Похоже, он выбрал верную тактику, решив, что Дэйв Пикенс не станет рисковать разрушением производственных комплексов Сатана. Таким образом, силы Мак-Кормака получали неприступную, точнее неприкасаемую цитадель. Это развязывало руки, позволяло рисковать. Конечно, Пикенс в самом крайнем случае может ударить; это обстоятельство следовало учитывать. Но тогда Мак-Кормак безо всяких угрызений совести может смешать с землей всю здешнюю машинерию. Будет ли планета разрушена или лишь удержана его флотом, продукция ее в любом случае окажется потерянной для врага, а это неминуемо его ослабит.

Но, Пикенс, казалось, предпочитал не рисковать — и проигрывал в результате.

— Предположим, мы победим, — сказал Олифант. — Что потом?

Это и раньше обсуждалось часами, но Мак-Кормак оставил вопрос открытым до окончания битвы.

— Это зависит от того, какие силы останутся у противника. Нам нужно захватить как можно больший объем пространства, не распыляя при этом свои силы. Собственно, вопрос снабжения для нас важнее, чем сама битва. Мы не сумели еще восполнить потери; мы не можем даже досыта накормить своих людей.

— Следует ли нам атаковать Ифри?

— Нет. Это слишком сложный путь. Если бы нам удалось отрезать его от внешнего мира, это было бы куда лучше. Кроме того, база неизбежно понадобится нам самим.

— Значит, Катарайнис? Я хочу сказать… но мы ведь получили информацию о том, что госпожу освободил какой-то правительственный агент… — Олифант замолчал, увидев что его фраза попала в цель. Мак-Кормак казался таким одиноким, как будто его забросили на Сатан. Наконец он смог проговорить:

— Нет. Они бы стали защищать его до последней возможности. Катарайнис был бы стерт с лица земли. Речь даже не о Катрин. Там слишком много других Катрин.

«Неужели император может быть способен на такие мысли?»

Видеоэкран мигнул и засветился. На нем возникло радостное взволнованное лицо.

— Сэр… Ваше величество… Мы победили!

— Что? — Мак-Кормаку понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать услышанное.

— Совершенно определенно, ваше величество. Рапорты поступают один за другим. Итог еще не подведен, но сомнений больше нет.

Какая-то часть вдруг раздвоившегося сознания Мак-Кормака представила такую возможность.

Речь шла о связи не «из уст в уста», но «от машины к машине». Код был более, чем изменен — ключевые компьютеры получили инструкции выработать совершенно новый язык, с тем, чтобы остальные могли выучить его и использовать. Ибо даже незначительная несогласованность базовых языковых элементов делали расшифровку если не полностью невозможной, то всячески затрудняли ее. Следовательно, беседа роботов, сплетавших корабли в единую ткань флота, не могла фактически быть нарушена извне; нельзя было подсунуть ложную информацию, спутать друга с врагом. Но история сохранила сведения о многочисленных попытках подделать сообщения, закодированные таким образом, хотя лишь очень немногие из них увенчались успехом, а коды в таких случаях немедленно менялись. Если бы можно было изучить язык вражеских машин и вмешаться, пока…

Нет. Все это пустые мечты. Мак-Кормак силой переключил внимание на экран.

— Потеря «Зеты Орионис» явилась решающей. Они повсюду выходят из боя.

«Нужно заняться делом. Нужно организовать преследование, но не сопровождать их слишком далеко. Необходимы тактические импровизации».

— Мы получили подтверждение, что «Виксен» невредим.

«Корабль Джона».

— От «Нью-Пропуса» сообщений нет, но оснований для тревоги тоже нет.

«Корабль Колина. Боб со мной».

— Еще минутку… Важное сообщение… Сэр, получено подтверждение! У «Акваилии» тяжелые повреждения. А ведь это судно почти наверняка флагманское. Они попались! Мы можем прихлопнуть их в любое время!

«Дейв, жив ли ты?»

— Отлично, капитан, — проговорил Мак-Кормак. — Ждите меня на мостике.

Аарон Снелунд, оставив стоять несчастного адмирала, облаченного в синий с золотом мундир, выбрал сигарету из драгоценного портсигара, покатал ее в пальцах, втянул в себя запах земной «короны» с марихуаной, закурил, с комфортом устроился в кресле и принялся смаковать сигару. В комнате не было больше никого, если не считать застывшего в неподвижности горзунианина. Диаскульптуры были выключены. Но музыка звучала — музыка, под которую танцевали господа и леди в масках в двухстах световых годах и половине столетия отсюда.

— Превосходно, — пробормотал Снелунд. Он кивнул крупному седовласому человеку, ожидавшему его внимания.

— Не нервничайте.

Пикенс оставался все таким же напряженным.

— Сэр… — Голос его сорвался на фальцет. За одну ночь он очень постарел.

Снелунд прервал его взмахом руки.

— Не волнуйтесь, адмирал. Я изучил отчеты. Мне понятна ситуация, вытекающая из вашего поражения. Ведь человек не обязательно должен быть невеждой, только потому, что он губернатор. Не так ли?

— Конечно, ваше превосходительство.

Снелунд откинулся на спинку кресла, скрестил ноги, приспустил веки.

— Я вызвал вас сюда не для того, чтобы снова выслушать то, что я уже прочел, — холодно продолжал он. — Нет, я вызвал вас для разговора, который должен быть честным, поскольку состоится без свидетелей. Скажите мне, адмирал, что вы можете мне посоветовать?

— Об этом… об этом говорится в моем личном отчете… сэр.

Снелунд поднял брови.

Пот заструился по щекам Пикенса.

— Сэр, наши силы и после битвы не намного меньше сил… врага, — проговорил он. — Если не принимать в расчет Сатан. Мы можем консолидировать их в малом объеме пространства, удержать его, дать людям отдых. Мерсейанский кризис не может длиться вечно. Дождавшись подкреплений, мы сможем ринуться в решающий бой.

— Последний ваш «решающий бой» оказался весьма разочаровывающим, адмирал.

Пикенс дернул щекой.

— Губернатор получил мое прошение об отставке.

— И не принял ее. И не примет впредь.

— Сэр! — Рот Пикенса открылся сам собой.

— Спокойнее. — Снелунд сменил тон с осторожно-саркастического на мягкий, а манеры — с небрежно-ленивых на энергичные. — Вы не должны так казниться, адмирал. Вам всего лишь не повезло — вы столкнулись с человеком более опытным. Если бы не ваши таланты, от вашего флота вообще бы ничего не осталось. По сути дела, вы спасли половину своих сил. Вы лишены воображения, но более чем компетентны, а это — ценное качество в таких вот паршивых обстоятельствах. Нет, я не хочу вашей отставки. Я хочу, чтобы вы продолжали борьбу.

Пикенс вздрогнул. Слезы выступили у него на глазах.

— Садитесь, — предложил ему Снелунд, и Пикенс буквально рухнул в кресло. Снелунд выбрал себе новую сигару, выждал, пока адмирал придет в себя, и продолжал: — Компетентность и профессионализм означают организацию и целеустремленность — и вы их обеспечите. Я же обеспечу фантазию. Иными словами, отныне я замышляю, а вы исполняете. Понятно?

Вопрос его прозвучал, как удар хлыстом. Пикенс задохнулся и с трудом выдавил:

— Да, сэр.

Последние несколько дней Снелунд занимался нелегким делом — нужно было превратить гордого офицера в офицера податливого, не разрушив при этом его деловых качеств. Задача была сложная, но восхитительно интересная.

— Хорошо… Хорошо. Да, между прочим, курите, если желаете, — заметил губернатор. — Позвольте подробнее объяснить вам мой план. Первоначально я рассчитывал на результаты давления, оказываемого на леди Мак-Кормак. Потом этот болван Фландри исчез вместе с нею. — У вас есть какие-нибудь сведения о том, что с ними стало?

— Нет, сэр, — ответил Пикенс. — «Интеллидженс» еще не удалось внедрить своих агентов в ряды врагов. Это требует определенного времени… Но, собрав воедино разрозненные сведения, мы пришли к выводу, что вряд ли она соединилась со своим мужем. Но у нас нет сведений и о ее прибытии в какой-либо другой мир, на Землю, например.