Разведчику трудно было спорить с этими доводами, поэтому после короткой трапезы Илона, махнув рукой, скрылась в ближайшем кустарнике.

Хоть Плюху и было тревожно за любимую, он, помня ее слова о том, что кислая физиономия не способствует хорошему настроению членов группы, старался выглядеть бодрым. Можно было бы поддержать заметно уже подуставших ученых и словом, но еще ранее договорились сидеть молча, чтобы не привлечь ненароком чьего-нибудь нежелательного внимания.

К сожалению, от случайности это не уберегло. Пролетело уже минут двадцать с тех пор, как ушла Забияка, а ученые начали подремывать, когда вдруг закачались кусты и из-за них показался человек, а следом за ним и второй. Оба были в типичной для сталкеров одежде. Увидев перед собой группу людей, оба замерли и вскинули винтовки.

— Руки в гору! — рявкнул один из них.

— Что, простите?.. — заморгал очнувшийся от дремы профессор Сысоев.

— Он требует, чтобы мы подняли руки, — пояснил слышавший ранее эту фразу Плюх. — Лучше это выполнить. — Сам он тоже приподнял ладони, но невысоко, чтобы можно было вмиг схватить висевшую на груди «Печенгу», и спокойно сказал сталкерам: — Добрый день, господа! Мы вам ничем не угрожаем, давайте разойдемся мирно.

— Мы еще не сошлись, чтобы расходиться, — скривился в щербатой улыбке все тот же мужчина.

— Думаю, это и ни к чему, — улыбнулся в ответ разведчик.

— А ты не думай, мозгам легче будет, — подал голос второй сталкер.

— Хватит с ними трепаться, — сказал первый и, дернув стволом «Печенги», рыкнул: — Снять и бросить перед собой оружие! Снимать медленно, стреляю без предупреждения!

— У нас всего одна винтовка, — как можно более дружелюбно отозвался Плюх. — Почти без патронов. Мы без нее пропадем, вы же знаете.

— Пропадешь и с ней, если не снимешь! — направил мужчина ствол прямо в его голову и приказал напарнику: — Этот мой, держи на мушке остальных!

Разведчик уже чувствовал, что вряд ли все закончится мирно, но первым открывать огонь ему не хотелось. Тем более что хорошо понимал: пока он схватит и поднимет винтовку, сталкеры успеют выстрелить.

Неизвестно, как бы все обернулось, но второму сталкеру показалось мало взять противника на мушку, и он выпустил над головами ученых короткую очередь.

— Ложитесь! — заорал, обернувшись, Плюх. И с ужасом увидел, как доцент Тавказаков, вскочив на ноги, метнулся к кустам.

Стрелявший сталкер тут же направил вслед ему винтовку. Ладони разведчика в тот же миг схватили «Печенгу», и три очереди слились в одну. Стреляя, Плюх упал на живот, и пули первого сталкера вжикнули над его головой. Сам же сталкер медленно, словно под водой, завалился назад. И, непонятно почему, рухнул ничком второй.

Недоумевающий Плюх переводил ствол винтовки с одного мужчины на другого, но ни один из них не шевелился. Тогда разведчик, сделав предостерегающий жест ученым, осторожно поднялся на ноги, но не успел сделать и шагу, как услышал впереди голос Илоны:

— Не стреляй, это я!

Девушка, пригнувшись и держа наизготовку «Никель», вышла из-за кустов.

— Это ты его? — облегченно выдохнув, понял причину гибели второго сталкера разведчик.

— Я. Сейчас проверю, насколько хорошо они оба упокоены.

— Тогда я к Аникею, — бросил Плюх и метнулся туда, куда побежал Тавказаков.

Разведчик опасался, что найдет там труп доцента, однако не увидел за кустами ни мертвого, ни живого ученого. Сначала это его лишь обрадовало: значит, пули сталкера прошли мимо, а сам Аникей Александрович просто-напросто убежал дальше.

Плюх громко позвал ученого, но тот не откликнулся. Разведчик собрался идти вперед, но его остановил окрик Илоны:

— Стой!

— Почему? — обернулся разведчик. — Его ведь нужно найти!

— Нужно, — подошла к Плюху Забияка. — Только не сломя голову. Про аномалии ты уже забыл?

— Ах, да!..

Разведчик достал вилку с нитью и бросил перед собой гайку. Та упала в траву, однако нить продолжала сматываться, пока не размоталась вся. Плюх растерянно заморгал.

— Не понял… — выдавил он.

— Замри на месте! — выкрикнула Илона. Девушка достала свою вилку и бросила гайку немного ближе, чем сделал до этого разведчик. Нить повела себя, как от нее это и ожидалось. Тогда Забияка подошла к гайке, подняла ее и кинула чуть дальше. Этот бросок тоже закончился штатно. А вот на третьем, когда гайка полетела в то же место, куда Плюх отправил свою, все случилось так же, как и у него: нить размоталась полностью, словно гайка не упала на землю, а свалилась в глубокую яму.

— «Дно», — глухо произнесла Забияка.

— Что? — чувствуя, как по спине скатилась холодная капля, переспросил разведчик.

— Аномалия «дно». Сначала ее называли «дном Зоны», а потом сократили.

— Что это значит? — спросил Плюх, хотя и сам уже обо всем догадался.

— То и значит. Какое может быть дно у Зоны? Вот и аномалия эта — яма, которую не видно. И у которой нет дна. Либо есть, но настолько глубоко, что… — Девушка безнадежно махнула рукой.

— Так значит Тавказаков…

— Скорее всего, там. В «дне».

У мертвых сталкеров, помимо двух штурмовых винтовок «Печенга», нашлось еще около сотни патронов, пара неплохих десантных ножей, а также кое-что из еды: три банки тушенки, круг колбасы и полбуханки черного хлеба. В другое время такой добыче можно было только порадоваться; сейчас же выражения лиц всех четверых спутников были мрачными и унылыми.

Разумеется, поиски Тавказакова после обнаружения аномалии не прекратились — местность прошерстили на километр от нее, крича до хрипоты, наплевав на безопасность. Все было напрасно. Сомнений, что Аникей Александрович угодил именно в «дно», ни у кого не оставалось.

Наконец, вернувшись на место, откуда все началось, Забияка, отведя взгляд в сторону, сказала:

— Пора идти дальше. Тропу я нашла, она недалеко.

— А как же Аникей?! — взвился доцент Тетерин. — Мы что, вот так и уйдем, а его бросим?

— Аникей Александрович погиб, — выдавила девушка. — Мы ничем уже ему помочь не сможем. Но погибать из-за этого всем я полагаю неразумным.

— Не спешите его хоронить, — оставаясь по-прежнему мрачным, изрек вдруг профессор Сысоев.

— Что?.. — обернулись к нему все трое.

— Я сказал, что хоронить Аникея рано. Мы не можем знать, жив он или мертв.

— Но из «дна» еще никто не выбирался! — махнула светлой челкой Забияка.

— Вот именно, — кивнул Сысоев. — А потому никаких данных по этому «дну» нет. Правда, имеются кое-какие слухи. Не знаю, в курсе ли кто из вас, что изначально данную аномалию называли…

— …«Дном Зоны», — поспешил закончить за профессора Плюх. — Но что это меняет?

— Вы не дослушали, господин космический разведчик! — проворчал Юлий Алексеевич. — Нехорошо перебивать старших.

— Простите…

— Так вот, о «дне Зоны» мне рассказывали «Контактеры», а те, вероятно, узнали об этой аномалии от сталкеров. Но поскольку у данной братии существует такое количество баек, что можно составить из них не один том, я и к этой их «гипотезе» отнесся, как к обычной байке…

— Юлий Алексеевич, не томите! — не выдержал Тетерин. — Я никаких баек о «дне» не слышал. Расскажите же наконец!

— Напрасно я это вспомнил, — нахмурился профессор. — Но раз уж начал… В общем, суть этой байки, или гипотезы, как вам угодно, в том, что «дно Зоны» — это и есть выход наружу. А поскольку такая аномалия в Зоне далеко не единственная, то сталкеры предположили, что каждая из них ведет в свой мир, а потому их здесь ровно столько, сколько и схлопнутых в Зоне миров.

— Так это же замечательно! — замахал руками Олег Дмитриевич. — И это очень похоже на правду! Значит, нам больше не нужно искать выход. Давайте же скорее проверим гипотезу!

— Как вы предлагаете ее проверить? — удивленно вздернул брови Сысоев.

— Что значит «как»? Разумеется, опуститься в «дно»!

— И… что?..

— И увидеть все своими глазами, что же еще-то?!