– К офису моей мамы.

Он не спрашивает почему, и не пытается отговорить меня от этого. Просто разворачивается и едет по направлению к маминому офису.

Здание больницы вырисовывается перед нами по мере того, как мы приближаемся. Я думаю, что это оно. И я знаю, что мне нужно сделать. После того, как я так дерьмово относился к своей маме, она заслуживает много. Но так как я не могу дать ей всего, есть только одно, что я могу ей дать. Правду.

Но оно не становится ближе. В смысле, здание. На мгновение я путаюсь, наклоняюсь к окну, пытаясь выяснить, почему мы всё ещё так далеко. Я чувствую себя глупо, потому что меня осеняет, что автомобиль больше не движется. И что Джерард смотрит на меня уже достаточно долго.

Я краснею.

– Почему мы остановились?

Он не отвечает на мои слова, а целует. Мягкий, тёплый поцелуй, который заставляет бабочек трепетать в моём желудке и горле. Поцелуй, который растапливает мои внутренности и замораживает меня. Поцелуй противоречия, поцелуй, который не является просто поцелуем.

Это признание.

– Боже, Фрэнки, – шепчет Джерард, прижавшись своим лбом к моему. – Ты знаешь, что я к тебе чувствую.

Я киваю, потому что боюсь, так боюсь, что если я прерву его, то он никогда больше не продолжит. И где мы потом окажемся? Просто два мальчика, припаркованные у обочины.

– И в последнее время я чувствую, как будто я... будто я на всё тебя толкаю. На вещи, к которым ты не готов. Будто я пытаюсь подтолкнуть тебя что-то сделать, но и пытаюсь защитить от этого в то же время...

– Я хочу, чтобы ты подтолкнул меня, – отвечаю я. – Мне нужна твоя помощь. – Хоть я никогда не говорил этого раньше, это правда. Я нуждался в его помощи ещё до того, как сам это осознал.

Моё лицо в его руках, он водит пальцами по моим скулам, бровям, носу, губам. Мимолётный поцелуй в губы.

– Я просто хотел, чтобы всё развивалось немного... эм, осторожнее. И я не имею в виду этот момент в машине. Я имею в виду все наши отношения. Это была будто одна авария за другой, и не так, как я хотел бы, чтобы было. Я хотел двигаться гораздо медленнее, менее драматично. Я хотел, чтобы ты увидел, насколько это может быть хорошо... если ты будешь со мной. – Он коротко вздыхает. – Но всё, что я делал, это смотрел, как тебя избивают, унижают, причиняют боль, запугивают, смущают и... и подвергают жестокому обращению.

– Джи... – шепчу я, потому что печальный блеск в его глазах причиняет мне боль. – Ты не можешь винить себя. Всё стало лучше теперь, когда я с тобой. Даже, если это всё ещё происходит, с тобой мне лучше. – Это не совсем ложь. Да были времена, когда Джерард странным образом заставлял меня хотеть умереть. И да, он делал мне больно. Но даже тогда, когда я был в туалете уборщиц, желая нанюхаться аммиака, всё было лучше, чем когда его вообще не было в моей жизни.

Он улыбается, обнажая зубы. И в глубине его глаз открывается дверь, умоляя меня войти.

– Я просто хочу сказать тебе. Кое-что плохое, – говорит он.

Я отстраняюсь, и он резко поднимает голову. На секунду в его глазах мелькает паника, пока он смотрит на меня, возвращающегося на своё сиденье. Но как только он понимает, что я просто пытаюсь расстегнуть ремень безопасности, его улыбка неуверенно возвращается на его лицо. И как только я освобождаюсь от ремня, он широко улыбается и притягивает меня к себе, так что я застреваю между ним и коробкой передач. Я думаю, что прямо сейчас нам было бы намного удобнее на его огромном заднем сиденье. Но я соглашаюсь и с этим, потому что мне хорошо просто быть ближе к нему.

Джерард снова меня целует, а затем немного отодвигается, так что у нас появляется больше места. Затем он глубоко вздыхает и снова встречается со мной глазами.

– Я хочу сказать тебе, – повторяет он, – Но я так боюсь, что ты убежишь от меня.

– Эй, – говорю я, закусывая губу. – Я никуда не денусь. – Его обещание мне, моё обещание ему.

Теперь он улыбается, узнавая собственные слова. Вместо того, чтобы говорить, его глаза бродят по моему лицу, подмечая взглядом каждую деталь, каждый недостаток, который я ненавидел в себе так долго. Я чувствую себя красивым только тогда, когда он видит их. Я чувствую притяжение и головокружительный ужас от того, что он смотрит на меня, внимательно смотрит и всё ещё хочет целовать меня и прикасаться ко мне. Я чувствую кончики его пальцев, прекрасно шероховатые, гладящие меня по лбу, спускающиеся к задней части шеи.

И затем он целует меня, и этот поцелуй глубже, намного глубже. Как будто я тону, не в силах нормально дышать, пока вода разбивается и кружится вокруг меня, утаскивая моё тело на дно, но он здесь. Мы здесь, и мы никуда не денемся.

Я смутно понимаю, что мы всё ещё в общественном месте, припаркованы на обочине у довольно оживлённой улицы, но это нормально. Нам недостаёт уюта, но у нас есть миллион ватт тепла и электроэнергии, которая возникает между нашей кожей, компенсируя уют, и это тоже нормально. Его поцелуй дарит наркотическое опьянение, в результате чего мои губы немеют, а мозг полностью отключается. Я обнаруживаю, что тону в его поцелуе, в нём, но в то же время я обнаруживаю, что хочу с криком убежать от этой машины, от этой химии, которая погружает меня слишком глубоко в него.

Парализованный. Со страхом. С желанием. С необходимостью. Его пальцы задевают мои ключицы. Я дрожу напротив него. Всё это время идёт борьба, внутренняя борьба, и если я проиграю её, мне конец, но если я выиграю... всё изменится. Потому что если я выиграю, то сдамся ему, и окончательно разрушу те стены, которые я тщательно выстраивал все эти годы.

Но это не значит, что я сдамся. Я просто уступлю. Осознаю, что просто больше не могу его отталкивать.

Моё тело яростно сражается с моей головой. Я хватаюсь за него так крепко, но мой мозг срывается с места быстрее, чем что-либо. Он рассылает предупреждение - ОПАСНО, ОПАСНО - но моё тело просто говорит: "Нахуй это". Так что я так и поступаю. Я просто посылаю разум и отдаю полностью себя ему.

Джерард обхватывает меня за талию, пока его губы движутся на моих. Он проводит руками по моим бокам, пытаясь утихомирить то землетрясение, что разрывает моё тело.