— Заходи, пожалуйста, здесь беспорядок, но есть свободный стул и пепельница.

— Люди жили и умирали, имея и меньше.

Она сильно нервничала, он это понимал: Конни вся дрожала.

Комната выполняла свое назначение — и ничего больше; серые стены, туалетный столик, вешалка и несколько стульев с прямыми спинками.

— Как работа? — спросил он.

— Довольно неплохо. Я чуть выше разносчицы сигарет. Пою вместе с группой в заключительном номере и немного танцую в кордебалете, — она поспешно спохватилась: — Садись, пожалуйста.

— Продолжай. Тебя приятно слушать.

Он подумал, что это звучит как диагноз. Она была не просто хороша, а хороша, как куколка. На светлых волосах — яркая лента, кожа, как у молоденькой девчушки, без изъянов и без грима. Наряд подчеркивал фигуру: белая блузка, шорты и колготы в сеточку — при ее тонкой талии и длинных красивых ногах эффект был потрясающий. Но Террел нелогично заключил, что она не принадлежит к числу шестерок Айка Селлерса. Конечно, она была призывно привлекательной, но куда больше, чем только это. От нее тянуло домом, чистыми детьми и жарким к воскресному обеду, быть может, мартини у горящего камина… Но он мог и ошибаться.

— Зачем ты хотела меня видеть?

Она покосилась на дверь.

— Если я скажу тебе такое, что сможешь использовать, — что я буду с этого иметь?

— Обычные простые вещи, — вздохнул он. — Удовлетворение, самоуважение, спокойную совесть. Неплохая цена.

Она медленно села, глядя ему в глаза.

— И больше ничего?

— Ты имеешь в виду что-то чистое и идеальное — скажем, деньги?

Она скрестила ноги и носком нарисовала круг.

— Вот как…

Свет над туалетным столиком играл в стекляшках на ее маленьких черных бархатных туфельках. Она снова покосилась на дверь, и Террел заметил, как ее руки до боли сжали края стула.

— Я думаю, мы могли бы провернуть это дело, — сказал он.

— Сколько ты мне заплатишь?

— Конни, я работаю в большой, богатой газете. Но мы не платим нашим информаторам вперед. Мне нужно иметь представление о том, что у тебя есть.

Она вдруг резко качнулась к нему и тихо и отчаянно шепнула:

— Убирайся отсюда. Быстрее убирайся.

Террел быстро встал, но двери уже распахнулись. Он понял, что было поздно. В комнату влетел Фрэнки Шанс, его обманчиво нежные глаза горели от злобы и возбуждения. Позади возвышался один из телохранителей Айка Селлерса, высокий мускулистый парень по фамилии Бригс.

— Я говорил тебе — ее не трогать! — завопил Фрэнки.

— Она не жаловалась, — возразил Террел.

Фрэнки покосился на девушку.

— Мягкосердечная особа, не хочет и пальцем тебя коснуться, и все. Но я прекрасно знаю, ты перебрал, Сэм, и у тебя начали появляться грязные мысли.

— Это слишком глупо даже для тебя, — хмыкнул Террел.

— Айк Селлерс не терпит двух вещей — пьяниц и парней, пристающих к его девушкам.

— Господи Боже, Айк Селлерс — защитник заскорузлых девственниц! Твой ход, Фрэнки.

Бригс положил огромную ручищу на плечо Террела:

— Мы просто проводим тебя до машины.

— Спасибо и на том.

Террел пытался вырвать руку, но рука Бригса была как стальная. Он посмотрел на Конни, но она отвернулась и присела к туалетному столику.

— Ну ладно, — вздохнул он.

Бригс вывел его в дверь и взглянул на Фрэнки Шанса.

— Через черный ход?

— Конечно, — кивнул Фрэнки. — Нельзя же тащить пьяницу через танцевальную площадку. Они поволокли Террела через кухню на автостоянку на заднем дворе. Сейчас там было пусто и очень темно. Из-под навеса вышел служитель и отбросил сигарету. Казалось, он точно знал, чего от него ждут, потому что когда Бригс толкнул Террела на кирпичную стену, они с Шансом схватили того за руки.

— Сэм, ты нам надоел, — сказал Фрэнки.

— Кончай с этим, — бросил Террел.

— Ну, ты крутой сукин сын, — засмеялся Фрэнки.

Бригс потер руки с видом человека, готовящегося поработать. Потом открыл фляжку и плеснул виски прямо в лицо и на рубашку Террела.

— Позор переводить добро, — пробормотал он и свободной рукой лениво двинул Террела в живот. Фрэнки и служитель крепче сжали руки Террела, когда тот скрючился от боли, пронзившей от поясницы до горла. Бригс начал бить его методично и тщательно, потом перевел дух и глотнул из фляжки, которую держал в левой руке.

Террел больше не мог сдерживаться и застонал; услышав это, Бригс двинул его по губам своей огромной твердой лапой величиной с ракетку для пинг-понга.

— Это заставит тебя замолчать, — сказал он, и Террел умолк.

— Отвези его домой, — бросил Фрэнки служителю с автостоянки. — Не хватало, чтобы он заблевал нам дорожку.

Террел лежал на диване у себя дома, с трудом дыша от боли, пронизывавшей тело на вдохе и на выдохе. Он таращился в потолок, слишком разбитый, чтобы налить себе выпить или раздеться.

Часы на здании страховой компании пробили одиннадцать, потом двенадцать, но только после часа он встал и нетвердо проковылял в ванную. Ему жутко нужна была вода; горло саднило, воздух в комнате обжигал как из печки.

Первый стакан не помог, но он почувствовал себя легче. Отпил еще — и смог унять дрожь, сотрясавшую все его тело. Лицо пострадало не сильно; на губах запеклась кровь, кожа уже отливала желтизной. Тело же было побито основательно, хотя он почти уверился, что сильных повреждений не было. Помывшись, он пошел на кухню. К счастью, в кофейнике оставался холодный кофе, он налил три четверти стакана и долил доверху виски. Потом со стаканом и сигаретой доплелся до дивана совершенно обессиленный, сердце колотилось прямо в ушах.

Мысли разбрелись и никак не хотели собираться в стройную цепочку. Он не знал, что делать. Позвонить Каршу. Это крайне необходимо. Но телефон казался в миле от него, и он знал, Карш наверняка спит или в стельку пьян. А может быть, и то, и другое.

Террел, кажется, задремал, но вдруг его пробрала холодная дрожь и он сел, тряся головой и оглядывая комнату, где едва можно было что-то различить в потемках. Светящийся циферблат на руке показывал 2.30. Он спал час или больше. Что же его разбудило?

И тут он услышал легкий стук в дверь.

Террел быстро встал на ноги, прижимая руку к отбитому боку. В доме не было оружия, и он едва мог поднять руку. Он был неготов к приему горилл Айка Селлерса. Но зачем бы им приходить? Если его планировали устранить, то не делали бы это по частям.

Он пересек комнату и прислонился к стене возле двери.

— Кто там?

— Я, Конни.

— Чего ты хочешь?

— Хочу тебя увидеть.

Голос был жалобным и умоляющим.

— Это мне что-то напоминает. Спасибо, не надо.

— Пожалуйста, выслушай меня.

Террел поколебался, потом спросил:

— Ты одна?

— Да-да, клянусь.

Он надел цепочку и чуть приоткрыл дверь. В полутемном коридоре она была одна, юная и напуганная.

— Чего ты хочешь?

— Тебе что-нибудь нужно? Могу я для тебя что-то сделать?

— У меня все прекрасно. С чего ты взяла, что мне нужна помощь?

— Я беспокоюсь… Можно мне на минутку зайти? Пожалуйста, я хочу объяснить…

— Могу поклясться, рассказ у тебя уже готов.

Но стало любопытно, и он снял цепочку.

— Заходи.

Когда Конни проскользнула мимо, он закрыл дверь, запер замок и снова проковылял к дивану.

— Тебе больно, — она подошла сзади и коснулась его руки. — Тебе что-нибудь принести?

— Ты мне достаточно помогла. Еще немного такой помощи — и мне понадобится полный набор запчастей.

— Мне ужасно жаль. Меня заставили тебе позвонить.

— Мне тоже жаль, — сказал он, повернувшись и глядя на нее.

Увидев его лицо, девушка задохнулась.

— Тебя избили! Тебе… тебе лучше лечь. Ты ужасно выглядишь.

— Прекрати суетиться, — грубо бросил он.

— А ты не веди себя, как идиот.

Она повернула его к спинке. Он пытался откачнуться от нее, но силы вдруг его покинули.