На третьем забросе по новой «технологии» гайка вдруг затормозила в воздухе метрах в трех от косморазведчика, начала метаться из стороны в сторону, а потом резко отлетела, едва не вырвав вилку из пальцев Плюха.

— Стой! — подняв руку и обернувшись к Илоне, крикнул разведчик.

— Что там? — спросила девушка, которой спина Плюха заслонила воздушные кульбиты гайки.

— Очень похоже на «перепутку», — вспомнил косморазведчик рассказы покойного Шершня о похожей аномалии. — Штука вроде не смертельная, но весьма гадкая. К тому же, задержит нас на полчаса-час, если мы в нее влезем. Так что иди строго по моим следам, а я постараюсь определить, где эта гадость кончается.

Плюх подтянул к себе гайку и кинул ее правее, чем в прошлый раз. Гайка пролетела отмеренные ей веревкой пять метров и упала так, как и положено куску железа с ее массой при нормальном земном тяготении. Подмотав нить, разведчик сделал бросок ближе к тому месту, где гайку закрутила «перепутка». Сначала казалось, что и на этот раз она упадет без помех. Но уже на излете, когда до земли оставалось не более полуметра, гайка прыгнула влево, завертелась, как белка в колесе, а затем аномалия выплюнула ее прямо в косморазведчика. Отреагировать Плюх бы не успел при всем желании, человеческой реакции для этого было недостаточно. Он услышал лишь свист и почувствовал, как обожгло правую щеку. Вилка вылетела из рук и зазвенела, прыгая по каменистой почве.

Разведчик машинально схватился за щеку. Отнял руку — ладонь была в крови. Он почувствовал, как теплая струйка покатилась по шее за ворот рубахи.

— Ёхи-блохи, — пробормотал под нос Плюх.

— Ты чего встал? — подошла к нему Илона. — На, держи мою вилку, иди, ищи свою. — Но, глянув на лицо Егора, девушка сменила тон: — Куда попало? У тебя пол-лица в крови. Пригнись, я посмотрю.

— Это я рукой размазал, — поспешил успокоить ее он. — Только по щеке царапнуло, ничего страшного.

Но девушка уже сбросила с плеч рюкзак, достала бутылку с водой и кусок тряпки. Смочила ткань и осторожно стала смывать кровь с лица Плюха.

— На дюйм выше, и ты бы остался без глаза, — сказала она. — И рассекло кожу порядочно, кровь не останавливается. Прижми-ка тряпку, я сейчас…

Илона стала рыться в рюкзаке и достала небольшую жестяную коробочку. Открыла, заглянула в нее и спросила:

— У меня только белые и черные, какой цвет выбираешь?

— Цвет чего? — не понял Егор, которому не было видно содержимое коробочки.

— Нитки, чего же еще-то? Сейчас штопать твою щеку буду.

— Нет-нет, не надо! — попятился он, но, вспомнив о «перепутке», замер на месте. — Зачем ее штопать? Кровь уже почти не идет.

Плюх отнял от лица тряпку и снова почувствовал, как теплый ручеек устремился со щеки на шею и далее за шиворот.

— Она не идет, — скупо усмехнулась Илона. — Она бежит. И вряд ли в скором времени остановится сама. Иди сюда, трусишка. Я сделаю всего два-три стежка. Неужто в вашей академии вас не учили терпеть боль?

— Да я не поэтому, — начал оправдываться косморазведчик. — Просто время теряем…

— Ты считаешь, лучше потерять кровь? И я ведь вижу, как ты боишься.

Плюх понимал, что девушка сказала это намеренно, чтобы он, опровергая ее слова, поскорей согласился на «операцию». И все равно возмутился:

— Да ничего я не боюсь! На, — шагнув к Илоне, склонил он к ней лицо, — вышивай хоть крестиком!

— О! Я тогда твои инициалы вышью, можно? Как тебя по батюшке?

— Леонидович.

— ПЕЛ, значит? Очень мило.

Девушка взялась за иглу и устремила ее к порванной щеке косморазведчика.

— Плясал… — едва не зашипев от боли, стиснул он зубы и процедил: — Ты лучше свои инициалы вышей.

— Люди не поймут, — орудуя иглой, сказала Илона. — Мозг сломают, увязывая тебя с рыбой.

— При чем тут рыба? — забыв на время о боли, удивился Плюх.

— Ты разве не в курсе, как зовут моего отца?

— Полковник Соболев… Княз-с-ссь… — все-таки зашипел разведчик.

— Балда ты, Егорушка. У полковников тоже имена-отчества имеются. Ты не поверишь, но даже и у генералов с адмиралами. А моего батюшку Григорием Андреевичем величают. Так что я, получается, СИГ.

— Ну и где же тут рыба?

— Как это где? Сиг — это и есть рыба. В северных озерах водится. — Девушка достала нож и чиркнула возле Плюхового лица, обрезая нитку. — Все, рыбка, можешь искать водоем.

— Ты что, и правда?.. — испуганно принялся ощупывать щеку разведчик.

— Э! А ну, не лезь грязными лапами в рану! — шлепнула его по руке Илона. — Не бойся, я там расписалась всего лишь.

— Спасибо, — смущенно потупился косморазведчик. — И… можно тебя попросить…

— Что? Не называть тебя рыбкой? Ну, это уж как получится, как вести себя станешь.

— Нет, не рыбкой, — еще больше смутился Плюх. — Ты не могла бы еще раз назвать меня, как… до этого?..

— Балдой, что ли? — хитро прищурилась девушка. — Как прикажешь. Ты, милый мой Егорушка, балда.

Косморазведчику очень захотелось распороть себе и вторую щеку. Губы невольно растянулись в счастливой улыбке. Но свежий шов тут же дал о себе знать острой болью, и Плюх спрятал улыбку до лучших времен.

Теперь пошла первой Илона. Плюх пытался было возразить, что с ним все в порядке, что он не устал — а за время «операции» еще и отдохнул, — но девушка оставалась непреклонной.

— С аномалиями не шутят, — строго сказала она. — Есть примета: удалось от беды увернуться — поскорее и подальше убегай. Не то аномалия осерчает, что добыча ускользнула, и впредь уж тебя так просто не отпустит. Поэтому «перепутку» прощупывать стану я. А ты ступай шаг в шаг за мной, в сторону не вздумай вильнуть!

— Зачем мне вилять, — хмуро произнес косморазведчик, — я что, заяц?

Откровенно говоря, укрываться за женской спиной, тем более — за спиной любимой девушки, казалось ему очень стыдным. То, что «перепутка» швырнула в него гайку, его вины, конечно, не было, но Плюх все равно чувствовал себя виноватым. Перед ним стояла четкая задача: выявлять и обходить аномалии. А он что? Выявить-то выявил, а потом…

Илона довольно быстро сумела вычислить расположение аномалии, и вскоре злополучная «перепутка» осталась позади. Настроение разведчика заметно улучшилось. Щеку пощипывало, но не сильно. Погони пока не наблюдалось. А то, что он был сейчас, что называется, ведомым, так ведь и оговорили заранее, что они будут меняться. Илона по роду характера все равно бы не смогла постоянно идти сзади.

«Так что все нормально, — окончательно успокоился Плюх. — Даже хорошо. Вот еще бы Блямса поскорее найти — тогда вообще замечательно будет».

Но «хорошо» длилось недолго. Они как раз успели дойти до покрытого густым кустарником участка, как впереди послышался быстро нарастающий треск, да такой, будто сквозь кусты продиралось стадо носорогов. Почему Плюху вспомнились именно носороги, которых он живьем видел только в зоопарке, да и то давно, он бы сказать не смог. Вспомнились — и вспомнились. Но кто бы к ним сейчас ни приближался, наверняка представлял опасность, скрыться от которой, кроме как в тех же кустах, было некуда. Но пока Илона станет бросать гайку на веревочке, убеждаясь в отсутствии на пути аномалий, прятаться будет уже поздно. Видимо, девушка подумала о том же, потому что быстро смотала нить на вилку, сунула ее за голенище сапога и мотнула головой:

— Бежим вон туда, вправо, там вроде как тихо. Рискуем, конечно, влететь в аномалию, но…

— Но первым теперь я, — шагнул вперед косморазведчик.

— Я бы попросила… — собралась возмутиться Илона, но сделать это не успела — Плюх уже рванул в указанном ею направлении.

Оглянувшись и увидев, что она еще не тронулась с места, он крикнул:

— Давай скорей, чего застыла?

Девушка возмущенно фыркнула и бросилась к разведчику в надежде обогнать его, но Плюх решил на сей раз не сдаваться, и это ему удалось, благо до кустов оставалось не так далеко. Он уж было собрался продираться сквозь них, но Илона дернула его за подол куртки: