Поднос с кубками поставили на землю. У каждого кубка по бокам были две изогнутые ручки, чтобы его можно было брать обеими руками. Все они были украшены черными фигурами. Боевые сцены с изображением воинов на колесницах, пеших и на корабле, который обхватили щупальца кракена.

— Это мы, — произнес ходивший к женщинам наемник. Это был высокий сухощавый парень, на щеках которого густо росла щетина. — Мы сражались за бессмертного в Лувии, пересекли широкие степи Ишкуцы и ходили по небу Нангога. Канфары, кубки с ручками, которые вы видите там, были изготовлены лучшими мастерами при дворе бессмертного. На ножке каждого из канфаров написано имя одного из наших воинов. А каждый из рисунков на канфарах изображает подвиг в жизни человека, имя которого они носят, — он поднял вверх один из кубков с ручками. На нем был изображен человек, несущий на плечах колесницу.

— Это наш капитан Володи, идущий над орлами, — гордо продолжал воин, указывая на светловолосого варвара. — Он пронес свою колесницу по узкой горной тропе, шириной не более двух пядей. Над пропастью, настолько глубокой, что под ним лежали облака и летали орлы. То, что вас пригласили пить из этих кубков, — большая честь. И такого вина вам тоже никто не наливал. Это отличное красное вино с Эгильских островов, — воин устремил взгляд куда-то вдаль. — Многие из оловянных родом оттуда.

— Довольно слов, — произнес капитан. Он подошел к кратеру и вынул оттуда сосуд в форме гриба. В нем было вино. Он налил вино в кратер. Оно было настолько темным, что показалось Нареку почти черным.

Володи взял в руку канфар с изображением воина, в боку которого торчало сломанное копье и который, тем не менее, продолжал сражаться. Он окунул его в кратер и протянул Нареку. В вине плавали странные комочки.

— За героев, которые ушли, и за героев, которые еще придут, — торжественно произнес капитан. Нарек впервые услышал из его уст правильно построенное предложение. Должно быть, он произносил его часто.

Крестьянин взял кубок обеими руками. Он понимал, что сейчас не имеет права колебаться, несмотря на то что комки в вине были ему подозрительны.

— За героев, которые ушли, и за героев, которые еще придут, — у него получилось и вполовину не так торжественно, как у варвара.

Нарек поднес канфар к губам и выпил. Сосуд был холодным! Вино, текшее в глотку, — ледяным. Он едва не подавился.

Капитан улыбнулся.

— Это есть снег с гор, — он указал на вершины на северо-востоке. — И родниковая вода. Из источника, высоко, как спят облака.

Нарек заглянул в кубок с ручками и ткнул пальцем в один из плававших там комков. Снег! Вообще-то неплохая идея для такого жаркого дня. Вот Дарон удивится, когда он расскажет ему, что в жаркий день привозят с гор снег, чтобы пить с холодным вином. Нарек улыбнулся. И Рахель будет злиться, что он рассказывает мальчику историю о попойке. Он вздохнул. Как же он скучает за ними обоими.

— Не хорошо?

— Лучшее вино, которое я когда-либо пил, — поспешно ответил Нарек. Оно было сладким на вкус. Даже слегка отдавало медом. — Я… мне очень жаль. Ты пристыдил меня…

Варвар отмахнулся.

— Сидеть и пить.

Нарек послушался. Одни боги поймут этих дикарей! Может быть, Володи не знает другого слова для девушек, кроме шлюх. Он ведь плохо знает их язык. И наемник к тому же. Они вообще грубо выражаются.

Капитан не говорил им, почему не позволяет уйти. Нарек наблюдал за своими товарищами. Несмотря на то что они пили и лениво нежились в тени, он чувствовал их тревогу. Все было, как сказал Ламги. Что-то здесь не так. Не будут наемники просто так пить с крестьянами.

Ламги все время сидел к трем воинам спиной.

Через некоторое время Нарек уснул. А ведь он выпил совсем немного вина. Даже разбавленное водой, это красное вино било по ногам.

Слегка опьянев, Нарек дремал в тени и наблюдал за тремя наемниками. Каждого, кто хотел войти в лагерь женщин, они заставляли показывать деньги на удовольствия. Кроме того, они следили за тем, чтобы никто не вошел в лагерь с оружием. Вскоре под тентом образовалась большая коллекция бронзовых кинжалов, мечей и шипастых секир. Некоторые предпочитали с руганью уйти восвояси, чем расстаться со своим оружием. Но большинство не спорили. Никто не осмеливался связываться с наемниками капитана.

День перевалил за полдень, все больше мужчин приходило навестить девушек. Нарек тем временем испытывал приятное опьянение. Слегка кружилась голова, но настроение стало получше. Впервые за долгое время он мог пробездельничать целый день. В принципе, неплохо. Может быть, это дар богов?

Он удивлялся: кто только не ходит к девушкам! Священнослужители, целители, крестьяне, благородные. Но кому же не нравится хорошая еда, у кого же не болят мышцы после трудного дня?

Теперь из лагеря приближался целый караван, под предводительством бородатого мужчины, длинная одежда которого была с ног до головы украшена золотыми амулетами. Раб держал над ним зонтик от солнца с длинной бахромой, несмотря на то что жаркие часы давно миновали. Другой раб нес для него два длинных меча. Третий — лук. Писари, придворные и воины сопровождали этого князя. Борода его была натерта дорогим маслом. Длинные волосы поддерживала красная лента, на висках вились аккуратные локоны.

Нарек усмехнулся. Поварихи в женском лагере должны быть чертовски хороши, чтобы к ним пришел такой господин. Он-то наверняка привез с собой личного повара из дворца.

— Что здесь происходит? — Вельможа обратился к золотоволосому таким пренебрежительным тоном, словно перед ним был раб.

— Произойти убийство, — несколько натянуто ответил наемник. — Нужно защитить шл… женщин, — он бросил быстрый взгляд на Нарека.

Нарек растерялся. А он-то тут при чем? Чего хочет от него Володи?

— Надеюсь, она была не из красавиц, — князь улыбнулся тонкими губами. — И без того в этом лагере слишком мало шлюх, при виде которых не пропадает какое бы то ни было желание, — он хотел пройти мимо Володи, но капитан преградил ему путь.

— Что? — набросился на наемника вельможа.

Нарек тут же слегка протрезвел. Заполз в самый дальний угол тента. Он не хотел иметь ничего общего с этой ссорой. Это же князь! С такими людьми не связываются.

— Ты должен оставлять здесь свой оружие, Бессос, — теперь улыбнулся Володи. Нарек не понимал, что так веселит воина.

— Значит, ты знаешь, кто я такой, — ледяным тоном произнес князь. Некоторые в его свите потянулись к ножнам. Но пока еще никто не обнажил меча. — Я сатрап этой части Гарагума. Ты стоишь на моей земле. Здесь действуют мои законы. Отойди в сторону или твоя жизнь будет кончена!

— Я правильно понимать… Для тебя не действовать закон Аарона, бессмертного Арама, правителя всех черноголовых? И ты намерен убивать меня, если я не отойти и не выполнять приказ Аарона?

Сатрап побледнел от гнева, но сделал знак своим людям убрать руки от оружия.

— Конечно же, я никогда не пойду против слова бессмертного, хотя тебе следовало бы отрубить голову уже только за то, что ты делаешь с нашим языком!

В груди у Нарека нарастало раздражение. Человек, для которого не действуют правила, который думает, что имеет право оскорблять и втаптывать в грязь любого честного человека. Крестьянин порадовался тому, что его деревня слишком незначительна для того, чтобы там были такие люди. И одновременно с этим он почувствовал уважение к Володи, который настаивает на законе бессмертного и готов оказать отпор сатрапу.

— Оставьте здесь оружие, — приказал своим людям Бессос. Потянулся к своему мечу, помедлил, затем положил дорогое оружие в песок рядом со всеми остальными.

— Кинжалы тоже, — произнес Володи, очевидно, наслаждавшийся ситуацией.

Бессос зашипел, сорвал кинжал с пояса и бросил его острием вниз. Он вонзился в мягкий песок лишь в пальце от ноги капитана.

Нарек вздрогнул. Как у этого наемника получается? Он смотрел прямо в лицо этому надушенному зазнайке. Нарек пожалел, что не может оставаться таким хладнокровным. Он представил себе, как, скрестив руки, становится перед своим арендодателем и говорит: