— Не бойтесь, — подбодрила его Забияка, — мы не заставим вас формулы на земле прутиком выцарапывать.

— Спасибо, — изобразил шутливый поклон профессор. А потом заговорил уже серьезно: — Когда господин Плужников рассказал о встрече с «питекантропами» в хижине, я был удивлен. Показалось странным, как им удалось спастись от «дымных червей» — ведь те обладают отменным чутьем, мы все недавно в этом убедились. Мысль о том, что «черви» просто наелись, я сразу отмел — ведь они тут же напали на наш отряд. У меня вызвало удивление и то, что дикари заявились к господину косморазведчику только утром. Если они заметили его прибытие в селение вечером, почему так долго ждали? Логичней было бы напасть ночью, застигнув непрошенного гостя врасплох.

— Они и так… застигли, — хмыкнул Плюх.

— Да, но ждать несколько часов, причем самых удобных для нападения… Не вижу логики. Но я еще мог бы списать это на глупость «питекантропов», в конце концов — на страх темноты, на то, что долго не могли прийти к единому мнению. Однако рассказ госпожи Забияки позволил родиться в моей голове той самой гипотезе, о которой я и собираюсь вам поведать. Чтобы не интриговать вас долго, скажу сразу: я предположил, что эти дикари приходили снаружи, а потом снова ушли.

— Вы имеете в виду «снаружи» — это из Зоны? — уточнил разведчик.

— Нет. Я имею в виду — из своего мира.

— Но как?! — подскочил Плюх. — Разве это возможно?!

— Я думаю, это становится возможным ночью. Или даже в моменты «закатов» и «рассветов». Тогда все встает на свои места. Когда вы посетили их селение, там никого не было. «Питекантропы» пришли извне, когда день сменил ночь. Пришли — и наткнулись на вас. Затем они обследовали эту мини-Зону, никого из своих живыми не обнаружили и с «закатом» вернулись домой.

— Но ведь тогда получается… — У разведчика перехватило дыхание. — Тогда получается, что подобное свойство может быть и у «большой» Зоны! Но мы бы обязательно уже об этом знали!..

— Откуда такие выводы? — посмотрел на Плюха Сысоев. — Почему вы решили, что свойства большой и малой Зон одинаковы? И почему мы были должны об этом знать, да еще обязательно?

— Ну как же! Разве такое скроешь?.. А то, что свойства одинаковые, я не утверждал, я сказал: «Может быть». Почему бы и нет? Но, скорее, все-таки нет, раз об этом никому неизвестно.

— А вы уверены, — подался вперед профессор, — что кто-то пробовал выйти из Зоны в периоды переходного освещения?

— Неужели никто?.. — пробормотал разведчик.

— А почему кто-то должен это пробовать? Вот вам, например, приходила в голову такая мысль?

— Мне нет, но…

— Вот видите, — перебил Плюха Сысоев, — даже вам это в голову не пришло. А вы — весьма образованный человек, причем разведчик. Почему же об этом должны были задуматься простые сталкеры, для которых темнота — это повышенная опасность, и которые стремятся к ее наступлению укрыться в каком-нибудь надежном месте?

Разведчик почувствовал досаду. Причем изрядно приправленную стыдом. Ведь он и в самом деле мог… нет, он должен был испытать барьер Зоны на прочность в разных условиях, а он сбегал к нему пару раз при дневном свете, его вежливо развернули, и он успокоился. Позорное упущение!

Чтобы хоть как-то загладить вину, Плюх воскликнул:

— Я сегодня же проверю вашу гипотезу! Сейчас же пойду к здешнему барьеру, дождусь, когда начнет смеркаться и…

— И вывалишься в чужой мир ночью? — прищурилась Илона. — И будешь там шариться до рассвета? Может, проще сразу пулю в лоб пустить, чтобы зря ноги не стаптывать?

— Зачем ты так? — нахмурился разведчик.

— А как надо? Миленький Егорушка, не ходи, пожалуйста, ночью туда, неведомо куда, а то тебя злые дяди копьями истычут, лютые звери головушку глупую отгрызут, а потом мерзкие падальщики твои косточки по чужим лесам да болотам растащат? Изволь, могу и так сказать.

— Уже сказала, — буркнул Плюх. И вскинул голову: — А ты что предлагаешь? Как мы иначе проверим, проницаем этот барьер или нет?

— А для чего нам это проверять? Что мы забыли в мире «питекантропов»? Миссионерством заниматься станем? Меня лично не тянет почему-то.

— Госпожа Соболева права, — сказал Юлий Алексеевич. — Ни к чему нам этот рискованный эксперимент. К тому же, он все равно не даст ответа, проницаем ли барьер «большой» Зоны. И мне кажется, что вот это-то нам как раз и стоит проверить обязательно.

— Только не зовите меня госпожой Соболевой, — буркнула Илона. — Я Забияка! И точка.

Когда через день после завтрака от принесенного Илоной «пайка» остался лишь небольшой — на один прием пищи — кусок мяса и четверть кочана капусты, девушка пристально посмотрела на ученых и спросила:

— Ну как, господа, идти можете?

Сысоев и Тетерин устремили взгляды на Тавказакова.

— Да могу я, могу, — махнул он рукой на коллег. — Что вы так смотрите, словно я инвалид какой? Все, я в норме.

В подтверждение своих слов он вскочил на ноги и исполнил нечто вроде гопака с приседаниями.

— Вот, собственно, это и есть наш ответ, — улыбнулся Забияке профессор. — Вы считаете, уже пора?

— Погоди, — не дал ответить девушке Плюх. — У нас же еще осталась еда. Может, стоит еще день провести здесь, чтобы наши друзья больше сил поднабрались?

— И чтобы мы двинулись в путь совсем без припасов, не имея понятия, когда нам удастся что-либо добыть? — с сарказмом ответила на это Илона. — Нет уж. Лучше почаще делать привалы, но выступать нужно сейчас.

Разведчик понимал, что Забияка права, но все равно он продолжал беспокоиться за ученых. Полностью они, к сожалению, не восстановились, а с учетом того, что на всех у них был всего один автомат и одна винтовка, да и те с весьма малым запасом патронов, их группа представляла легкую добычу хоть для хищников, хоть для враждебно настроенных сталкеров, если тех будет хотя бы трое. Впрочем, сидеть без еды даже неделю — это снова потерять силы.

— Ну что ж, — сказал он. — Сейчас — значит, сейчас. Только ведь мы так и не решили, куда пойдем сначала — к объекту чужаков или проверять проницаемость барьера?

— До барьера дальше, чем до объекта, — посмотрела на профессора девушка, посчитав, видимо, именно его более благоразумным для принятия решения.

Юлий Алексеевич задумчиво покачал головой.

— Я много размышлял о барьере после нашего последнего разговора, — сказал он. — Мы все как-то уж очень обнадежились тогда. Это и понятно, ведь появился шанс выбраться отсюда. Но мы, как мне кажется, сильно переоценили этот шанс. К тому же, даже если барьер нас и правда пропустит, то в каком именно мире мы окажемся?

— Все равно в каком, — насупился разведчик. — Мы ведь уже и это обсуждали. В Зоне так или иначе погибнем, а снаружи, если это будет схожая с нашими родными мирами Земля, как-нибудь да устроимся. Вот только Блямс… Если мы не встретим его по пути к барьеру, я не стану даже пытаться выходить наружу.

— А силы на переход уже будут потрачены, — кивнул Сысоев. — И если вы с госпожой Со… простите, с Забиякой еще сумеете вернуться к объекту, то мы, несмотря на то что сейчас и хорохоримся, можем вас подвести. Если не все, то хотя бы один из нас. Не хотелось бы становиться обузой. Поэтому, раз уж объект отсюда ближе, давайте пойдем к нему. А там уже будет видно.

— Тогда хватит разговоров, — снова взяла командование в свои руки Забияка. — Поднимаемся — и шагом марш к «норе».

— Подожди! — затряс головой Плюх. — Ты извини, но я думаю, что сначала стоит выбраться мне. Нужно посмотреть, что там, снаружи, творится.

— Резонно, — не стала спорить девушка. — Не по думала, виновата. Только пойду я.

— Ты опять не подумала, — улыбнулся разведчик. — Ты — командир. Командиры в разведку не ходят.

— А какие-то там космические разведчики ходят! — вскинулась Забияка.

Плюх не смог сдержать смеха. Заулыбались и ученые.

— Что смешного я сказала? — обвела девушка всех угрюмым взглядом.