— Деда, не смей так говорить о Кайе! Тем более, в её присутствии! — воскликнул Эльтаир, и щёки его раздулись и покраснели от смущения, вызванного тем, что он посмел идти поперёк мнения деда. — Она не виновата, что ваши с ней взгляды расходятся! И вообще, она не какая-то тебе девчонка! Она вообще превосходный человек и наш товарищ, вот как! Хочу, чтобы ты знал это!

— Тамбовский волк тебе товарищ! — зарычал дед. — Ты… ты не достоин зваться Игкайтом! Ты позоришь честь нашей семьи!

— Ты не так запоёшь, когда мои изобретения…

— Не спорь с дедом, — мягко заметила Кайа, вставая между разгорячёнными родственниками. Она осторожно повернулась к пылающему от возмущения деду и, гордо подняв голову, невозмутимо встретилась с ним взглядом. — К слову, мистер Игкайт, вы должны гордиться своим внуком. Он изобретатель, учёный и отличный друг. И, кстати, он не виноват в том, что произошло здесь утром.

— Не надо было мотаться невесть где! Вот ваш дом, так и занимайтесь его охраной!

— Могу я спросить, а где ВЫ мотались всё сегодняшнее утро?

— Я… — приумолк дед, опуская руки, которыми только что яро жестекулировал в воздухе. — Был в лесу я… Но это, в отличии от вас, моё личное дело…

Он горестно отвернулся, и Кайа настороженно переглянулась с Эльтаиром.

— В город сходить хотел…. — продолжил дед. — Еды дома нет… А теперь и посуды… Вы ж о себе, детки, не позаботитесь. А кому тогда, как не мне…

— Но вы каждый день покидаете дом до обеда. Неужели вы каждый день болтаетесь по магазинам?

Старик наклонился к Кайе и прошипел ей в ухо:

— А вот это тебя не касается, дрянная девчонка. Любопытной Варваре на базаре нос оторвали.

Он отстранился и, кряхтя, поплёлся наверх.

— Я схожу в город! — крикнул ему вслед Эльтаир. — А Кенди и Дора уберутся в гостиной. Так или иначе, это теперь их работа…

Кайа провела рукой по мерно вздымающемуся Дымкиному боку. Кошка всё ещё спала и что-то неразборчиво бормотала во сне. Кайа не хотела её будить. Она положила на лоб Дымке тряпку, смоченную водой, и кошка вздрогнула от холодного прикосновения мокрого куска ткани. Затем она вновь мирно засопела. Кайа потрогала её лоб. Жар спадал. Это был хороший знак.

За окном было уже темно. Синие сумерки тёмным одеялом окутали лес, лишь туман местами выглядывал из-за деревьев. На небе лукаво подмигивали первые звёзды. Давно пора было идти в кровать, но Кайа не хотела покидать кошку. Дымка на протяжении стольких лет зорко берегла их сон. Пришло и её время позаботиться о ней.

Заскрипели доски крыльца, и дверь, хлопнув, открылась. Нагружённый пакетами с едой, в дом ввалился Эльтаир.

- Ты не спишь? — ахнул он, увидев Кайю. — А где Кенди и Дора?

— Они уже отдыхают! — улыбнулась Кайа. — С горем пополам убрались и теперь дрыхнут! Сопят, как сотня барсуков!

— А ты?

— Решила посидеть с Дымкой! Не беспокойся, жар спал! Она спит.

Эльтаир оставил пакеты, скинул ботинки и подошёл к кошке. Склонившись над ней, он вначале потрогал её лоб, затем прислушался к её мерному дыханию.

— Ей, и правда, лучше! — улыбнулся он. — Ты спасла её, Кайа!

Кайа смущённо потупила взгляд.

— У меня есть для тебя небольшой подарок! — улыбнулся Эльтаир, протягивая Кайе сжатую в кулак ладонь. Кайа вытянула вперёд свою руку, хлопая глазами от удивления, и Эльтаир, перевернув ладонь, положил на её руку два каких-то пёстрых клочка бумаги. Кайа поднесла одну такую бумажку к лицу и, прочитав написанное на ней, поняла, что это был билет на ярмарку, о которой недавно рассказывал Лисий Хвост.

— Значит, мы идём? — обрадовалась она. — Всё-таки идём?

— Ну да! Почему бы и нет?

— Но тут два билета. А как же Лисий Хвост?

— Ему-то точно хватит денег на билет! Буду я тратиться на миллиардера! Если он захочет с нами пойти… Сегодня он казался мне не особо дружелюбным! Ты только представь, — протянул Эльтаир, присев на диван рядом с ней и Дымкой. — Ярмарка, цветастые ларьки, цветы, музыка, еда и напитки…

— А ещё толпа народа, только и желающая схватить и прикончить жалкую полукровку!

— Не думаю, что они узнают тебя! К тому же, ярмарка идёт до глубокой ночи. Если мы пойдём вечером, то наверняка народу там будет не так много, как днём.

Кайа слабо улыбнулась, пытаясь сама убедить себя в этом.

— Иди отдыхать! — снова подал голос Эльтаир. — Я купил лекарство для Дымки, а сейчас приготовлю ей лечебный отвар. Ещё у меня тут таблетки есть от головной боли… Можешь, короче, не волноваться на её счёт! Она в надёжных руках!

— Хотелось бы в это верить, — улыбнулась Кайа, и, последний раз проведя рукой по серой кошачьей спине, зашагала в свою комнату.

Мярион. Дворец Верслибр.

Марта лежала на подоконнике, подвернув под себя лапки, и долго и печально смотрела сквозь оконное стекло. Отсюда, из окна верхней башни Верслибра, ей виден был разве что клочёк серого неба да зубчатая дворцовая стена, врезающаяся в чистоту небес неровной, зазубренной линией. Марта подалась вперёд, прижавшись к стеклу, так что то подёрнулось белой дымкой её дыхания, и подняла глаза в облака, так что у неё мигом пошла кругом голова от ощущения высоты и острой зависимости от близости с землей. Зажмурившись, Марта позволила себе поддасться этому ощущению собственной слабости и нелепости, собственной грузности в этом небесном крае полётов. Отчего-то у неё что-то ёкнуло в животе, стоило ей представить, что, если бы Райпур не успел схватить её тогда, в последний миг, она бы рухнула с этой высоты и разбилась насмерть.

Стоило ей было вспомнить Райпура, как на глаза тут же навернулись слёзы. Какая нелепая, бесславная смерть — быть казнённым собственной госпожой за измену родине! Но, видимо, Райпур сам того хотел — ему ли было не знать, каково это, перечить Фриции. И вместо того, чтобы спасать себя, он зачем-то предпочёл спасти её. Наивный добрячок Райпур! Вечно ему надо было кого-то спасти, то родину свою, то свою честь, то честь глупой дворцовой кошки…

— Райпур, жизнь тебя ничему не научила! — прошипела Марта, поднимая взор в серые тучи. — Ты ж только и твердил, что хочешь всем помочь. Так вот, твоя бесславная смерть никому не помогла! Зачем тебе, дурак, потребовалось умирать?

— Вы что-то сказали? — подала голос из угла Ночка. Марта обернулась на голос и смерила белую с чёрным кошку холодным взглядом:

— Нет, Ночка, Вы верно ослышались, — мурлыкнула она, задрав подборок.

— Авось Вы там что-то, в окне, дельное увидали? — снова задала вопрос дворцовая кошка, поднимаясь на лапки, чтобы подойти к Марте. — Или примерещилось чего?

— Нет, вынуждена Вас огорчить, нет там ничего, достойного лишнего внимания.

— А я смотрю, ты присмирела, стоило Фриции на тебя прикрикнуть, — уже грубее бросила Ночка. — Паинькой притворяешься. Но не на ту напала. Я то знаю, какая ты у нас змеюка. Думала нашу Фрицию извести. Ну ничего, мёртв твой сподвижник, так пусть это тебе и послужит уроком.

Она задрала трубой хвост и вскочила на подоконник рядом с Мартой. Подняв подбородок, она смерила её дерзким взглядом холодных глаз:

— Правильно Фриция сделала, что меня к тебе приставила. Ты вродь и не преступница боле, и осудить-то тебя не за что, и меры никакие не принять, но слежку приставить надобно. Ну ничего, не смотри на меня так злобно, змеюка. Ты ж у нас тут же смирненькой стала, как меня к тебе приставили. Поживём денёк другой, может и перевоспитаешься. Диверсантка.

Марта стойко выдержала её взгляд:

— Вы ошибаетесь, Ночка, думая, что я вынашивала в голове планы против Фриции, — вздохнула она. — Я не меньше Вас желаю нашей территории блага и процветания. Просто я выразила это желание в несколько непривычной для Вас форме.

— Ну ничего, родине послужить ты ещё успеешь, — усмехнулась Ночка. — Хотя я изрядно была удивлена, когда Фриция сразу после твоей мерзопакостной выходки обратилась к тебе с поручением. К тебе, змеюка, а не ко мне, не к другим кошкам. Сомнительно, что мы бы не справились с подбором Наследнице маршрута в санаторий.