Эта группа охотников убеждала себя в вероятности успеха. Высокая самооценка позволяла им быть смелее других и преодолевать свои страхи. Понятно, что в доисторические времена удачная охота была редкостью. Но наши уверенные в себе предки рано или поздно добивались результата. Это наводило их на мысль, что так будет всегда. Так они приобретали реалистически-оптимистичный взгляд на жизнь. Необходимость оттачивать навыки и уверенность в том, что удача – это вопрос времени, выливались в упорство. Оно порождало приверженность цели даже в минуты разочарований. То есть свои неудачи они учились превращать в достижения. Люди испытывали воодушевление и энтузиазм, которые заряжали их позитивной энергией и передавали ее окружающим.

Если использовать термины теории эволюции, то все эти качества – часть механизма психологической адаптации к успеху, реакции, которая помогала человеку успешно существовать. Через процессы естественного отбора эта реакция перешла в наше подсознание. Индивидуумы, которые отличались уверенностью в себе, оптимизмом, упорством и энтузиазмом, выживали чаще, имели потомство и передавали ему свои гены. Перечисленные качества – лишь часть нашего исторического наследия. Развивая и усиливая их, мы можем лучше противостоять психологическому напряжению.

Эти качества представляют собой так называемую открытую систему, то есть они способны развиваться. Не все свойства, которыми обладает человек, поддаются развитию. Тот факт, что перечисленные качества могут развиваться, имеет большое эволюционное значение: они предоставляют их владельцам определенные преимущества. Люди, которые развивают их, обычно легче шагают по жизни. Независимо от природы и степени напряженности ситуации уверенность, оптимизм, упорство и энтузиазм защищают нас. Эти качества дают возможность показывать все, на что мы способны, и в первый рабочий день на новом месте, и в разгар работы над проектом, и во время презентации.

Отметим, что «рыцарский щит» не появится из воздуха. Чтобы его создать, вы должны начать с основного качества – уверенности.

В тот момент, когда Саймон Тедески выходит на сцену Hamer Hall[21], все, что можно разглядеть в полутьме, – это три фигуры за импровизированным столом перед рядами зрительских кресел. Члены жюри сидят в полном молчании с блокнотами в руках. Саймон подходит к фортепиано. Его буквально трясет от волнения. Чтобы унять дрожь, он начинает выбрасывать руки вперед, будто боксирует.

Он боится: выступление может стать началом блестящей карьеры или разрушить ее. Он провел бесконечное количество часов за фортепиано – репетировал, оттачивал технику и готовился к сегодняшнему событию. И вот этот момент настал, Саймон понимает, что сейчас решается его судьба и он должен показать все, на что способен. Сделав глубокий вздох, он начинает играть.

Все это происходило во время первого этапа международного конкурса молодых исполнителей АВС[22]. Саймон готовился к нему четырнадцать лет. Теперь он постарается сыграть с невероятной экспрессией, чтобы сравняться с лучшими музыкантами и обойти других конкурсантов-пианистов.

При мысли о выступлении в состоянии психологического напряжения мы прежде всего вспоминаем спортсменов, поскольку в нашей культуре спорту отводится большое место. Но, возможно, жизнь молодого пианиста – более яркий пример, даже если использовать только язык цифр. Дело в том, что всего несколько участников конкурса АВС смогут продолжить профессиональную карьеру. И лишь единицы станут известными музыкантами. Их карьера так же изменчива и беспощадна, как и у спортсменов. Чтобы поступить в международный институт музыки – Джульярдскую школу, нужно выдержать огромный конкурс. А ведь это только первый шаг на пути, который, возможно, приведет музыканта к славе. Даже если удастся хорошо окончить академию, это не гарантирует высокого положения в мире музыки. Только в США музыкальные учебные заведения ежегодно выпускают около восьми тысяч исполнителей (и тысячи каждый год приезжают в страну из Китая и стран Азиатско-Тихоокеанского региона). А количество рабочих мест невелико. Единственный шанс привлечь к себе внимание – это победа на каком-нибудь престижном международном конкурсе.

Такие конкурсы – это основные ворота в мир известности и хорошей репутации. Но и это не дает гарантий. Здесь не действует правило бейсбола «три промаха по мячу – и ты выбываешь из игры». Карьера музыканта зависит иногда от одной неправильной ноты.

Чтобы добиться успеха, Саймон, как и его соперники, должен ограничить свой репертуар небольшим числом музыкальных произведений.

Многие выпускники консерваторий имеют в своем багаже лишь несколько музыкальных произведений – сонат и фортепианных концертов, которые могут исполнить на высшем уровне. Психологическое напряжение, связанное со стремлением ни в коем случае не допустить ошибку, настолько велико, что некоторые пианисты сознательно сокращают свой репертуар.

Играть на фортепиано Саймон начал в детстве, причем причина была довольно необычной. «Как-то я услышал, как мой одноклассник яростно и невпопад колотил по клавишам рояля. Но я был буквально ошеломлен глубиной и мощью звучания инструмента». В девять лет Саймон сыграл концерт Моцарта в Сиднейском оперном театре, а с 1998 года начал принимать участие в конкурсах АВС.

Так поддался ли Саймон напору психологического напряжения?

Нет. Наперекор всем обстоятельствам он добился успеха. Это стало началом его карьеры, ему удалось заключить несколько контрактов.

Позже он получил звание молодого исполнителя года в Австралийском симфоническом оркестре. Затем получил грант королевы Великобритании (10 000 долларов) на обучение за рубежом. Саймону удалось победить на нескольких профессиональных конкурсах, в частности на Open Age Concerto Series, а также на Королевском конкурсе зарубежных исполнителей в Лондоне в 2002 году. Сегодня критики и коллеги называют его одним из лучших пианистов в мире. Саймон рассказал нам, сколько переживаний связано у него с психологической напряженностью перед выступлениями.

Несмотря на то что я вхожу в мировую музыкальную элиту, я страдаю от предстартового волнения, как любой человек, чья деятельность связана с риском. Как и большинство музыкантов, я ощущаю перед выходом на сцену сильное сердцебиение, и иногда у меня потеют руки. Если вы выступаете на концертах такого высокого уровня и находитесь под постоянным напряжением, потому что в нашей сфере недостаточно предложений работы и очень высока конкуренция, то иногда вы ощущаете себя подавленным.

Не всем удается с этим справиться. Боязнь сцены заставила досрочно завершить карьеру нескольких видных музыкантов двадцатого столетия. Пианисты Владимир Горовиц[23] и Гленн Гульд довольно рано прекратили публичные выступления из-за бесконечных волнений. Виолончелист Пабло Казальс задыхался на сцене, хотя продолжал концертировать и в 90-летнем возрасте. Некоторые знаменитые исполнители выпивали перед выходом на сцену пару глотков спиртного. Другие принимали успокоительные. В наше время звезды часто прибегают к услугам врачей, которые выписывают им бета-блокаторы[24].

Эти препараты получили популярность начиная с 1987 года. Именно тогда провели исследование, которое показало, что 27 % музыкантов, входивших в Международную ассоциацию оркестрантов симфонических оркестров (которая только в США объединяет 51 музыкальный коллектив), использовали бета-блокаторы для уменьшения нервного напряжения. Эти лекарства, известные как «подпольное оружие музыкантов», снижают частоту сердечных сокращений и артериальное давление, снимают боль в груди и тремор пальцев. Бета-блокаторы уменьшают воздействие на организм человека эпинефрина – одного из нейромедиаторов, которые вырабатываются нашим мозгом как ответ на психологическое напряжение. В 2014 году мы опрашивали группу нью-йоркских музыкантов-профессионалов и были поражены их словами: «Какую бы статистику об использовании бета-блокаторов вы ни привели, она все равно будет преуменьшена».