— Ты звал меня?

— Конечно, звал.

Вильсон поднялся, прошел к старинному шифоньеру, который занимал почти треть маленькой комнаты без окон, взялся за ручку и распахнул дверцу с видом фокусника, предлагающего аудитории доказательство своей магии.

— By а ля!

Да Силва заглянул внутрь шкафа.

— Что это? Никакой одежды.

Вильсон кивнул, поморщился и зевнул.

— Итак, она не навещает больную мать. Она исчезла…

Вильсон посмотрел на него.

— Если бы только это. Посмотри на верхнюю полку. Тихонько, не сотри пыль! — его улыбка стала шире. — Теперь скажи, мой друг, ты когда-нибудь видел служанку, которой бы хватало в ее каморке места, чтобы не пользоваться полкой? Я — никогда.

— Я тоже, но я не вижу…

— Не видишь, потому что не смотришь, — укорил его Вильсон. — Посмотри снова.

Да Силва пригнулся к самой полке. Густые серые завитки пыли сгущались в центре квадратного участка, а по краям на равном расстоянии шли четыре круглые отметины. Капитан кивнул.

— У нее тут что-то стояло, какая-то коробка с ножками.

— Коробка? Ножки? — Вильсон удивленно взглянул на него, и улыбка сошла с его лица. — Должно быть, ты еще спишь! Какая там коробка? Посмотри!

Он открыл дверцу шифоньера пошире, указывая на маленькую дырочку как раз на уровне полки. Края просверленной дырки все еще покрывали опилки.

— Ясно, служанка этого не делала. Та бы по крайней мере вытерла. Теперь смотри сюда…

Он склонился, провел пальцем по краю плинтуса.

— Видишь эти дырочки? Маленькие? Они от скоб, крепивших провод. Теперь проследим…

Он выпрямился и направился в кухню, отмечая пары маленьких дырочек вдоль плинтуса. Те поднимались по косяку двери с одной стороны, потом спускались по другой. Вильсон вел пальцем вдоль ряда дырочек, одновременно комментируя.

— Ее коробка, как ты это назвал, была с электропитанием. Я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь держал радио или телевизор — предположим даже, что служанка могла позволить себе телевизор, — на полке в шифоньере. И не слышал о служанке достаточно умелой, чтобы проделать такую работу с проводами.

Его пальцы отмечали ровные углы, оставленные снятыми скобами.

— Уверен, она этого не делала, — Вильсон усмехнулся через плечо. — Гарантирую, никто бы ничего не подумал, заметив эти провода. Мало ли прокладывают проводов к добавочным розеткам…

Теперь он показал, что провод исчезал в чулане.

— Едва ли это удобное место для телефона, а?

Тонкая линия отверстий вела за стопку полотенец, сейчас осевшую на бок. Вильсон отодвинул их, показывая на две маленькие дырочки, просверленные в стене, и довольно кивнул.

— Дырочка на этой стороне ведет под зеркало в спальне. А эта — за картину в гостиной. Аккуратненько, да?

— Тут все оплетено жучками и прослушивалось.

Вильсон только хмыкнул.

— Просыпаешься? Самое время. Я думаю, мой друг, это объясняет, почему кто угодно мог знать, что в ночь на прошлый вторник Чико был в лачуге Фонзека в Кататумбе…

— Не кто угодно, — возразил да Силва, — а только тот, кто смог подкупить служанку Рамоны и поставить в ее комнате магнитофон. И у кого был ключ, по крайней мере от черного хода.

— А кого это исключает? Кроме тебя, меня и президента Республики?

— Совсем немногих, — задумчиво признал да Силва, закрыл дверь в чулан и прошел в гостиную, почти бессознательно направившись к бару. Налив в два бокала, он поднял один, отошел к дивану и сел. Вильсон предпочел остаться у бара, подтянув табуретку. Да Силва отпил из бокала и поставил его на пол возле себя.

— Давай посмотрим, что мы имеем, — протянул он. — Кто-то подкупил служанку, чтобы держать у нее в комнате магнитофон. Для чего?

— Ну, самое логичное — если бы Чико следил за своей верной любовью. С другой стороны, кто бы ни установил магнитофон, он же позаботился убрать его. Убирал провод и скобки в надежде скрыть факт их существования, хотя Бог знает, как он собирался объяснить эти дырки в стенках чулана. Так что приходится признать, что все это проделали уже после смерти девушки…

Да Силва перебил:

— Почему приходится?

— Ладно, не обязательно, — уступил Вильсон, — но все-таки давай пока на этом остановимся. И все равно, получается, что Чико магнитофон не устанавливал. Так?

— У тебя слишком много «если», но, видимо, ты прав. К несчастью. Что еще у нас есть?

— Что еще сказал доктор Мартинес, кроме того, что девушку убили первой?

— Немного. Нет никаких признаков сексуальных домогательств, к обоим не применяли ни наркотики, ни снотворное. Так что можно заключить, что убийца был здоровенным детиной. Чико был худ, но жилист и силен, как всякий теннисист. Да и Рамону не назовешь миниатюрной.

— Итак, мы получили здоровяка-убийцу, который с помощью магнитофона следил за поведением Рамоны. Пока это все, что можно ответить на вопрос «кто?». Теперь переходим к вопросу «зачем?». И связано ли это с «похищением»?

— Могло быть связано. А что, если тут простая ревность? Может, до Чико у Рамоны был приятель? Нет, я уверен, приятелей у нее хватало.

— Ладно, — отмахнулся Вильсон, — давай оставим это. Проблем и без того хватает. Ведь каждая очередная блестящая догадка исключает все предыдущие. Мы снова вернулись к Умберто, а я полагал, мы давно его исключили. — Он нахмурился. Между прочим, с какой стати мы его исключили? Если честно, я даже не помню.

— По правде говоря, я тоже не помню. Но даже если вспомним, это ничего не даст — слишком часто мы в этом деле ошибались.

Он обдумал свои слова и поправился.

— Ну, может быть, не столько ошибались, сколько заблуждались.

— У нас не было фактов, — начал было Вильсон и запнулся: нудно запищал внутренний телефон.

Да Силва допил бокал, поставил его на бар и снял трубку.

— Алло?

— Капитан? Это Перейра. Я привел Умберто. Мы внизу. Привести его к вам?

— Придержи на несколько минут, потом поднимайтесь.

Положив трубку, да Силва обернулся к другу.

— Это Перейра. Он поднимается с неуловимым Умберто и будет здесь через несколько минут. Давай решим, как с ним себя вести.

Вильсон согласно кивнул.

— Интересно будет увидеть его реакцию. Об убийстве пресса сообщала? Сегодня утром по радио я ничего не слышал.

— Жоао обычно придерживает информацию до окончания вскрытия. Но теперь, полагаю, газеты ее уже получили.

— Так Умберто не знает, что Рамону убили?

— Нет, если не он убийца.

— Тогда я предлагаю просто выяснить, знает ли он, что она мертва. Конечно, как-то невзначай.

— Разумеется, — улыбнулся да Силва.

Раздался короткий звонок в дверь. Да Силва пошел открывать.

— Ну вот, — вздохнул он. — Ты готов?

Крупный коренастый парень, стоявший в дверях, выглядел скорее сердитым, чем напуганным. Стряхнул руку Перейры, он повернулся к да Силва. Лейтенант закрыл за ним дверь и стал к ней спиной — для страховки. Парень заметил это и усмехнулся.

— Я что, арестован? — спросил он тоном человека, достаточно самоуверенного, чтобы спокойно общаться с полицейскими. И кивнул в сторону Перейры.

— Он ничего мне не сказал. Просто показал свой значок и заставил идти с ним. Законы я знаю плохо, но все-таки, я арестован?

Да Силве не понравилась его высокомерная мина.

— Через пять минут решим, —  холодно бросил он и указал на стул. — Садитесь.

Парень открыл было рот, собираясь возражать, но так ничего и не сказал. Человек перед ним был спокоен и сдержан, но что-то в его смуглом рябоватом лице заставляло воздержаться от необдуманных поступков.

Умберто прошел к креслу и сел, всем видом подчеркивая свое презрение к да Силва. Высокий полицейский встал перед ним, глядя на парня сверху вниз.

— Я собираюсь задать несколько вопросов и хочу, чтобы вы на них ответили. Ответили честно. Это ясно?

— Вопросы о чем? — Умберто попытался прикинуться озадаченным. — Что это все значит?