Крилло уселся на правое плечо ногаса. Из трубки показался липкий… язык? Фландри отметил, что на каждом боку ногаса, как раз под платформами, имеются узлы. Правый узел раскрылся, высвободив нечто вроде щупальцев по два метра каждое. Крилло вытянул свой язык так, что тот коснулся края усиков. Скрепленные таким образом, оба существа заковыляли к людям.

— Не хватает еще рукаса, — сказала Катрин. — Нет, подожди-ка. — Ногас, который шел за плугом, замычал. — Это зов. Собственный рукас хиша должен распрячь хиша, прежде чем этот хиш сможет подойти к нам.

— Но остальные… — Фландри указал на них. Четверо ногасов стояли все на тех же местах.

— Конечно, — согласилась Катрин. — Без других частей они просто животные. Они не могут ничего, кроме простой работы, которую они выполняют, пока не получат сигнал от целого… Ага. Вот так.

Новое животное появилось из-за кустов и заковыляло по бороздам. Оно меньше походило на обезьяну, чем ногас на носорога или крилло на птицу. Тем не менее, у землянина возникли именно такие ассоциации. Существо было бы с метр высотой, если бы держалось прямо, но казалось ниже. Для передвижения оно использовало все четыре конечности, короткие и кривые. Каждая заканчивалась тремя хорошо развитыми пальцами. Хвост его был приспособлен для хватания. Грудь, плечи и руки — огромных размеров, больше, чем у человека; кроме трех длинных пальцев на каждой руке имелось еще по отстоящему большому пальцу. Голова была массивной и круглой с шарообразными ушами и горящими коричневыми глазами. Подобно крилло, существо не имело ни носа, ни рта, просто трубку с ноздрями. Оно было покрыто шерстью, кроме тех мест, где находились уши, конечностей и горла — там виднелась голубая кожа. Оно… он было мужского пола. На нем был пояс с кисетом и железным ножом.

— Это дидонианин? — спросил Фландри.

— Рукас, — ответила Катрин. — Одна третья дидонианина.

Животное приблизилось к тому ногасу, что стоял ближе к людям. Склонившись к его левому плечу, на котором сидел крилло, он с помощью собственного «языка» присоединился к оставшемуся свободным щупальцу.

— Ты же понимаешь, — торопливо проговорила Катрин, — что нам нужно было как-то их называть. На большей части дидонианских наречий существа имеют названия, приблизительно эквивалентные «ногам», «крыльям» и «рукам». Но если перевести все это на англик, получается путаница. Поэтому, поскольку энейский диалект включает некоторое количество русских слов, мы и использовали эти слова, назвав их «рукас», «ногас» и «крилло». — Тройное существо остановилось в нескольких метрах от них. — Оставь в покое свой пистолет. Хиш не причинит нам вреда.

Она направилась навстречу туземцу. Фландри, несколько сбитый с толку, последовал за ней. Симбиотическое содружество не было для него новостью. Самый удивительный его образец, который ему до сих пор приходилось видеть, представлял собой единение Тогру-Танакх-Кон на Ванрийне: гориллоподобное существо поставляло руки и силу; маленькое ракообразное — мозг и острое зрение, а третье было связующим звеном между двумя первыми, соединяя их нервные системы. Очевидно, эволюция на Дидоне шла похожим путем.

«Но ушла она гораздо дальше! — подумал Фландри. — Она довела этих существ до той грани, когда им не нужно даже есть, поскольку они могут питаться кровью большого существа. Господи, как это ужасно!»

Они с Катрин остановились возле автохтона. Густой, не лишенный приятности аромат, плыл в воздухе. Фландри никак не мог решить, в какую пару глаз ему смотреть.

Ногас заворчал. Крилло издал резкий звук через ноздри, которые, должно быть, обладали резонаторной полостью. Рукас надул свой горловой мешочек и выдал причудливый набор звуков.

Катрин внимательно слушала.

— Я не специалист в этом языке, — сказала она, — но в окрестностях Порт-Фридериксена говорят на похожем, так что я понимаю его достаточно хорошо. Имя этого хиша — Хозяин Песен, хотя слово «имя» в данном случае не совсем верно.

Она что-то произнесла в ответ. Фландри уловил несколько слов на англике, но понять фразу не мог.

«Наверное, дидониане слишком чужды, чтобы выучить человеческий язык, — подумал он. — Должно быть, ксенологи разработали свои жаргоны для каждой из лингвистических групп: шумы, в которые могут погружаться земные эпиглоты, смешанные с семантическими моделями, которые могут понимать дидониане. Сколько же сил потребовала такая работа!»

Голос ответил ей.

«Неспособность человека говорить на дидонианском языке зависит не только от иного устройства бронхов и рта, — понял Фландри. — Хороший певец справился бы с этими звуками. Нет, главное в том, что их язык контрапунктен по своей структуре».

— Этот хиш не знает жаргона, — сказала ему Катрин. — Но его знает Открыватель Пещер. Они соберут его для нас.

— Хиш?

Она хмыкнула.

— Какое название может быть верным в подобной ситуации? Некоторые культуры настаивают на особом разграничении полов в данном единстве. Но, как правило, пол не имеет большого значения в подобной комбинации, и они создают их в таком сочетании, которое удобнее в настоящий момент. Поэтому, мы называем единство «хишем», независимо от того, из каких существ оно составлено, и не пытаемся толковать этот мир по своему образу.

Крилло отсоединился и поднялся в воздух. Рукас с ногасом остались скрепленными. Но они выглядели так, будто потух внутренний свет, наполнявший их прежде. Некоторое время они смотрели на людей, потом рукас принялся почесываться, а ногас вырывать траву.

— Для мышления нужны все трое, — заключил Фландри.

Катрин кивнула.

— Верно. Рукас обладает наиболее развитым разумом. Но один он подобен шимпанзе. Понятно это тебе, высокоинтеллектуальный землянин? А ногас сам по себе просто глуп. Собранные же втроем, они способны мыслить не хуже, чем любой из нас. Может быть, даже лучше, если только тут возможно сравнение. Мы все еще пытаемся найти между нами и ими что-нибудь общее. — Она нахмурилась. — Пусть твои мальчики уберут оружие. Мы — в гостях у доброго народа.

Фландри отдал приказ, но оставил своих людей на тех местах, где они находились. Прикрытие было необходимо на случай, если что-нибудь пойдет не так. Кроме того, нельзя было забывать и о раненых на носилках.

Следующий партнер освободился… нет, освободилась от плуга. Задрожала земля, когда ногас хиша бросилась в галоп. Должно быть крилло и рукас присоединились к ней крепко! Когда этот хиш приблизился к людям, Катрин обратилась к дидонианину на том же языке, но тоже безрезультатно, хотя и получила ответ. Она перевела его так: встреться с Умеющим Возделывать Землю, он знает о вашей расе, пусть даже ни один из хишей не научился вашему наречию.

Фландри потер подбородок. Фермент, замедляющий рост волос на подбородке все еще действовал, но его огорчало то, что эффект распространялся и на усы.

— Насколько я понимаю, — сказал он, — эти инди… эти существа соединяются в… э-э… единство в зависимости от того, какой состав является оптимальным для предстоящего дела?

— Да. Так обстоит дело у большинства культур, которые мы изучили. Упомянутое единство является, очевидно, тем, что подразумевает его имя — умелым фермером. В других комбинациях соединения хишей могут быть выдающимися охотниками, мастеровыми, музыкантами — кем угодно. Вот почему нет потребности в большом населении — не нужна специализация в пределах одной группы.

— Ты сказала «группы»?

— Мне это слово кажется более точным, чем «община».

— Но каким образом каждому известно, что умеет другой?

— Видишь ли, процесс запоминания, нашей расы кажется легким, но он несовершенен: для того, чтобы информация не затерялась, нужно освежать ее в памяти, и искусство это приобретается практикой. Клетки памяти сохраняют информацию до тех пор, пока живо умение ее поддерживать. А у дидониан ногасы сохраняют знания по ботанике, потому, что имеют дело с землей; рукасы, действительно имеющие руки, помнят ремесла; крилло хранят знания по метеорологии и географии. На самом деле все еще сложнее: каждый вид хранит информацию каждого рода… особенно ту, что касается языка. Но ты, я думаю, и так это понял.