— Олег Дмитриевич, голубчик, вы меня пугаете, — покачал головой профессор. — Как же остальные узнают о результате вашего эксперимента? Ведь выбраться из аномалии назад невозможно!

— Остальные могут узнать его тем же путем — зайдя в эту аномалию.

— А если это все же не выход — что, кстати, вероятнее всего, — а смертельная ловушка Зоны? Или даже выход, но в совершенно неподходящий для жизни мир?.. Нет уж, увольте, лично я готов воспользоваться вашим предложением лишь в самом крайнем случае, когда больше терять будет нечего. Я, конечно, искренне желаю, чтобы наш Аникей выбрался из Зоны и попал пусть и не домой, но туда, где можно нормально жить, однако другим сломя голову за ним следовать не советую.

— Ну, пусть хотя бы в крайнем… — поник доцент. — В самом деле, если мы так ничего и не найдем, мы же всегда можем сюда вернуться?

— Возможно, так мы и в самом деле поступим, — кивнул Плюх. — Но лишь когда других вариантов у нас не останется. А сейчас, Забияка права, нам пора идти дальше.

Теперь оружие было у каждого члена группы, что, безусловно, придало уверенности ученым. Ножи взяли себе Илона и Плюх. Профессор с Доцентом не возражали, они все равно не умели ими пользоваться как оружием. Еду и патроны из рюкзаков убитых сталкеров переложили в один — его взял разведчик. Пустой рюкзак на всякий случай повесил на плечи Сысоев.

Когда, наконец, отправились в дальнейший путь, Плюх обернулся к сталкерским трупам. Смотреть было почти до тошноты неприятно, ведь одного из этих мужчин убил именно он, пополнив свой список отнятых человеческих жизней. Да, сталкеры были сами виноваты. Да, если бы он не выстрелил, то погиб бы сам, и, вероятно, ученые, а может быть и любимая. Однако на душе все равно было гадко. А еще — очень больно за то, что люди в Зоне переставали оставаться людьми, все быстрее скатываясь в первобытную животную дикость. Жизнь человека здесь больше ничего не стоила. А понятия «сталкер» и «убийца» стали почти синонимами.

«Нет, ёхи-блохи, — подумал Егор, — больше я называть себя сталкером не стану, даже мысленно. Я должен непременно остаться тем, кто я есть — космическим разведчиком третьего класса. Ну, а в первую очередь — человеком».

Первой опять шла Илона, Плюх замыкал процессию. Скорость передвижения по лесной тропе была заметно медленнее, чем по ровной местности, что и понятно — приходилось быть более внимательными и активней вертеть головами. Да и бросать гайку не всегда получалось удачно, часто мешали кусты и ветки деревьев. Тетерин предложил даже не бросать ее вовсе: мол, если существует тропа, то по ней уже неоднократно ходили до них, стало быть, аномалий тут нет. Илона с его выводом не согласилась:

— Аномалии имеют обыкновения появляться где угодно, и тропа это или бурелом для них значения не имеет. Подстраховаться в данном случае никогда лишним не бывает. А коли вы за меня беспокоитесь, что я гайку бросать устану, так это пустое. Мне не трудно. К тому же, меня Егор скоро сменит.

— Могу хоть сейчас! — подтвердил косморазведчик и сунул руку в карман.

Вилки там не оказалось. Он проверил все карманы — пусто. И тут он вспомнил, что после того как обнаружил «дно», не смотал нить, и, обеспокоившись судьбой Аникея Александровича, оставил вилку лежать возле аномалии.

— Забияка, постой! — крикнул он. — Я вилку забыл.

— Да и пусть с ней, — повернулась, остановившись, девушка. — Одной справимся.

— Нет-нет, — замотал головой Плюх. — Мало ли что! Я вернусь, я помню, где ее оставил. Мы же не очень далеко ушли.

— Отставить! — нахмурилась Забияка. — Не позволю рисковать из-за какой-то вилки!

— Это не «какая-то вилка», а жизненно важное устройство, — возразил разведчик. — А риска почти никакого: по тропе я не заблужусь, да и патронов теперь хватает, если что.

— Вот именно, что «если что». Оно, как тебе известно, всяким бывает. В том числе таким, что и патроны не помогут. — Помолчав, девушка тряхнула челкой: — Значит так. Всем стоять, держать наготове оружие и смотреть по сторонам. Я мигом. Где там твоя вилка?

— Нет, — свел брови Плюх. — Пойду я. Свои ошибки нужно самому исправлять. К тому же, ты ведь уходила тропу искать, и мы тебя ждали, не спорили. Теперь моя очередь.

— Вы меня замечательно ждали, — фыркнула Забияка, — просто феерично!

— Тем более, — примиряюще улыбнулся косморазведчик. — А при тебе здесь никаких безобразий не случится.

— Друзья мои, — подал голос профессор Сысоев. — Так ваш спор ни к чему не приведет. Между тем время не ждет. Может, вам стоит бросить жребий, кому идти?

— Вообще-то, я командир группы, — взвилась Илона, — и могу просто приказать! — Тут она отчего-то смутилась, отвела в сторону взгляд и буркнула: — Ладно, иди. Но ежели тебя пристрелят или голову кто отгрызет — на глаза мне лучше не попадайся.

— Без головы точно не стану, постесняюсь, — засмеялся косморазведчик. И, развернувшись, бросил через плечо: — Я быстро: одна нога здесь, другая там!

— Типун тебе на язык! — крикнула вслед Забияка.

Плюх на самом деле не мог понять, с чего вдруг Илона завела этот спор. Сколько там они успели отойти — и с километр вряд ли. Смотаться туда-обратно — это минут двадцать. Да не по дремучим зарослям, а по вполне себе сносной тропе. Вряд ли за это время туда куча врагов или злобных монстров набежать успела. Если вдруг кто-то и встретится, то магазин «Печенги» теперь укомплектован патронами полностью, за себя он постоять сумеет, не курсант-первогодок, чай. Правда, аномалии… Илона как раз вспоминала, что появиться они могут в любое время и в любом месте, в том числе и на тропе. По уму надо было, конечно, взять пока Илонину вилку, но почему-то им обоим не пришло это в голову. Но, если совсем откровенно, разведчик не очень-то верил в такое совпадение, что вот как раз сейчас перед ним образуется аномалия. В его представлении они вообще не появлялись мгновенно, а формировались в течение какого-то времени, можно сказать — вырастали, как грибы, например. Так что попасть в аномалию, если идти строго по своим следам, Плюх не боялся совершенно. Да и ничего иного тоже. Если бы не трагедия с Аникеем Александровичем, можно было бы сказать, что на душе у косморазведчика было почти спокойно; их нынешним положением он впервые за несколько дней был даже доволен: все вооружены, патроны есть, еда имеется, куда идти знают. Другое дело, что будет там, куда они придут… Ну так проблемы нужно решать по мере их поступления, а гаданиями и душевными рефлексиями заниматься дело не только неблагодарное, но для космического разведчика, представителя объединенного человечества Земли XXII века, даже постыдное.

Размышляя так, Плюх дошел до того места, где нужно было сворачивать с тропы туда, где они делали злополучную остановку. Вскоре разведчик увидел торчавшую из-за куста ногу одного из убитых сталкеров, и настроение у него испортилось. Зато Плюх убедился, что свернул правильно и идет в нужном направлении. Проходя мимо трупов, он отвел глаза и ускорил шаг. Впрочем, бежать стремглав тоже было бы чересчур опрометчиво — как бы самому не угодить в коварное «дно».

Косморазведчик пошел медленнее и стал внимательно смотреть под ноги. Вскоре он заметил лежавшую на земле нить, а потянув за нее, нашел и вилку. На то, чтобы привести «устройство» в походное положение, ушло полминуты. Можно было возвращаться к поджидающим его спутникам.

Плюх зашагал обратно. Он снова отвел глаза от лежавших возле куста трупов, но боковым зрением успел уловить что-то такое, что заставило его остановиться и все-таки посмотреть на убитых сталкеров.

— Ёхи-блохи! — вырвался у него невольный возглас.

Увиденное заставило разведчика пригнуться, вскинуть винтовку и начать вертеться на месте. Но все вокруг было спокойно и тихо, никто не угрожал его жизни — во всяком случае, явно.

Плюх снова перевел взгляд на трупы. Нет, зрение его не обманывало. Тот сталкер, которого подстрелила Забияка, лежал точно так же, как они и оставили его, уходя. А вот второй, тот самый, который принял смерть от его руки, был сейчас практически голый — в одних лишь трусах.