Сам С. Балахович официально осуждал уголовные дела своих подчиненных, а под горячую руку мог и расстрелять виновных. Поэтому в его присутствии все было относительно тихо. Но если подразделения уходили далеко от штаба «батьки», то давали волю своим инстинктам. 20 октября 1920 года в Пинске командующий НДА генерал-майор С. Балахович издал любопытный приказ:
«После взятия города Пинска начали повторяться факты убийств и грабежей, как в самом городе Пинске, так и в окрестных местечках. От убийств этих, насилий и грабежей пострадало главным образом еврейское население…
Грабежи и погромы умаляют нашу боевую славу и порочат наше доброе имя. Я буду беспощадно бороться с лицами, подстрекающими к еврейским погромам, так как это зачастую дело рук провокаторов…
Приказываю начальников, части которых занимаются погромами, отрешать от должностей и предавать военному суду для суждения по законам военного времени, ибо начальник отвечает за свою часть.
Приказываю солдат, виновных в погромах и грабежах, тоже предавать военному суду для суждения по законам военного времени, а застигнутых на месте грабежа, как солдат, так и офицеров, расстреливать тут же. Погромы не должны быть и не будут более допускаться»{375}.
В тот же день Булак-Балахович отдал еще один приказ:
«Разрешаю прапорщику Цейтлину формировать при штабе Народной Добровольческой Армии, Отдельную еврейскую дружину»{376}.
Цейтлин, впоследствии поручик, сформировал еврейский эскадрон численностью до 300 человек. Кроме службы на фронте, этот эскадрон охранял порядок в городах и местечках с еврейским населением. Еврейский эскадрон вошел в состав 2-й дивизии НДА.
В случаях погромов Балахович расправлялся жестоко с пойманными грабителями. Под Кобрином на месте расстреляли взводного Савицкого и двух солдат, в Скородном — поручика Андреева, в Лучном — поручика Смирнова и т. д. В Камне-Коширском арестовали нескольких офицеров и отдали под суд (фон Дасселя, Павловского, Войнюнского и Бромберга) за учиненный погром{377}.
В связи с этим любопытно сообщение корреспондента газеты «Свобода» из Пинска от 31 октября:
«Приказ ген. Балаховича о беспощадной расправе с офицерами и солдатами, уличенными в грабеже, энергично проводится в жизнь. Вчера в Давидгородке комендант города лично застрелил солдата, который украл у еврея несколько тысяч марок и шубу, и был пойман на месте преступления…
Объехав ряд селений на восток от Пинска, наш корреспондент из личных разговоров с евреями вынес впечатление, что еврейское население в районе операций армии относится к ген. Балаховичу вполне доброжелательно»{378}.
Поход Булак-Балаховича в Полесье
После заключения предварительного мирного договора между Польшей и РСФСР польскому командованию пришлось прекратить официальные отношения со своими союзниками — Петлюрой, Перемыкиным и Балаховичем, и предложить им покинуть территорию Польши до 2 ноября. Начальник польского генштаба Тадеуш Розвадовский направил телеграмму начальнику штаба 4-й армии полковнику Юзефу Рыбаку, в которой указал:
«Отряды Балаховича, Перемыкина и Петлюры нам не подчиняются, и со дня ратификации (перемирия, т. е. с 22 октября — Авт.) всякие отношения с ними прекращаются. До этого времени, имея моральные обязательства по отношению к этим отрядам, мы экипировали их, потому что предложение сложить оружие они не приняли. С момента же ратификации всякая наша помощь для них прекращается. Если будут отброшены на нашу территорию, то подлежат разоружению. Командование советских войск не может возлагать на нас ответственность за выполнение условий перемирия и мира отрядами, нам не подчиненными и в защиту которых выступать вооруженным путем или дипломатическим не будем»{379}.
15 октября генерал Т. Розвадовский послал для информации депешу и.о. военного атташе в Париже капитану Г. Морстину:
«Сообщаю, что части генерала Балаховича в количестве около 12 тысяч человек остаются перед польским фронтом, и они предпримут акцию на Мозырь, оттуда на Жлобин или Овруч в зависимости от обстоятельств{380}.
Еще в период подготовки к походу, Савинков и РПК в Польше уведомили об этом генерала Врангеля и подтвердили свое признание Врангеля в качестве главы всех антибольшевистских сил России. Врангель ответил Савинкову 21 сентября телеграммой из Севастополя (через Константинополь):
«Получил Вашу телеграмму о признании моей власти, приветствую Вашу работу по отношению к укреплению Русско-польских отношений. Считаю выступление на польском фронте русских частей, не могущих быть использованным здесь, вполне целесообразным»{381}.
Подписали телеграмму Врангель и председатель его совета министров П. Б. Струве.
Газета «Свобода» напечатала также Декларацию РПК от 4 октября 1920 года о признании национальных государств, созданных на территории бывшей Российской империи:
«Нижеподписавшиеся считают себя вправе заявить:
1) Что залогом успешной борьбы с большевиками, а также водворения в России правового порядка является тесный союз Польши с демократической Россией….
2) Признавая право самоопределения народов, в частности, факт независимости самостоятельных образований, возникших на территории бывшей Российской Империи, они полагают, что дальнейшие взаимоотношения этих государственных образований и России могут быть определены не силою оружия, а свободно и правомочно проявленной волей самоопределившихся народов»{382}.
Как видим, эта декларация отличалась от прежней программы Колчака и Деникина, не признававших никаких национальных государств, чем ловко воспользовались большевики, до поры до времени признававшие такие государства. Отметим, что Врангель тоже был противником каких-либо национальных государств на территории Российской империи, но формально поход поддержал, так как его поддержали Франция и Англия, его союзники и покровители. Савинков относился к независимости Белоруссии безразлично, но поскольку Польша поддерживала Балаховича, то и он был вместе со своим теперешним союзником.
Находясь в нейтральной зоне, 25 октября Станислав Булак-Балахович, Борис Савинков и Вячеслав Адамович пересекли новую государственную границу, установленную договором о предварительных условиях мира. Этим символическим актом они возвестили о начале самостоятельной борьбы с большевизмом.
В тот же день 25 октября 1920 года Булак-Балахович направил телеграмму Пилсудскому:
«Сего 25 октября я, согласно выраженному ими желанию, объединил под своим командованием все белорусские отряды, поставившие себе целью свержение власти большевиков и освобождение самостоятельной Белоруссии. Как Командующий Русской Народной Добровольческой Армией, имеющий в своем составе Белорусские Добровольческие Части и как сын белорусского народ, я поднимаю сегодня знамя Самостоятельной Демократической Белоруссии»{383}.
Таким образом, начиная свой поход, Балахович открыто заявил о создании независимой Белоруссии. Эту идею поддержал Белорусский Политический Комитет, который в своей телеграмме Савинкову и Булак-Балаховичу заявил:
