Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Так она говорила, твердо уверенная, что для меня очень важно все это знать. Я кивал головой, глядя издали на город, уходящий от меня все дальше, и прикидывая на глаз расстояние от судна до берега. Оно все ширилось по мере того, как пароход выходил на середину реки. Конечно, если бы я кинулся в воду, то еще успел бы добраться до берега вплавь. Но кто дал бы мне добраться? Варвара первая подняла бы шум и крик. А неподалеку от нее толпились ее девушки и парни. Они тоже едва ли остались бы в бездействии. И еще разные люди толпились у борта справа и слева от меня. Кроме того, на нижней палубе два матроса свертывали швартовые канаты. А их сама служба обязывала вылавливать из воды попавших туда людей.

Что мне оставалось делать? Я стоял и слушал ее рассказ о том, что она видела в этом городе, который раньше назывался Нижним Новгородом, а теперь назывался Горьким. Подошел Василий и отдал мне мой билет. Она его о чем-то спросила. Он ответил. Она опять о чем-то спросила. Пользуясь этим, я отошел от них и отправился искать свою каюту. Женщина в коридоре дала мне ключ и указала дверь.

Войдя в каюту, я еще раз позволил разгуляться своему кулаку. Но какой от этого прок? Ничего это не изменило в моей судьбе, только прибавило две-три шишки к прежним шишкам на моем черепе. Пора было понять, что это неизбежно — попадать здесь в подобного рода капканы, Такая участь ждет у них всякого финна.

Каюта была маленькая, с небольшим окном, выходящим на палубу, за которым виднелась широкая, разлившаяся вода реки Волги с полосой зеленого берега вдали. Тут стояли кушетка, столик и стул. В углу у двери белела раковина с двумя кранами. Я повернул краны. Из одного потекла холодная вода, из другого — теплая. Ничего, жить было можно. На кушетке лежал матрац, аккуратно застеленный двумя простынями и одеялом. Пухлая подушка с белой наволочкой так и звала приложиться к ней щекой. Трудно было не отозваться на этот соблазнительный зов. Я прилег поверх одеяла, свесив ноги вбок. Лежа удобнее было думать. Я всегда много думаю своей умной головой. Потому-то так плавно идет у меня все в жизни.

Вот и теперь, например. Вздумалось мне прокатиться по их знаменитой реке Волге — и они повезли меня по этой реке. А ведь как им не хотелось меня брать! Они изворачивались и так и этак, пугая меня всякими невзгодами. Они даже приостановили дождь, полагая направить меня к вокзалу. Но напрасно они старались. Я не поддался на их уловки. Вытащив из бумажника деньги, я заставил их купить мне билет до какого-то там города, откуда тянулся их новый канал Волго-Дон. Так надо тут у них действовать, если вы хотите поставить на своем.

38

Довольный своей победой, я, кажется, задремал на какое-то время, а когда спохватился и вскочил с постели, день успел склониться к вечеру. Выйдя из каюты, я услыхал в конце коридора звяканье посуды и остановился, раздумывая на этот счет. Звяканье посуды всегда наводит меня на некоторое раздумье, ибо это такая вещь, мимо которой трудно пройти без внимания. Звяканье посуды — это не просто звуки, каких много вокруг. Это не звяканье каких-нибудь там лопат или топоров. Это музыка. А как пройти мимо музыки, не попытавшись вникнуть в ее сладостную суть?

И пока мое ухо вникало в эту музыку, различая в ней отдельно и завлекательный говор тарелок, и соприкосновение ножа с вилкой, и звон чайной ложки о стакан, мои ноздри уловили, кроме того, вполне определенный запах жареного мяса и разных других ароматных вещей. Тут мои раздумья кончились. Пройдя без колебаний в конец коридора на все эти запахи, я открыл дверь. Это оказался салон, расположенный в кормовой части теплохода. Он же был буфетом и столовой, где легко уместились восемь столиков, накрытых белыми скатертями. За тремя из них сидели люди и ели что-то вкусное. Женщина в белом переднике вышла из-за стойки, чтобы убрать со свободного столика посуду. Заметив, что я остановился в дверях, она сказала:

— Проходите, пожалуйста. Если пообедать желаете — есть борщ.

Я желал пообедать. Кроме борща я выбрал себе по карточке еще кусок жареного мяса с молодой картошкой и выпил стакан кофе с молоком. Покончив с этим, я откинулся на спинку стула, окидывая взглядом другие столики. За одним из них сидели четверо: два парня и две девушки в походных костюмах, за другим — пожилая супружеская пара, а за третьим — один человек. И кровь, как водится, застыла у меня в жилах, когда я встретился взглядом с этим человеком, ибо это был тот самый Иван.

Сомневаться тут не приходилось. И хотя волосы его успели изрядно поседеть за послевоенные годы, однако фигура оставалась такой же рослой и серо-голубые глаза, широко поставленные над впалыми, загорелыми до черноты щеками, смотрели с прежней непреклонностью. Он, как видно, уже давно наблюдал за мной и только ждал моего взгляда, чтобы перехватить его и дать мне понять, что попалась наконец птичка в клетку. И вот он перехватил мой взгляд, и его тонкие губы сложились при этом в подобие легкой улыбки, которая, однако, не сулила мне добра.

Что я мог сделать? Женщина получила с меня деньги за еду и подошла к его столику. Пользуясь моментом, я встал и вышел на палубу. Пароход шел посреди реки, и далеко от него зеленели оба берега. Хороший пловец легко добрался бы до любого из них, но я не рискнул на это. По реке сновали вверх и вниз всякие другие суда. Буксиры тянули баржи с грузом, катера везли людей. Попадались навстречу крупные пассажирские теплоходы наподобие нашего и мелкие рыбачьи лодки с подвесными моторами. Попадались лодки, идущие на парусах и просто на веслах. Река Волга разлилась тут на целый километр в ширину, и на всей этой ширине все время что-то двигалось туда и сюда, готовое выловить меня из воды, едва я в нее окунусь. Все это было в сговоре с тем Иваном, который злорадно ухмылялся сейчас, допивая свое пиво за столиком в кормовом салоне.

Я побрел вдоль палубы сперва в одну сторону, потом в другую. Она была шириной около двух метров и огибала вкруговую всю надстройку, состоящую из множества кают и двух салонов. А над этой надстройкой высился капитанский мостик с штурманской рубкой, позади которой поместилась чуть накрененная назад объемистая труба, обведенная у вершины красной полосой. Из трубы легкой струей выходил дым, незаметно растворяясь в чистом вечернем воздухе. Он не засорял неба, которое успело совсем проясниться в ожидании ночи. Но какое мне было дело до ясного вечернего неба? Последний раз видел я, может быть, это небо у себя над головой, ибо очень скоро мне предстояло отправиться прямиком на дно их знаменитой реки, чтобы там кормить своим жестким мясом их вкусную рыбу стерлядь.

В ожидании этого часа я бродил по палубе взад и вперед и вкруговую, старательно обходя других пассажиров, занятых тем же. Ведь среди них, помимо Ивана, мог еще оказаться кто-нибудь из тех, кто побывал в наших лагерях. А я не хотел такой встречи, ибо знал, чем она кончится. Не тянуло меня также на разговор с Варварой Зориной, так ловко заманившей меня в этот страшный капкан. Да, теперь я знал, с какой целью прибыла она со своим рюкзаком в город Горький, но слишком поздно раскрылось мне ее коварство. А она делала вид, будто ничего особенного не случилось, и даже улыбалась мне временами, как бы ободряя меня в моем горьком одиночестве в оставшиеся мне последние немногие минуты жизни.

Вся их компания расположилась на носу парохода у флагштока… Сидя как попало на бортовых выступах, на скрученном швартовом канате и просто на палубе, они громко распевали песни о Волге, о Стеньке Разине и всякие другие в том же роде. И когда я проходил мимо них по палубе, огибая носовой салон, Варвара каждый раз поглядывала на меня с улыбкой, не переставая петь. А может быть, и не с улыбкой. Может быть, улыбка мне только чудилась в блеске ее белых зубов между раскрытыми полными губами цвета спелой вишни. Зачем было ей теперь улыбаться и притворяться доброжелательной ко мне, если задачу свою она уже выполнила — завлекла меня зверю в пасть? Теперь на радостях по поводу этого ей оставалось только петь. И другим участникам этого хитро задуманного дела тоже ничего не оставалось, как ей подпевать. Так обстоят у них тут дела с финским гостем, если ему случилось попасть невзначай в их коварный город Горький. Запомните это на всякий случай вы, финские люди, и не повторяйте моей ошибки.

89
{"b":"286026","o":1}