Сражение началось обоюдной артиллерийской канонадой, после чего Ласси атаковал неприятеля на правом фланге, двинув вперед два гренадерских полка с целью захватить вражескую батарею. Однако сильный пушечный огонь остановил наступающих, а брошенная в атаку шведская пехота отбросила гренадер назад, смяла две линии и ворвалась на русскую батарею. Правда, замешкавшись на ней, шведы прекратили наступление, что дало возможность гренадерам перестроить свои ряды и, получив подкрепление от пехотных полков, снова пойти в атаку.

Поручик Долгоруков подошел со своим батальоном к батарее на расстояние выстрела, повторяя солдатам команды старших офицеров, сделал три залпа и бросился в штыковую атаку. Шведы не выдержали удара, оставили захваченные пушки невредимыми и побежали назад.

— За мной, ребята! — закричал вдохновенно Долгоруков и одним из первых ринулся вслед за неприятелем.

Смешавшись с отступавшими шведами, русские солдаты ворвались за палисад и взяли валы.

Столь же удачным оказался натиск полков Ласси на левом фланге, где шведы также не выдержали сокрушительного удара и стали отступать к Вильсманстраду, надеясь укрыться за его мощными стенами. Но Ласси атаку не остановил, напротив, усилил ее резервными батальонами, и на плечах бегущего неприятеля солдаты ворвались в крепость.

Несмотря на поражение в открытом поле, гарнизон оказал упорное сопротивление, и бой на узких улочках Вильсманстрада шел до самого вечера.

Перебегая от дома к дому, бросая в окна дымящие фитилями гранаты, Долгоруков вместе с несколькими солдатами своей роты продвигался вперед, когда выскочившие неожиданно из-за угла кирпичного дома три шведа дали залп почти в упор.

Долгоруков даже не успел понять, что находился на волоске от смерти — свистнув около уха, пуля попала в горло шедшего за его спиной солдата. А в потное лицо поручика ударила лишь едкая струя сгоревшего при выстреле пороха.

Механически, не думая, Василий направил заученным движением ствол ружья на ближнего к нему шведа и нажал на курок. Швед был готов сделать выпад штыком, но замер, завороженно глядя на блестящее перед глазами колечко дульного среза. Выстрел полыхнул пламенем прямо в лицо. Тяжелая пуля проломила приплюснутый нос и разворотила белокурый затылок, сорвав с головы суконную шляпу. Швед ударился боком в кирпичную стену и, оставляя на ней кровавый след, медленно сполз на землю.

Двух других шведов, пытавшихся защититься ружьями, солдаты уложили на месте, насадив их на штыки, словно сено на вилы.

Долгоруков на несколько мгновений задержался, разглядывая поверженного им врага, затем перешагнул через растянувшееся на пути бездыханное тело и побежал догонять ушедших вперед солдат.

Обозленные упорным сопротивлением гарнизона, солдаты пощады не знали — стреляли, рубили и кололи всех, кто попадался на пути, даже простых жителей: стариков и молодых, мужчин и женщин.

К 7 часам вечера крепость была окончательно взята и подвергнута обычному в подобных случаях разграблению. Часть войск Ласси послал в погоню за отступавшими вражескими батальонами, однако спустившаяся на землю ночь помогла шведам оторваться от преследования.

Несмотря на впечатляющую победу под Вильсманстрадом, Ласси не смог развить наступление, поскольку произошедший двадцать пятого ноября дворцовый переворот временно остановил набиравшую обороты машину войны. Императрица Елизавета Петровна согласилась на перемирие, русские войска ушли на зимние квартиры к Выборгу, а дипломатические представители двух государств сели за стол переговоров, которые, впрочем, закончились довольно быстро.

Видя, что шведы по-прежнему настаивают на пересмотре статей Нейштадского мира, Россия прервала негоциацию, и двадцать восьмого февраля 1742 года Ласси получил приказ из Петербурга:

«Начать воинские действия противу неприятеля, дабы оными неприятель к прямому желаемого мира склонению принужден быть мог».

Собрав по весне 38-тысячную армию, седьмого июня фельдмаршал начал новое наступление. Выступив из Выборга, колонны быстро прошли вдоль берега Финского залива к Фридрихсгамму и через две недели встретились у реки Вираоки со шведами.

Баталия закончилась еще одним разгромом королевских полков, а отличившийся в этом бою умелыми действиями и личной отвагой поручик Долгоруков был представлен к чину секунд-майора.

На этот раз Ласси никто не мешал наступать, и он продолжил преследование неприятеля. Чтобы развязать себе руки и ускорить движение армии, фельдмаршал оставил под охраной тяжелый обоз, взяв с собой только боеприпасы и продовольствие на десять дней, спешно продвинулся к Мендолаксу и двадцать пятого июня повел полки в атаку.

Неприятель сосредоточил у города на хорошо подготовленных и укрепленных позициях 19 пехотных и 7 кавалерийских шведских и финских полков, надеясь не только остановить приближающееся русское войско, но и отбросить назад. Однако искусный полководческий дар Ласси и храбрость его офицеров и солдат оказались сильнее всех укреплений. Шведы в очередной раз были разбиты и отошли к Фридрихсгамму, который затем, как и Мендолакс, сдался на милость победителей.

Достигнутые в 1742 году победы позволили фельдмаршалу закрепить господствующее положение на театре военных действий и в следующем году. Один за другим капитулировали Борго, Нейшлот и Таваст. А в жарком августе, проведя умелый обходной маневр у Гельсингфорса, Ласси зашел шведам в тыл и отрезал главные силы от коммуникации с Або. Положение неприятеля стало безвыходным, и двадцать четвертого сентября шведско-финское войско капитулировало. Столица Финляндского княжества Гельсингфорс сдался без боя.

Проявив похвальное добросердечие к поверженному неприятелю, Ласси расформировал и распустил по домам солдат финских полков, а разоруженных шведов отправил на галерах через Балтийское море на родину.

Дипломаты обоих государств — генерал-аншеф граф Александр Румянцев и бароны Седеркройц и Нолькен — собрались в Або, сев за стол переговоров, которые опять стали затягиваться. Чтобы ускорить негоциацию, фельдмаршал посадил в начале июня 1743 года на сотню галер девять пехотных полков и вышел в море, имея целью выбросить десант на шведских берегах. Но на пути к Скандинавии пришло известие о подписании шестнадцатого июня в Або мирных кондиций.

Галеры с десантом вернулись назад, а шведы, не желая и дальше испытывать судьбу, седьмого августа подписали трактат, по которому королевство еще раз признало незыблемость условий Нейштадского мира. Кроме того, по новому договору к России отошла часть Восточной Финляндии — Кюменегодская губерния — и весь бассейн реки Кюми с городами Фридрихсгаммом, Вильсманстрадом и Нейшлотом.

Русская армия со славой вернулась на зимние квартиры, а Василий Долгоруков за проявленные в боях бесстрашие и доблесть был в очередной раз повышен в чине.

Получив отпуск из армии, 21-летний премьер-майор Долгоруков приехал на побывку в Москву, где его с нетерпением ждал вернувшийся из заточения отец.

В один из вечеров, когда слуги закончили прибирать со стола тарелки с остатками ужина, князь Михаил Владимирович встал со своего места, подошел в сыну, обнял за широкие плечи и сказал рассудительным тоном:

— Выслушай меня, князь Василий, внимательно и ответь чистосердечно… Ты уже не зеленый юноша, каким оставался в моей памяти с прошлых лет. Вижу, пообтерся в этой жизни. Людей повидал, себя показал, честь нашу долгоруковскую не уронил. Пришло время становиться зрелым мужем.

Князь сделал паузу, словно подбирая нужные слова, и добавил как-то буднично:

— Женить тебя хочу… И поскорее… Чтобы успеть детей твоих увидеть… Матушка наша, Евдокия Юрьевна — царство ей небесное! — не дожила до такого дня, так я дожить должен. А там, в царстве Божьем, коль встречу ее — расскажу.

На глаза князя навернулась старческая слеза, и он, смутившись своей слабости, торопливо стал искать в карманах шлафрока платок.