— А сейчас я расскажу о том, что произошло со мной.

— О том, что южане снова наступают? — Эрроди издала презрительный звук. — Мы это знаем.

— Да, это вы знаете. А знаете ли вы, что они намерены построить базы по всей реке Югулар и действуя с этих баз, разорить весь наш край?

— Думаю, что они могут и это сделать.

— Рано или поздно они обнаружат Булгар. И по-моему, это произойдет очень скоро, я наблюдала за всадниками на учениях.

— Мы готовы покинуть это место при первом же признаке их приближения. Многие семьи только среди обитателей Юрика уже пообещали взять по два-три человека наших, так что у всех будет убежище.

Эрроди говорила уверенно и напористо, хотя остальные помалкивали, словно сложив с себя всякую ответственность, уверенные, что случай поможет им победить, каким бы ни был их враг. Однако Джоссерек заметил, что Дония не полностью раскрывает планы противника.

Она кратко рассказала, как они очутились здесь. Присутствующие загудели, глаза заблестели в полумраке, руки и ноги задвигались, тела подались вперед. Жители Рогавики были весьма любопытны и питали слабость к интересным рассказам.

— Вам потребуются кони и одежда, — сказала Эрроди.

— Сначала мы хотим вымыться, — улыбнулась Дония.

— Нет, сначала надо выпить. Наша медовуха славится повсюду.

Здесь оказалась и ванная комната, в ней даже был душ. Металлические рогульки, сколько угодно горячей воды. Разглядывая Донию сквозь клубы пара, Джоссерек сказал:

— Та девчонка, конечно, ничего себе, но не думаю, чтобы она смогла заменить тебя.

— Нет, вряд ли, — последовал невозмутимый ответ. — Я старше ее, и я замужем. Никто не может узнать мужчин как следует, пока не поживет с ними бок о бок несколько лет. У этой бедной девушки всегда будут только мимолетные связи. В конце концов она начнет заниматься любовью с женщинами, так поступают многие на стоянке.

— И тебя не волнует, если я… Хотя, честно говоря, я предпочел бы тебя.

Дония наклонилась и поцеловала его.

— Ты любезен. Но нам предстоит долгий путь после того, как мы покинем эту стоянку, и я должна использовать каждую возможность, чтобы спокойно подумать. — Она помолчала. — Да, весь завтрашний день мы побудем здесь, ты как следует отдохнешь, насладишься этой девушкой и кем-нибудь еще. Мало ли кто будет тебя домогаться.

— А что собираешься делать ты?

— Одолжить лошадь.

«Что ж, — подумал он, — охотник, чтобы найти уединение для своего тела, ударяется в бродяжничество. Но каким образом им удается добиться такого уединения души? — Вспыхнуло негодование. — Почему она полагает, что мне не надо поразмыслить над дальнейшим путем?»

Вскоре они выбрали себе по два комплекта одежды из имеющегося запаса. Нижнее белье, мягкие ботинки, рубашки из грубого полотна и пестрые шейные платки, широкополые фетровые шляпы, ветровки, пончо на случай дождя. Кроме того, они взяли орудие и инструменты, постельные принадлежности и лошадей. Казалось, никто официально не стоял во главе стоянки. Эрроди приняла управление на себя, а ее компаньонки вернулись к работе, кроме той девушки, которая положила глаз на Джоссерека. Она сказала, что ее работа подождет. Звали ее Корэй.

Эрроди ручкой со стальным пером составила список взятых вещей, куда вписала их согласованную стоимость, а Дония все это подписала.

— Как этот документ будет работать? — поинтересовался Джоссерек?

— Это инмак… — Дония подбирала слова. Она потратила несколько минут, чтобы растолковать ему смысл этого документа, хотя все было очень просто.

Стоянка представляла собой ряд независимых хозяйственных механизмов, управляемых отдельными женщинами и теми немногими мужчинами, которые по разным причинам не вписывались в нормальную жизнь Рогавики. (Корэй потом упомянула, что кузнец был хромым. Что касается остальных, то один из них ушел из дома из-за ссоры в семье, хотя он и не любил об этом рассказывать, а второй был жизнерадостным здоровяком, предпочитавшим наемный труд жизненным невзгодам и ответственности.) Все они были из разных мест. Джоссерек подумал, что именно поэтому они не станут оказывать серьезного сопротивления завоевателям, если те придут сюда — у них нет прочных эмоциональных связей с этим местом.

Конечно, кое-что стоянка уже потеряла. Стоянка продавала товары и выполняла работы, которая могла выполнить лишь группа людей, ведущих круглый год оседлый образ жизни. Она была постоялым двором, рынком, специализированной фабрикой, обслуживающей окраинную зону. Путешественники — а жители Рогавики много путешествовали сами по себе — могли найти здесь все, что требовалось в пути. Большое внимание уделялось здесь замене уставших пони на свежих. Любая разница при договорных сделках или расчетах могла оплачиваться наличными — здесь имели хождение и имперские, и арванетские монеты. Можно было заплатить натурой или подписать вексель, как это сделала Дония. Этот вексель будет выкуплен ее семьей при предъявлении. Возможно, он пройдет через много рук, прежде чем поступит по назначению.

— А что, если он никогда не будет выкуплен? — поинтересовался Джоссерек.

— Мы, северяне, не так мелочно относимся к вещам, как остальные народы, — ответила Эрроди. — Мы живем среди такого изобилия товаров, что это не будет играть существенной роли.

— Мы подкинем этот вексель Сидиру, — прошептала Дония.

Корэй тронула Джоссерека за локоть — она хотела показать ему стоянку.

Сначала она гордо повела его в печатную мастерскую, где работала сама. Плоский пресс выдавал хорошо сверстанные страницы с текстом и непонятными рисунками.

— Мы умеем и переплетать книги, — сказала она, — но, как правило, покупатели сами делают это зимой.

— Откуда вы получаете бумагу? — спросил он.

— Чаще с юга. Иногда получаем местную. На стоянке Вайтваттер построили бумажную фабрику. Это на самой кромке диких лесов.

Однако это, а потом и многое другое, что он увидел на этой стоянке, указывало на хорошо развитую богатую торговлю. Здешние семьи, довольно самостоятельные экономически, предпочитали покупать добротные вещи. Много изделий текло на север в обмен на металл, добытый в древних руинах, и многие из них, если не основная часть, были местного изготовления. Кроме того, местные жители были не чужды изобретательству. Корэй тараторила о недавно разработанном переносном ткацком станке, о самостреле, описание которого было получено у приезжего с гор Тян-Шана. Брошюра, которую она печатала, описывала астрономические наблюдения человека из Иглз Гатера. Кроме рагидьянского телескопа, этот человек в своих исследованиях использовал навигационный хронометр, каким-то образом нашедший к нему путь из Киллимарейча. Джоссерек счел бы здешний рынок весьма привлекательным и оживленным, если бы Империя не грозила наложить на все это свою лапу и установить монополию.

Было очевидно, что вся торговля, равно как и производство, были частными. Для управления ими не существовало никаких правительственных Гильдий, ни один закон ничего не запрещал.

— Подожди-ка… Твой народ продает южанам меха, — сказал Джоссерек, — но, насколько я знаю, вы никогда не продаете ни мясо, ни шкуры больших диких животных. Вы обмениваетесь ими между собой?

— А почему бы и нет? — спросила Корэй. — Друзья часто делятся между собой шкурой бизона или ляжкой кабана, или чем-нибудь еще.

— Я имею ввиду не подарки, а регулярную торговлю. Предположим, я предложил торговцу лошадьми сотню лошадиных шкур за живого коня.

Она отпрянула, ее глаза расширились.

— На это никто не согласится.

— Почему?

— Это было бы… неправильно. Неправильно. Мы живем бок о бок с дикими животными.

— Понятно. Извини. Прости невежество чужестранца. — Джоссерек погладил ее. Она оттаяла и прижалась к нему.

Его интересовало все, что он видел, но особенно внимательно он изучал энергосистемы. Ветряная мельница представляла собой обыкновенный каркас с крыльями. Спирт использовался в качестве горючего для паяльных ламп и некоторых других приспособлений, его гнали из продуктов брожения диких зерновых и фруктовых культур. (Изготовление бренди было особой операцией.) Основным источником энергии был солнечный коллектор, от которого черные водопроводные трубы вели к подземному резервуару из обожженной глины. Там, под давлением, температура воды поднималась много выше точки кипения. Простейшие обменники подавали тепло для обогрева и приготовления пищи.