— Эм… — Райпур нервно сглотнул. Он вспомнил, как потерян был, как успел отчаятся после того, как уничтожил своими руками последний ключ к разгадкам тайн истинной истории его родины. Значит, все его переживания, вся его тревога, вся растерянность… все чувства, что он пережил, БЫЛИ ЛОЖНЫМИ?

— Я боялась, что так оно с Вами и будет, — продолжила Крошка. — И я опять-таки не ошиблась в своих догадках. Вы всё-таки потеряли себя и оплошались. Мы с Поттером посчитали, что для Вашего же блага и для сохранности книги нашей матери было бы лучше, если бы Вы не знали о том, что у Вас на руках всего лишь копия. Ведь если бы Вы уничтожили оригинал…

— Подожди, — перебил её Райпур. — Ты сказала… книга твоей матери?

— Ну да, — кивнула Крошка. — Эту книгу создала наша с Поттером, Ночкой и Барсом мать. Её звали Дымкой. Для её же блага мы как в оригинале, так и в копии стёрли все подписи с её именем. — Таким образом, всё это время вы с Поттером были единственными, кто знал о происхождении этой книги правду…

— Думаю, теперь ничего плохого не приключится, если Вам будет известна правда. Сейчас книга должна быть в лапах одной из наших кошек.

— А если эта кошка уже умерла?

— Она не могла умереть.

— К чему такая уверенность?

— Мы с Поттером… приказали ей не умирать. Тем коты Серой Лиги и отличаются от обычных котов. Ни один серолижник не уйдёт на тот свет, пока у него остаются дела на этом.

Райпур слабо улыбнулся и кивнул:

— Хорошая установка. Раз Ваш с Поттером приказ обладает такой властью… прикажи-ка мне спасти Дааву.

— Что? — вздёрнула голову Крошка.

— Раз ничего поделать я не могу, дай мне напоследок хоть какую-то установку. Чтобы идти вперёд, мне нужна новая цель. Так как я не в силах сам поверить в неё, задай-ка эту цель мне ты. Прикажи мне поверить в себя.

Крошка изумлённо округлила глаза, и Райпур, смахнув грязь с рубашки, встал с колен и слабо улыбнулся.

— Настолько отчаялся, что ищещь надежды в отчуждённых филосовский утверждениях, которые так любят детишки, вычитав в книжках, веточками выводить на песке? — пробурчала кошка, покачав хвостом. — Ты бы лучше…

— Ты не понимаешь? — шёпотом перебил её Райпур. — Я прошу твоей помощи. Раз тебе не понять моих «отчуждённых выражений», скажу просто. Помоги мне. Мне не выиграть эту битву без чьей-то помощи.

— А?

— Что делает нас людьми? Разве то, что мы пытаемся бороться за лучший кусок поодиночке? Разве сила, разве власть, разве то, что у тебя есть то, чего нет у других, делает тебя человеком? Так писали в этой твоей книге? Только то, что мы, как бы жизнь нас не пинала, готовы верить в друг друга, и делает нас людьми. Из города ведут шесть дорог. Одному никак не пройти все шесть в одиночку. Но если бы нас было шестеро, и каждый выбрал бы себе отдельную тропу, мы бы смогли осмотреть каждую из этих дорог.

Крошка застыла, растерянно покачивая головой. Райпур понял, что она раздумывает над его предложением, и про себя взмолился, чтобы она поспешила со своими выводами. Наконец, Крошка медленно и задумчиво произнесла:

— В детстве мать рассказывала нам, что когда-то коты и люди были совершенно разными цивилизациями, — пробурчала она. — Но потом коты начали жить с людьми… Это было давным-давно, когда люди ещё не успели поставить себя выше мира животного. Тогда люди жили скорее по нашему уставу, чем по своим закономерностям. Они строили себе палатки из веток и шкур, если мясо убитых животных и собирали в лесу ягоды. Тогда и переплелись судьбы наших народов. Мы стали жить так тесно и наши культуры стали так зависимы друг от друга, что мы даже стали друг друга понимать. Моя мать сказала, что именно тогда мы, коты, и стали людьми. Когда стали помогать другим людям. Когда их мнение было нами услышано.

Райпур промолчал, не зная, что и ответить. Похоже, кошка всё ещё обдумывала его предложение.

— Знаешь, есть у меня одна догадка… — сказала она, наконец, и глаза её заманчиво сверкнули.

Ремарка

Отрывок из книги «Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

Ах, как много тайн ещё не разгаданно. Сколько всего ещё несказанно вслух. Я бы многим хотела поделиться с тобой, читатель. Столько вещей о мире, о людях, о себе самой, о которой последнее время я всё меньше и меньше вспоминаю, я хотела бы тебе поведать….

Но иногда приходит время… замолчать (?)

«Как прячут от нас историю и кому это выгодно»

Подпись — Дымка.

В доме Эльтаира.

Кайа без энтузиазма пыталась подцепить вилкой кусок ветчины. Тот так и норовил выскользнуть, и вилка лишь лязгала по краю тарелки. Но никто не спешил упрекнуть Кайю в создании этого неприятного слуху звука. Да и как бы она объяснила остальным, что хитрая ветчина убегает от вилки?

Все молчали. Воздух потрескивал от напряжения. Кенди и Дора сидели по разным краям стола. Не глядя себе в тарелку, Кенди проделывала какие-то непонятные манипуляции с яичницей, в результате чего та превратилась в некую искромсанную вилкой кашицу. Кенди даже не опускала взгляда на испорченную яичницу, её испепеляющий взгляд был прикован к Доре, которая, в свою очередь, сверлила глазами старую подругу. Дымка и Эльтаир пристально следили за ними, время от времени многозначительно переглядываясь. Они ничего не говорили, но не трудно было понять, о чём они сейчас думают.

Один Лисий Хвост, казалось, не интересовался поведением спорщиц. Протянув лапу через весь стол, он плюхнул себе в тарелку добавочную порцию яичницы. Кайа нервно стукнула вилкой по тарелке, отчего ветчина перелетела на другой её край. Это раздражало Кайю. Мало того, что Кенди и Дора… А тут ещё и эта ветчина! Конечно, она давно могла бы схватить её рукой и положить в рот, а не мучатся, пытаясь подцепить вилкой, но это привлекло бы слишком много внимания, и скопившийся у её друзей гнев непременно обрушился бы на неё.

Лисий Хвост наклонился к яичнице и облизнулся. Покосившись на остальных, он с громким чавканьем запихнул её себе в пасть. Зажмурив глаза от блаженства, он принялся громко хрюкать и пыхтеть, будто пытался заглотить яичницу целиком. Напряжённые взгляды обратились на него, нарушившего «блаженную» тишину своим увлечённым «уплетанием» завтрака. Кайа лязгнула по тарелке вилкой. Лучше бы она этого не делала…

Ветчина, оттолкнувшись от вилки, перелетела через весь стол. Кайе казалось, будто она видит всё в замедленной съёмке… Медленно и величественно под полными восхищения и ужаса взглядами её завтрак пролетал над другими кушаньями. Все смотрели только на ветчину, которая, наверно, чувствовала себя королевой, столь величественно и неожиданно представшей перед своими подданными, опровергнув версию, что свиньи не летают…Перелетев через стол, ветчина гордо и невероятно точно, словно была прирождённым снайпером, приземлилась в глаз вылупившейся на Дору Кенди. Сквозь замедленную съёмку Кайа услышала сдавленный рёв «посадочной полосы». Земля ушла у неё из под ног… Лучше бы она взяла ветчину рукой…

Кенди вскочила, завыв белугой, и отвесила сидящему к ней ближе всего Эльтаиру такую затрещину, что тот перевернулся вместе со стулом, схватившись за скатерть. В следующий миг тарелки, чашки, ложки и всё, что только присутствовало на столе полетело вместе со скатертью вниз. Эльтаир истошно завизжал, закрыв голову руками от падающей посуды. Дымка отскочила в сторону и чуть ли не подлетела до потолка от страха, когда рядом с ней с грохотом разбилась тарелка. Отскочив к столу, она ощетинилась и грозно зашипела.

— Дымка! — вдруг истошно вскрикнул Лисий Хвост.

Он спрыгнул со стула и кинулся к кошке. Но было поздно.

Тяжёлый кувшин с водой, стоявший на краю стола, пошатнулся и полетел вниз. Дымка подняла голову, и глаза её расширились от ужаса. Кайа с громким криком кинулась к кошке, но ту от страха словно приковало к земле. Кувшин обрушился на её голову, и дикий хруст ломающихся костей и бьющегося стекла заглушил её предсмертный вопль.