— Никак нет, — выдавил Герасимовский. — Но если она вас пристрелит, я первый спляшу на вашей могиле.

— Не сломайте ногу, когда станете плясать, штабс-капитан.

Когда процессия, наконец, тронулась, идущая впереди Забияка достала «антианомальную вилку», размотала нить и бросила перед собой гайку. Капитану Ергину приспособление понравилось, и он высказал свое мнение:

— Весьма недурно придумано. Ваша идея?

— Егора, — мотнула головой в сторону Плюха девушка. Одобрительный взгляд капитана заслужил и разведчик.

Впрочем, через пару минут Ергин сказал Илоне:

— Пока можете не бросать. «То-вверх-то-вниз» начинается, чувствуете?

Забияка кивнула, смотала нить и сунула вилку за голенище сапога.

Плюх и сам уже почувствовал, что ногам, несмотря на то, что перед глазами простиралась ровная как стол местность, требовалось все больше усилий, чтобы сделать очередной шаг. Он не забыл про аномалию «то-вверх-то-вниз», и хоть не видел теперь ее без шлема, хорошо помнил, как они пересекали ее с Шершнем, правда, с другой стороны. Разведчик прикинул, что за этим длинным, но пологим подъемом будет небольшой спуск, затем — крутой, но короткий подъем и — снова спуск, уже окончательный.

— Почему вы решили, что гайку можно не бросать? — спросил Плюх у капитана.

— На аномалиях не бывает аномалий, — пожал тот плечами. — Во всяком случае, до сих пор не встречались. Мы и так потеряли слишком много времени, чтобы тратить его заведомо впустую.

Разведчику не понравилось уточнение «до сих пор не встречались», и он, неодобрительно качнув головой, тихо произнес:

— Я был бы полностью согласен с вами, но первой идет Забияка. Если на пути все-таки окажется аномалия, первой в нее попадет она. Прикажите ей встать за нами.

— И не подумаю! — обернулась девушка, умудрившаяся расслышать слова Плюха. — За чужими спинами не привыкла прятаться.

Разведчику не хотелось начинать перепалку с упрямицей при таком количестве лишних ушей, поэтому он только вздохнул, пробормотал под нос: «Ёхи-блохи» и принялся мысленно повторять, словно мантру, слова Ергина: «На аномалиях не бывает аномалий».

Сзади принялся ворчать, примолкший было от обиды, штабс-капитан Герасимовский:

— Какого рожна вы поперлись по этим горкам, господин капитан? Да еще и Кактусовое поле впереди — охота была колоться! Обошли бы кругом — подумаешь, полчаса потеряли бы!

— Не мелите чушь, Герасимовский! — огрызнулся Ергин. — Обход занял бы не полчаса, а все два, если не три, с учетом ноши. Не нравится — обходите. Но в одиночку.

Штабс-капитан проворчал что-то еще, но вскоре заткнулся. Покидать отряд он, разумеется, не стал.

Говоря откровенно, Плюх тоже начал уставать. Не восстановившийся полностью организм и тяжесть живой ноши давали о себе знать. К счастью, вскоре последовал хоть и невидимый, но вполне ощутимый ногами короткий спуск, во время которого удалось чуть-чуть отдохнуть. Но разведчик знал, что вот-вот начнется еще один подъем, пусть и короткий, зато весьма крутой. На него, кстати, судя по напряженным шагам и склонившемуся вперед телу, уже взбиралась вырвавшаяся вперед Забияка.

Вот она, достигнув вершины, остановилась и устремила вперед долгий пристальный взгляд. Когда остальные вскарабкались к ней, девушка обернулась и спросила:

— Что там такое? Не могу разобрать. Будто дым.

Плюх тоже напряг зрение. Впереди, в пятистах-шестистах метрах и впрямь клубилась пара-тройка темных завихрений. Может быть, пыль? Но в Зоне не бывает ветра. Тогда что? И правда дым? Но что там может гореть? Кактусовое поле? Невидимый поселок «питекантропов»? Может ли быть видимым дым от невидимого пожара?..

— Я же говорил, что сюда не нужно было идти! — завопил вдруг штабс-капитан Герасимовский. — Или вы не понимаете, что это такое?!

Капитан Ергин промолчал, но по его побледневшему напряженному лицу разведчик догадался, что офицер все прекрасно понял. Как поняли, судя по испуганно вытаращенным глазам, поручики Шумиловы. Охнула Забияка — значит, все стало ясно и ей. Зато ничего не понимал сам Плюх, о чем он не постеснялся сообщить остальным.

— «Дымные черви», — хмуро бросил Ергин. — Если умеете молиться — сейчас самое время.

Как ни всматривался Плюх, ничего, кроме дыма, он разглядеть не сумел. Впрочем, и тот очень скоро развеялся.

— По-моему, там никого нет, — сказал он капитану.

— Вот это и плохо, — произнес тот едва слышно. На лбу Ергина выступили бисеринки пота. Он на самом деле боялся. Очень сильно боялся — и не пытался этого скрыть.

— Объясните, — попросил разведчик. — Что именно нам угрожает? Кто такие эти «черви»? И где они, ёхи-блохи, в конце-то концов?!

— Они ползут к нам, — бесцветным голосом ответил капитан. — Под землей. Очень быстро. Скоро будут здесь, и тогда…

— Что они из себя представляют? — подтолкнул Плюх замолчавшего Ергина новым вопросом.

— Прекратите болтать! — раздался свирепый шепот Герасимовского. — Стойте молча и не двигайтесь!

— Бесполезно, — покачал головой капитан Ергин. — Они уже почуяли нас оттуда. И услышали. Даже если выползут в десятке-другом саженей от нас, все равно учуют.

— Что они из себя представляют? — повторил разведчик. — Я ничего о них раньше не слышал.

— Скоро услышишь! — проговорил уже в полный голос штабс-капитан. — Как трещат твои кости. И увидишь. Как выдавливаются изо всех дыр твои внутренности. И мои! И твоей девки! Ты слышишь? А все из-за тебя! Я бы прикончил тебя сейчас, но это было бы очень легкой смертью. «Дымные черви» разделаются с тобой куда лучше — больнее и дольше.

— Прекратите, Герасимовский! — выкрикнула Илона. — От ваших причитаний «черви» не расползутся. Хотя бы умрите достойно. Либо сами пустите себе в лоб пулю, дабы не мучиться.

— Хватит! — скомандовал взявший себя, наконец, в руки Ергин. — Ученых — в центр, остальные — вокруг, спинами к ним. Господин Плужников — держите винтовку!

Капитан протянул Плюху одну из трех винтовок, которые до этого, помимо своей, нес за спиной. Остальные он тоже снял и положил рядом, чтобы можно было быстро схватить.

— Значит, их все-таки можно убить? — ощутив в руках тяжесть оружия, приободрился разведчик.

— Убить можно, — отвел глаза Ергин. — Но не пулями. А ежели ими — то не тем количеством, что имеется у нас. Надобно изрешетить, изорвать их в клочья, только тогда… — Капитан замолчал и махнул рукой.

— Для чего тогда это? — качнул «Печенгой» Плюх.

— Не лезть же к ним в пасть без боя.

— Дайте нам тоже оружие, — послышался слабый голос снизу.

Разведчик посмотрел на ученых. Профессор Сысоев сделал попытку сесть, и у него это получилось. Олег Дмитриевич Тетерин приподнялся на локте. Только доцент Тавказаков по-прежнему лежал без движения.

Капитан Ергин собрался что-то сказать, но не успел. Земля вспучилась метрах в десяти слева от группы людей, почти тут же — в пятнадцати справа, а потом и впереди, уже ближе, чем первые два раза. Плюх увидел, как выросшая земляная горка, похожая на огромный муравейник — а скорее, даже термитник, — резко вдруг осыпалась, а на ее месте оказался мерзкий песчано-белесого цвета двухметровый вырост, посреди которого, будто пульсируя, распахивалось и снова сжималось отверстие никак не меньше метра в диаметре.

Совершенно машинально разведчик выпустил в ту сторону очередь, отчаянно жалея, что у него нет бластера. Вырост тут же увеличился — и вряд ли причиной тому стали выпущенные в него пули — не менее чем в два раза, и начал, извиваясь, покачиваться, словно высматривая жертву. Теперь и впрямь стало ясно, что это червь, но гигантский настолько, что приписывать ему родство с обычным земляным червяком казалось просто кощунственным.

Боковым зрением Плюх видел, что такие же «черви» извиваются слева и справа от него. По ним тоже стреляли, но на тварей это не производило никакого впечатления.