«Польша не признает права большевиков распоряжаться Вильно, виленской и гродненской землями, Польша по-прежнему придерживается той позиции, что определение границ между Литвой и Польшей может быть предметом переговоров только между Польшей и Литвой с учетом воли населения этих земель».
Был и особый пункт инструкции:
«Если представители Советов поднимут вопрос о Белоруссии, то принять принцип ее независимости»{313}.
Когда польские войска подошли к линии Керзона, Совет обороны государства 27 августа высказался за ее переход. В черновике протокола заседания записаны слова Пилсудского:
«Продвинуться так далеко вперед, как только можно будет удержаться, — к зиме вплоть до Щары».
На этом же заседании Совета министр иностранных дел Э. Сапега ознакомил собравшихся с позицией правительства:
«Правительство должно стремиться к заключению мира с Советами при условии сохранения границы между Польшей и ее восточными соседями, проходящей по идеальной линии бывших немецких окопов, а затем по линии Горыни и Збруча…
В случае, если удастся договориться о мире, мы порываем связи военного и политического характера с Петлюрой после того, как окажем ему помощь в продвижении на восток и выходе за пределы Восточной Галиции»{314}.
После дискуссии были приняты следующие пункты:
«1. Совет обороны государства высказывается за возможность перехода линии Керзона…
3. Территории, признанные большевиками за литовцами, могут быть заняты польскими войсками.
4. Директивы для делегации на мирной конференции в отношении линии перемирия: а) на севере — линия немецких окопов; б) на юге — линия по течению Горыни и Збруча»{315}.
Правительства стран Антанты, особенно французское правительство, внимательно следили за развитием событий. Их позиция существенно влияла на позицию Польши. 6 сентября 1920 года в Париже состоялось заседание военного совета Антанты, рассмотревшего новый план совместных действий польской армии и белой армии генерала П. П. Врангеля. В меморандуме военного совета отмечалось:
«Возрождение России может быть осуществлено только русскими силами.
Оно может быть осуществлено только постепенно, путем создания на окраинах России антибольшевистских районов таким образом, чтобы восстановить в условиях порядка и экономической деятельности зародыш нормальной России…
Таким образом, путем создания врангелевской России и освобождения казачьих территорий, затем путем создания украинской России, Белоруссии и т. д., Россия подойдет к созданию федеративного устройства в условиях более или менее широкой автономии составляющих ее частей, причем это устройство будет, по-видимому, неизбежной стадией в реставрации великой России».
В данной связи военный совет Антанты ограничил продвижение польской армии на восток и возможности Польши перенести восточную границу слишком далеко:
«Однако польское сотрудничество в том виде, в каком оно намечено выше, по-видимому, следует ограничить, чтобы не оскорблять национального чувства русских, не бросить Польшу на путь авантюр, не нарушать согласия между союзниками. Вступление польской армии в Россию сразу же вызовет, как это было в период киевской экспедиции, рост национального чувства у русских в пользу Советов»{316}.
Учитывая мнение правительства стран Антанты, польский Совет обороны государства 11 сентября 1920 года принял решение о восточных границах Польши, которых следует добиваться на мирных переговорах. На юге — границы по Збручу и Горыни, а на севере — по предложению военных, указанных в памятной записке начальника генштаба генерала Розвадовского: установление границы в 30–50 километрах восточнее линии Лида — Лунинец — Сарны — Ровно — Проскуров — Каменец-Подольский{317}.
Через месяц, 10 октября, министр иностранных дел Сапега направил инструкцию польским дипломатическим представителям в других странах об основных направлениях восточной политики Польши. В ней он признал:
«Мы не верим в прочность большевистской системы в России… Что касается генерала Врангеля, то необходимо решительно подчеркнуть, что позиция, которую мы могли занять по отношению к широкой кампании и его борьбе за возврат утраченной собственности, зависит в первую очередь от признания им наших границ, утвержденных прелиминарными условиями мира, об умеренном характере которых может свидетельствовать тот факт, что мы имели возможность занять Минск, Житомир и Каменец, однако не сделали этого, учитывая интересы будущей России»{318}.
Иными словами, договариваясь в Риге о мире с советской делегацией, польские представители устанавливали восточную границу Польши с будущей белой Россией, а потому были относительно скромны в своих притязаниях.
Польская делегация была настроена на заключение мира. Однако вопрос стоял не только о границах, но и о важных железнодорожных линиях стратегического значения, которыми овладели польские войска в ходе осеннего наступления и от которых поляки отказаться не могли. Польские войска находились восточнее железнодорожной магистрали Броды — Ровно — Сарны — Лунинец — Барановичи — Лида. В начале октября, после похода Желиговского, эта линия продлилась до Вильни и Двинска. Кроме того, важное значение придавалось сохранению польской границы с Латвией, отрезавшей от РСФСР ее тогдашнюю союзницу Литву.
* * *
Среди членов польской делегации имелись разногласия по ряду вопросов. Так, делегаты от министерства иностранных дел во главе с Яном Домбским (членом крестьянской партии «Пяст») и Леоном Василевским придерживались федеративной концепции Пилсудского. В группе депутатов сейма победила концепция Ст. Грабского (национал-демократа), требовавшего перенести восточную границу за этнографическую польскую границу, но не настолько далеко, чтобы затруднить ассимиляцию местного населения. Домбский подчинялся решениям большинства делегации.
Для советской делегации самым важным вопросом при заключении мира являлось сохранение большей части Украины под контролем РСФСР. В условиях голода, вызванного неурожаем 1920 года, хозяйственной разрухи и расстройства снабжения большевистское руководство России категорически не хотело потерять Украину с ее черноземом и природными богатствами. Поэтому в вопросе об украинской территории советская делегация была неуступчивой. Что касается Белоруссии, то из-за ее бедности и менее важного стратегического значения можно было и уступить часть территории ССРБ, а то и всю ее целиком.
Пилсудский как глава государства не имел таких полномочий, чтобы постоянно вмешиваться в ход переговоров, хотя своих представителей в Риге он имел. Польская делегация в Риге действовала достаточно самостоятельно и не очень считалась с мнением главы государства.
Перед выездом в Ригу состав польской делегации был несколько изменен. Ее председателем остался Ян Домбский, вице-министр иностранных дел и депутат сейма от крестьянской партии «Пяст». Взамен трех выбывших членов в состав делегации были включены видный деятель социалистической партии Леон Василевский, доктор права Витольд Каменецкий и генерал Мечислав Куклинский, первый заместитель начальника генштаба. Всего в польской делегации было 10 человек, а вместе с экспертами (13 человек), дипломатическим и техническим персоналом — около 80 человек. 14 сентября делегация со всем персоналом выехала из Варшавы в Гданьск (Данциг), оттуда на пароходе в Либаву, затем по железной дороге в Ригу. 19 сентября она прибыла в Ригу.
