— Фрэнки? — бормочет он, его голос хриплый ото сна. Он подавляет зевок и складывает руки на голой груди. — Ты просто стоял там под дождём?

Я злюсь на него и стискиваю зубы, чтобы они не стучали так громко.

— Я, блять, шёл сюда пешком, мудак, — ворчу я.

— Обижулька, — произносит он с насмешкой, подняв руки вверх, будто сдавшись. Он бросает на меня ещё один долгий взгляд, словно пытаясь решить, человек ли я или просто мокрая крыса, которую подбросили на порог его дома. — А почему ты решил, что сегодня отличный день для прогулки по Джерси?

— Мой брат не захотел отвезти меня на своей машине, — вру я, не желая признаваться, что на самом деле просто идиот, который даже не попросил об этом.

— Солнце светит, птички щебечут, так что ты подумал: "Какой прекрасный день, пройдусь-ка я пешком", — произносит он с сарказмом, и я хочу стереть с его губ эту грёбаную ухмылку.

Но теперь я не могу даже чётко видеть, так сильно меня трясёт. Я даже не уверен, что верно расслышал его, потому что стук моих зубов громко отдаётся в ушах.

Взгляд Джерарда смягчается через мгновение.

— Ладно, давай, Пэнси, тебе лучше зайти внутрь. Я не хочу объяснять Майки, почему его маленький друг умер от переохлаждения на пороге нашего дома.

Дом Уэев мог бы стать восьмым чудом света, просто никто не обнаружил его. Снаружи он выглядит просто... серым. Как и все дома в Джерси, особенно в такой день. Но вы заходите внутрь и как будто оказываетесь в другом измерении. В глаза бросаются стены, завешанные различными картинами художников, о которых я никогда не слышал. Некоторые из них выглядят так, будто они из музея Камасутры, другие настолько ужасающие, что мне хочется отвернуться. Но вместе они все, кажется... сочетаются.

Глядя на стены, ну, на ту часть стен, которую вы можете увидеть, кажется, будто человек, работавший над ними, просто решил бросить всё на половине. Одна стена почти полностью лавандового цвета. Но кто-то прекратил красить её ближе к концу, так что там она просто белая. На другой стене есть несколько чёрных полос, но ничего больше. Последняя стена выглядит так, как будто кто-то облил её каждым цветом краски, который только можно представить.

Есть три дивана, но ни один из них не сочетается друг с другом. Из одного вываливается наполнитель, другой сделан из дорого выглядящей кожи. Последний диван кажется действительно удобным, но вы знаете, что он поглотит вас, как только вы на него сядете.

Мне нравится дом Уэев. Это единственное место, в которое я чувствую, что вписываюсь. Они как будто собрали всё никому ненужное и украсили этим дом.

Джерард смотрит на меня со счастливой улыбкой во всё лицо.

— Ты выглядишь как маленький ребёнок рождественским утром, Пэнси, — говорит он, и я понимаю, что улыбаюсь, по-настоящему улыбаюсь, и смотрю на их дом так, будто хочу жениться на нём.

Затем я погружаюсь в свои мысли и вспоминаю, что Рождество всего через месяц или около того. Что я подарил маме в прошлом году? Ах, да, книгу. Помню, я пролистал её, это была какая-то тупая романтическая история, где ветеринар влюбляется в одну из своих сотрудниц, довольно милую блондинку, которая любит животных, но немного тормознутую, потому что с ней произошёл несчастный случай, когда она занималась дайвингом. Как я сказал, книга была реально тупая. Но, думаю, я купил её, потому что у неё был счастливый конец, и тогда, ещё в прошлом году, я верил в них. Предполагаю, я верю в них и сейчас, но не считаю, что счастливый конец ждёт и меня.

Моя мама подарила мне новую гитару.

Оуэну я подарил какой-то музыкальный альбом, даже не помню, чей. В ту ночь он сказал мне, что не оставит на мне видимых шрамов, это и станет его подарком.

От этого воспоминания меня пробрала дрожь, и я рванул обратно в настоящее, пытаясь унять её. Джерард, кажется, всё же заметил это, судя по тому, как он смотрел на меня. Как будто он смог прочитать мои мысли.

— Чёрт возьми, успокойся, Фрэнки. Я не думаю, что мама будет благодарна тебе за эпилептический припадок в гостиной.

Я вцепился в свою мокрую одежду, отчаянно ища хоть одно сухое место, кусочек тепла.

— Я д-думал, ты с-сказал, что т-твои родители уш-ш-, — я даже не смог договорить слово, мне было слишком холодно.

— Ушли? Ну да, — просто ответил он. На его лице было выражение жалости, но в то же время, всё происходящее явно веселило его. Затем, он как будто резко вышел из комы или транса и сказал: — Майки здесь нет.

— Что? — я думал, что это выйдет громко и удивлённо, но мой голос звучал потерянно и брошенно.

— Эм, он ушёл около часа назад, когда ты так и не пришёл. Он позвонил тебе домой, но мама сказала, что ты ушёл. Думаю, он отправился искать тебя.

Я не знал, что ответить, чувствуя, что могу заплакать. Дождь был не причём. Кроме того, что теперь мне придётся идти домой и снова мокнуть. Пожалуйста, если Бог есть, пусть дождь прекратится.

Громкий раскат грома и молния прозвучали, как ответ мне. Типа "Пошёл ты, Фрэнки".

— Вот дерьмо. Я так долго добирался, потому что мне пришлось идти пешком, — я замолчал, чувствуя, что это было похоже на то, будто я оправдываюсь, а я не оправдываюсь. Правда нет.

Джерард взглянул на моё мрачное лицо и рассмеялся.

— Знаешь, ты можешь остаться здесь. Я не выгоняю тебя под дождь или ещё что-то, я просто говорю тебе, что моего брата здесь нет. Ты можешь остаться и подождать его, — предложил он, всё ещё посмеиваясь. — Если, конечно, у тебя нет дел поважнее.

Он, очевидно, просто добил меня, потому что, уверен, он знал, что у меня нет дел поинтереснее и поважнее. Это было написано на моём лице, чувствовалось в поникших плечах. Какого чёрта вообще, я же не смогу пройти ещё два километра под проливным дождём?