С недоверием глядя на тарелку, Кайа отломила кусочек от блина и осторожно положила в рот. Медленно разжевав его, она уставилась на лиса, раздумывая, в чём же подвох.

— Видишь, не отравлено! — улыбнулся тот.

Только сейчас Кайа ощутила, как же она на самом деле проголодалась. С аппетитом съев первый блин, она потянулась за добавкой.

— А ты неплохо готовишь для лиса, — прочавкала она с набитым ртом.

— Всё для тебя, Кайа. За нашу битву!

— Угусь, за битву!

— Что здесь происходит? — раздался изумлённый крик с лестницы. Дымка, ощетинившись, прыгнула на стол между лисом и тарелкой и зашипела. — Что этот хитрец натворил?

— Натворил завтрак, — ухмыльнулась Кайа.

Дымка изумлённо обвела стол взглядом. Дора приблизилась к столу следом за ней и окунула палец в кастрюльку с глазурью.

— Мммм! Вкусно!

— Ты что! — воскликнула Дымка, округлив глаза. — Это же отрава!

— Не хочешь — не ешь! Мне больше достанется! — надулась Дора и, взяв половник, приступила к поеданию глазури.

Лисий Хвост самодовольно улыбнулся.

— Скажи Короткомордой, чтобы она остудила свой пыл, — усмехнулся он.

— Он не причинит нам вреда! — сказала Кайа разгорячённой кошке. — Он не из таких!

— Даже не будет передавать информацию о нас остальным? Ты в своём уме, Кайа?

— И даже не будешь связываться со своими? — перевела Кайа.

— Вы уже пробовали меня связать, — фыркнул лис, — но только не совсем с ними.

— Ага! — кивнула Дора, набив полный рот глазури.

— Ты ему поддакиваешь? — возмутилась Дымка. — Ничего не хочешь мне сказать, Дора?

— Не. Когда я эм, я гвлух и фем! — пропыхтела Дора, стараясь проглотить всю глазурь разом. — И вообще, — сказала она, прожевав, — я с набитым ртом никогда не разговариваю!

— Спасибо за угощение! — улыбнулась Кайа. — Я хотела бы проведать Эльтаира.

— А кто это? — сощурился Лисий Хвост.

— Хозяин этого дома. Он… наш друг.

Кайа ушла с кухни, всей душой надеясь, что Лисий Хвост и Дымка не передерутся, а лис не убежит к своим. Пройдя по коридору, она остановилась около двери Эльтаира и осторожно постучала. Дверь открылась. На пороге стоял Эльтаир с примотанной к голове мокрой тряпкой.

— Мне уже лучше! — слабо улыбнулся он. — Хотя нет, мне ужасно! Зелье не работает! Столько лет напрасных стараний!

— Зелье — это не главное. Главное, что ты жив! Твоё счастье, что я успела найти можжевельник и семена крапивы… и ещё одного наглого лиса…

— Вас обнаружили?

— Нет! То есть… почти нет… Но Лисий Хвост не…

— Как ты сказала?

— Лисий Хвост, а что?

Эльтаир вытаращил глаза от изумления.

— Он же… его же…

— Что?

Эльтаир не ответил, а лишь захлопнул дверь перед её носом.

«Похоже, мы и сами не знаем, во что мы только что ввязались….»

Мярион. Дворец Верслибр.

Солнечные лучи, просачиваясь сквозь неплотно задёрнутые шторы, пучком собирались на потолке. В их свете безмятежно кружились пылинки. Из коридора время от времени раздавались приглушённые голоса, эхом отдававшиеся от сводов, клацанье когтей по полу.

Он сонно приоткрыл глаза и захлопал ресницами, отгоняя остатки сна. Лениво потянулся, обвёл взглядом комнату и больше не шевелился, приковав взор к мерно вздымающейся от дыхания ветерка шторе.

Время остановилось. Его не существовало. Он стал неподвижным объектом, и объятый сном мир вокруг него тоже был недвижен. Он больше не видел закономерностей происходящего, потому что все образы вокруг него были однообразны — однообразное колыхание шторы, однообразное кружение пылинок, монотонный свет. Для неподвижных объектов времени не существует. Время измеряется изменениями в окружающей среде. Если всё вокруг остаётся неизменно, не на чем проследить влияние минут. Времени не существует.

Он неожиданно для себя понял, что больше не хочет никуда торопиться. Он не видел смысла в своей спешке. Он хотел остановиться, замереть, слиться воедино с этим недвижным миром.

Раньше смыслом его действий было подчинение приказу его Фриции. Позже — стремление спасти свою родину, узнав правду. Теперь всё было по-иному. Сперва он разочаровался в политике своей госпожи, затем — в поддержке либерально настроенной Серой Лиги. Его Фриция заблуждалась, Серая Лига же тоже шла по пути ошибок. И, казалось, война между этими двумя мирами — парламентом Верслибра и Серой Лигой — была неизбежна. Он сам не знал, кому теперь верить. Действия Фриции были чересчур опрометчивы, её вело вперёд отчаяние, в которое загнала её Серая Лига, и желание воздействовать на врага силовым методом военного вмешательства. Серая Лига считала Фрицию и весь Верслибр своими главными врагами и тоже была готова дать волю кулакам. А ведь он просто хотел мира! Неужели без войн и военных конфликтов немыслима полноценная жизнь государства?

Но ему вдруг стало всё равно. Если так хотят, пусть воюют, если хотят, пусть мирятся. Если выберут мир, им же лучше. Если войну, то пусть победит сильнейший. Кто способен доказать, что сильней, тот и прав. Справедливость на стороне победителя. Возможно, если две протестующие стороны перебьют друг друга, на территории Короткоморых, наконец, возродиться спокойствие. Минус на минус даст плюс. Разве мир на всей территории его родной земли не стоит того, чтобы яро за него сражаться?

«Скрестим мечи за утопию, — ухмыльнулся он про себя. — Главное, чтобы меня это не касалось.»

Пусть делают то, что им покажется правильней, главное, чтобы его оставили в покое. Ему так всё это надоело. Райпур, сделай то, Райпур, сделай сё. А кто, в конце концов, учитывал его собственное мнение? А ему это всё надо?

Он лениво перевернулся на другой бок, закрывая рукой глаза от солнечного света, и тут взгляд его упал на потрёпанную книгу в болотисто-зелёной обложке. «Как прячут от нас историю и кому это выгодно». Он нахмурился, что-то невнятно пробормотал под нос, и тут же, вытянув руку, схватил книгу и прижал её к себе. Книга ещё хранила запах старых чернил и переработанной древесины. Она была такой мягкой на ощупь и лёгкой, если взвесить её в руке. Когда-то точно так же сжимал её в лапах неизвестный автор. Точнее, авторша. Кошка. Как, верно, несчастна в своё время она была, коль вместо того, чтобы, как все другие кошки, грезить о котах, дворцах, сладкой жизни, решила разбираться в таких абстрактных вещах, как политика, религия, история. Что должно было происходить в её голове, что ей удалось создать теорию классификации правды, теорию божественной составляющей энергии, теорию Солнечной Параллели.

«Солнечная Параллель…. Человек, прямо тебе пропорциональный… Прямая, параллельная твоей прямой…»

А что, если та кошка, что создала эту книгу, этот великий шифр, и есть его Солнечная Параллель? Нет, быть такого не может. Их ход мыслей не одинаков, и действия, вероятно, расходятся. Он просто перенял от неё часть опыта, вот и всё. Наверное, его Параллель какой-нибудь заурядный генерал земли Длинномордых, для которого святая святых — чужой приказ. И таких заурядных генералов в мире сотни. Он просто один из многих. Он такой же как все. Нет смысла стремиться продолжать это дело дальше. Пусть этим займутся остальные. Ему всё равно. Он разочаровался в этом мире.

Райпур поднялся и отряхнулся, всё ещё сжимая в руке книгу. Затем, скрепя сердце, подошёл к столу, зажёг свечку. Плотнее задёрнул шторы. Пламя отсветами заплясало на стенах. Он открыл ящик с бумагами свободной рукой, второй отодвинул книгу на край стола. Подбросил в огонь пустых листков, на которых когда-то могли бы возникнуть новые тексты. Огненный шар вокруг свечки всё возрастал, тлеющие бумаги упали на стол, разгораясь всё ярче и ярче. Он нахмурился, вздохнул, сжал руку в кулак. Затем поднял книгу над собой и смерил её долгим, строгим взглядом.

— Прости, — буркнул он. — Прости меня, автор. Прости за то, что не пришёл раньше. Эта книга принесла тебе столько страданий. Она до сих пор хранит все твои тревоги. Ты столько бессонных ночей потратил на её написание. В этом не было смысла. Твой зов не услышан, ты забыт и унижен, но с этой книгой умрёт и твоя боль. Прости, что не пришёл на помощь тебе раньше. Теперь я помогу тебе с этим покончить.