вашего мужа наблюдали еще в то время, когда он работал в России, и поэтому, когда вы решили выехать в Штаты, всё было организовано для того, чтобы вас приняли, устроили на работу, а затем пригласили для сотрудничества в научно-исследовательский институт. Когда вы поняли, что работа вашего мужа связана с военно-промышленным комплексом, вам это почему-то не понравилось. Вам что, мало платили денег? Вряд ли. Тогда что? Вы получили секретную информацию, которую сочли возможной передать в Россию, и, стало быть, вывод о том, что вы занимались шпионской деятельностью, напрашивается сам собой.

— Нет, вы всё трактуете неправильно.

— Допустим. Тогда приведите аргументы, которые опровергают мои выводы, — мужчина откинулся на спинку кресла, продолжая наблюдать за Ольгой. Её молчание затянулось, и тогда второй мужчина произнес:

— Вы ведете себя крайне глупо. Впрочем, сейчас это не имеет особого значения. Ваш муж погиб, и всё это благодаря вам.

— Нет, это неправда! — выкрикнула Ольга и сжалась, готовая в любую секунду разрыдаться.

— Где и когда была проведена ваша вербовка? Каким образом осуществлялась связь? Знал ли ваш муж, что вы сотрудничаете со спецслужбами России?

— Все это чушь. Я никогда и ни с кем не сотрудничала.

— Тогда скажите, почему вы решили всё бросить и бежать?

— Не знаю, — тихо произнесла Ольга, понурив голову.

— Что? Не знаете? Однако вы продолжаете лгать и при этом отрицаете, что вы завербованы русской разведкой.

— Я, правда, никем не завербована. Клянусь!

— В таком случае, объясните мне, откуда у вас вот это, или скажете, что в лесу случайно нашли? — и в руках мужчины появился блокнот. Тот самый, который Илья нашел на чердаке у Билла.

Впрочем, Ольге уже не было дела до блокнота, и поверят ей или нет, что она вовсе не шпионка, потому что перед её мысленным взором возник Илья. Его тело неуклюже лежало посреди черного поля, а она, упав на колени, не в силах была подойти к нему и помочь, потому как понимала, что он умер. Она не слышала вопросов, и того, как её кто-то тряс за плечо, а затем суетился человек в белом халате и зачем-то закатывал рукав и делал укол. Перед глазами стояла лишь одна картина: Илья, лежащий на земле, и каркающие высоко в небе вороны.

Ольга очнулась. Тусклая лампа под потолком и уже знакомая камера. Мутило, и страшно хотелось пить. Она приподнялась и присела на край кровати. Во всём теле чувствовалась такая слабость, что, поднявшись, чуть было не упала. Кинула взгляд в сторону двери, и тут же услышала, как открывают дверь камеры. Появившийся вслед за этим охранник грубо скомандовал:

— На выход.

— Фашист, — тихо по-русски произнесла Ольга, и, поднявшись, поплелась на допрос.

Её отвели в ту же комнату, что и в первый раз. Не успела она присесть на стул, как один из мужчин достал блокнот и задал Ольге вопрос:

— Скажите, зачем ваш супруг взял этот блокнот? Что, по-вашему, могло его в нём заинтересовать?

— Понятия не имею.

Он пристально посмотрел на Ольгу, потом положил блокнот на стол перед собой и спокойно произнес:

— Госпожа Пирогова, учтите, по законам, которые действуют в нашей стране, в случае, если есть основание считать, что подозреваемый уклоняется от дачи показаний, которые относятся к категории преступлений против государства, к нему могут быть применены пытки. Я бы не стал вам об этом говорить, но вы меня вынуждаете это сделать, так как в очередной раз солгали. Всё что мы хотим от вас получить, рано или поздно мы получим, и вам не стоит ждать снисхождения. Когда дело касается национальной безопасности, различие полов не имеет значения.

— Но если я действительно не знаю, я что, должна что-то выдумывать, чтобы вас устроил мой ответ?

— Зачем выдумывать, просто-напросто говорите правду, вот и всё. Ваш муж показывал вам этот дневник?

— Да.

— Как и что он комментировал по этому поводу?

— Никак не комментировал. Сказал только, что возможно это что-то интересное, и просил меня перевести, так как не совсем хорошо владел языком, чтобы прочесть текст. К тому же рукописные тексты даже мне сложно перевести.

— Информация по установке, над которой работал ваш муж, была вами скопирована? Где и кому вы её передали?

— Никакой информации мы не копировали и никому не передавали.

— И снова ложь.

— Как хотите, так и считайте.

— Хорошо, на сегодня достаточно, — неожиданно произнес мужчина и, обращаясь к охраннику, добавил, — уведите её.

Когда за Ольгой захлопнулась дверь камеры, она сиротливо присела на край кровати. Не было ни страха, ни паники, полное безразличие ко всему, и лишь тоска и горечь от понимания того, что Ильи больше нет. Она упала на кровать, зарылась лицом в подушку и зарыдала.

— Рой, как, по-вашему, она говорит правду или нет? — поинтересовался Сандерс после того, как охранник вывел Пирогову.

— Пока трудно сказать однозначно, но держится она неплохо. Одно могу сказать, что дело, которым нам поручили заниматься, не такое простое, как может показаться на первый взгляд.

— Какие у вас основания так считать?

— Вчера я еще раз изучил все материалы дела, и у меня возникло слишком много вопросов, на которые нет ответов. И это меня больше всего смущает.

— Вот как! Поделитесь, что именно?

— Судите сами. Начнем с переданных нам службой безопасности института всех документов, которые касаются Пироговых. Сразу же возникает масса вопросов. Почему Халлис, не проинформировав генерала Билларда, санкционировал недельный отпуск русской четы? Непонятны действия сотрудников службы безопасности во время поиска русских. Нашли, но, не удостоверившись, что они мертвы, оставили на ночь, и только на следующий день приступили к поискам. Далее, Пироговы упали с высоты в тридцать с лишним футов и при этом остались живы, более того, не получили серьезных увечий и вскоре продолжили бегство! И так далее. Чем глубже вникаешь в дело, тем больше становится очевидным череда промахов и одновременно странных вещей, которые не поддаются объяснению.

— Согласен с вами. Я тоже полистал документы и не всё из прочитанного мне ясно.

— Так что, думаю, нам еще предстоит основательно поломать голову над всем этим.

— И все же, как, по-вашему, Ольга Пирогова — русский агент?

— Сказать что-либо определенное не могу. Надо всё серьезно проверить. А главное, детально выяснить, кто такой Билл Стоун. То, что дневник, который был найден у убитого, позволил быстро выйти на старика, и он признался, что Пироговы у него останавливались на несколько дней, весьма кстати. Но почему именно у него они сделали остановку, вот в чем вопрос?

— Да, запутанное дело, хотя на первый взгляд, показалось весьма банальным.