Какое-то время «богомол» молчал. Затем произнес:

— Обещаете не стрелять, если мы дадим вам поговорить с вашим другом?

— Обещаю! — крикнул в потолок разведчик. — А вы обещаете отпустить его с нами, если он этого захочет?

— Обещаем, если вернете его в случае угрозы жизни.

— Договорились. Мы ждем.

Ждать пришлось не очень долго. Откуда именно вынырнул Блямс, Плюх так и не понял. Его зеленый друг несся по туннелю с такой скоростью, будто собирался взлететь. И оглашал пространство радостным: «Блямс-блямс-блямс-блямс!!!», что слышалось в «наушниках» разведчика, как:

— Плюх!!! Забияка!!! Умные человеки!!! Это я!!! Это я!!! Это я!!!

Не удержавшись, косморазведчик бросился навстречу другу. Илона побежала следом.

Блямс едва не сбил Плюха с ног и так сжал в объятиях, что у разведчика перехватило дыхание.

— Полегче, чертяка, — выдавил он. — Переломаешь мне кости!

Блямс испуганно отпрянул, но тут то же самое с ним стала делать Илона. Правда, для «богомола» объятия девушки явно не несли угрозы здоровью.

— Блямс! Блямсик! — приговаривала она при этом. — Ты живой!

Тот «заблямкал» в ответ, и Плюх принялся переводить:

— Я живой! Вот он я! И ты живая! И Плюх! И умные человеки!

Разведчик не стал сразу огорошивать друга известием о том, что один из «умных человеков» пропал, и остается неизвестным, живой он сейчас или нет. Впрочем, доцента Тавказакова Блямс раньше не видел, поэтому и не обеспокоился, что того нет.

— Блямс… — проглотив комок в горле, начал с главного Плюх. — Ты хочешь пойти с нами? Или тебе лучше… остаться здесь?

«Богомол» отпрянул и замахал лапами так, словно его атаковал рой диких пчел. Он возбужденно «заблямкал», да так быстро, что переводчик начал выдавать некие обрывки, не справляясь, видимо, со скоростью поступающей информации. А, возможно, Блямс и сам в тот момент не мог выражаться более ясно. Так что услышал разведчик следующее:

— Я… ты… друг… нельзя… хорошо… плохо… даже если… ты там, я здесь… пусть умру… неправильно… зачем?

— Дружище, — улыбнулся Плюх, смаргивая выступившие слезы. — А теперь повтори, пожалуйста, только медленней. И лучше коротко: идешь с нами, или остаешься здесь. Это сейчас самое важное. Обо всем остальном еще наговоримся, теперь у нас есть для этого возможность.

— Иду с вами, — выпалил Блямс. — С вами! С тобой! Туда, сюда, везде — с тобой! С Забиякой. Она с тобой? Вы вместе?

— Мы вместе, — бросив короткий взгляд на Илону, сказал косморазведчик. — А теперь мы и с тобой вместе. Так что давайте скорее уйдем отсюда. Хотя, погоди… Твои сородичи — они ведь тоже здесь. Как быть с ними? Нам их не хотят отдавать.

— Сородичи здесь, — закивал «богомол». — Им хорошо. Им было хуже не здесь. Пусть будут… останутся пусть.

— Уверен? Блямс закивал.

— Ну, смотри. Потом все расскажешь. А сейчас — уходим отсюда! — Он сказал это громко, чтобы слышали и стоявшие чуть в сторонке ученые, и хозяева «богомольника».

Портал без проблем выпустил всех пятерых. Разведчику не терпелось расспросить обо всем Блямса, но находиться рядом с лысой сопкой ему было очень неуютно. По всей видимости, похоже чувствовали себя и остальные — пожалуй, за исключением Блямса, который нарезал вокруг спутников круги, пытаясь обнять то одного, то другого.

— Кто за то, чтобы уйти отсюда подальше? — спросил Плюх. — Понимаю, что у всех назрело множество вопросов, да и обсудить наше будущее следует, но я предлагаю устроить привал где-нибудь в другом месте.

Ученые и Забияка тотчас подняли руки. Блямс, глядя на них, тоже вытянул кверху лапу. Немного погодя, поднял и вторую.

— Единогласно, — подвел итог косморазведчик. — Тогда идем.

— Но все же не наугад, я полагаю? — вскинула брови девушка. — Не вот так же, через лес, куда глаза глядят!

— Да, пожалуй, через лес не стоит, — поддержал ее профессор Сысоев. — Мы с коллегой быстро устанем и опять превратимся для вас в обузу.

— Давайте тогда вернемся на тропу, по которой мы сюда шли, — предложил Плюх, — и двинем по ней дальше. А там уже выберем где-нибудь место поуютнее и устроим привал.

— Что ж, разумно, — кивнула Илона. — Тогда я иду впереди, поскольку хорошо помню, где находится тропа. Ученые — за мной, потом Блямс, а ты, Егор, замыкаешь группу.

В таком порядке и двинулись. Правда, Блямс то и дело нарушал порядок строя: то выбегал вперед, то становился за Илоной, то вновь возвращался к Плюху.

— Блямс! — не выдержала наконец девушка. — Я все понимаю: ты очень рад, что снова находишься с нами. Я тоже этому безумно рада, поверь. Но мне бы очень не хотелось потерять тебя снова, и уже навсегда. Здесь могут быть аномалии, а я как раз пытаюсь их обнаружить, чтобы не угодить в одну из них. Но это еще не все. Аномалии, насколько я понимаю, ты и сам можешь как-то видеть, или чуять, не знаю, правда, все ли. Но дело еще в том, что нас могут выслеживать. Не уверена, так ли это, и тем паче не имею представления, кто это может быть. Но такая опасность имеется. А ты — очень яркая, хорошая мишень. Так что давай-ка подуспокойся и становись туда, куда я сказала. Пожалуйста.

Блямс запрыгал на свое место.

— Прогнала, — пожаловался он Плюху. — Не любит меня.

— Глупышоныш ты, — улыбнулся разведчик. — Наоборот, очень любит. Потому и боится за тебя.

— Правда? — повеселел Блямс. — Любит? Пойду ее обниму!

— Э, нет! Она же сказала тебе идти здесь — вот и иди. К тому же, мы ведь решили, что она командир нашей группы. А командира следует слушаться и четко выполнять его приказы.

— Даже если не хочется?

— Даже если очень не хочется.

— Ладно, — мотнул треугольной головой «богомол». — Тут мне тоже хорошо. Здесь ты рядом. А я тебя тоже люблю. А ты меня любишь?

— Конечно, Блямс. Ведь ты же мой самый лучший друг.

По тропе прошли километра два, пока не скрылась за деревьями лысая сопка. Остановились в уютной ложбинке, по дну которой пробегал ручеек. Все сразу бросились к воде, а напившись, наполнили фляги и быстро доели, что оставалось в рюкзаках из съестного.

— Когда пойдем дальше, будьте любезны не шуметь, — сказала Илона. — И поглядывайте по сторонам не только в поисках посторонних людей, но и пищи тоже. Любой — фруктов, ягод, орехов, а также четвероногой. Да хоть и ползучей. Не тот случай, дабы нос воротить.

— А куда мы пойдем? — поинтересовался доцент Тетерин.

— Давайте сначала послушаем нашего зеленого друга, — предложил косморазведчик. — Потом неплохо бы узнать, что думают обо всем в свете последних событий товарищи ученые. Ну, а потом уже вместе обсудим, куда идти и что делать. Никто не возражает?

Никто не возражал.

— Тогда будем задавать Блямсу вопросы, он станет на них отвечать, а я переводить. Но, если можно, сначала я у него кое-что поспрашиваю.

Возражений опять не последовало, и Плюх спросил у «богомола»:

— Как вы попали в то место? Мы видели, как вы исчезли в «пузырях», и все… Откровенно говоря, мы очень за вас волновались.

— Я тоже волновался за вас, — подпрыгнул Блямс. — Только мы не исчезли. Мы были там — в «пузырь» — хлоп, уже тут. Думал вы тоже тут. А вас нет и нет.

— «Тут» — это где? В богомо… внутри той сопки, откуда мы теперь вышли?

— Да. Или нет. Непонятно. Там было хорошо. Сначала большое место, где мы были все. Потом привели из Лазаревского самок и детей. Не знаю, как. Потом мне дали другое место. Хорошее. Чистое. Был экран, как на корабле. Большой! Много красивого видно. Деревья, цветы, дома — таких я никогда не видел. Красиво и незнакомо. И много таких, как я.

— А сами они тебе показывались, не на экране?

— Показывались. Много раз. Делали так, как умные дяденьки и другое непонятное.

— Умные дяденьки — это они? — показал на Сысоева с Тетериным Плюх. — Называй их учеными, хорошо?

— Хорошо. Ум-ны-е дя-день-ки.

— Я же просил… — начал разведчик, но быстро сообразил, что дело не в Блямсе, а в переводчике. — Ладно. Так что с тобой делали так же — брали кровь?