7 июня беззащитные Атту и Кыска на западе архипелага были оккупированы японцами согласно плану. Однако Адак не был захвачен, так как они сочли, что остров расположен слишком близко к Умнаку. Армейские Р-40 с аэродрома на Умнаке недавно сцепились с самолетами Какуты.

Теперь обратимся к месту главных событий. Демоны погоды, похоже, решили помочь японцам и здесь, не только в Коралловом море. Ударное Соединение адмирала Нагумо, состоящее из авианосцев «Акаги», «Кага», «Хирю», «Сорю», двигалось к Мидуэю под прикрытием плотных туч. Японцы даже могли слышать жужжание моторов американских самолетов у себя над головой, но никто никого не заметил. Зато десантное соединение, направленное для захвата Мидуэя, 3 июня было замечено «Каталиной». Базовая авиация острова, которой командовал капитан 1 ранга Симард, отреагировала быстро, но неэффективно. 4 июня в 1.43 она добилась всего 1 попадания в танкер. Так был нанесен первый удар в битве южнее Алеутских островов.

Всю ночь 4 — 5 июня авианосные соединения противников шли навстречу друг другу. Если бы они не изменили курс, то встретились бы в нескольких милях севернее Мидуэя. Рассветать начало около 4.00. Над японскими кораблями еще сохранялась облачность, над американскими небо было чистым. Легкий ветер дул с юго-востока, что дало еще одно преимущество японцам, так как ветер для авианосцев имеет такое же больше значение, как для старых фрегатов. Однако точка зрения на ветер изменилась радикально. Раньше было выгодно оказаться на ветре у противника, теперь адмиралы предпочитали подветренную сторону, так как авианосец должен идти против ветра, чтобы поднимать и принимать самолеты. Таким образом, Флетчер и Спрюэнс, оказавшись на ветре, должны были уходить от противника при проведении полетов. «Йорктаун», который принимал самолеты-разведчики, в результате оказался далеко позади, когда вскоре после 6.00 пришло грандиозное известие.

Этой новостью стало сообщение PBY с Мидуэя, что она установила контакт с 2 японским авианосцами, идущими на юго-восток. В течение 4 часов это была единственная информация, которую имели Флетчер и Спрюэнс о местонахождении Нагумо. Но этого оказалось достаточно. Флетчер быстро приказал Спрюэнсу с его авианосцами «следовать на юго-запад и атаковать вражеские авианосцы, как только их место будет точно определено». Он пообещал последовать за Спрюэнсом, как только примет разведывательные самолеты. Оба адмирала понимали, что соединение Нагумо является становой жилой флота Ямамото, и сейчас у них появился единственный шанс подрезать ее.

Через 10 минут после того, как Флетчер отдал этот предварительный приказ, началась следующая фаза битвы при Мидуэе, теперь уже над самим островом. 108 японских самолетов, истребители, торпедоносцы и пикировщики поровну, взлетели с 4 авианосцев еще до рассвета. Радар на Мидуэе засек их на расстоянии 93 миль от острова, все наличные истребители были подняты на перехват. Однако, их было слишком мало, и «Буффало» морской пехоты были слишком стары и слабы, чтобы остановить японцев. Бомбежка Мидуэя началась в 6.30 и продолжалась 20 минут. Она причинила серьезные повреждения различным сооружениям, но не затронула взлетные полосы, а зенитный огонь защитников оказался достаточно точным. 15 истребителей морской пехоты были сбиты, но примерно треть самолетов японской ударной группы была сбита или тяжело повреждена. Тем временем 4 волны базовых самолетов с Мидуэя взлетели, чтобы контратаковать авианосцы Нагумо. Они тоже тяжело пострадали, но их жертвы оказались не напрасны.

Наступил решающий момент битвы, исполненный драматизма. Адмирал Нагумо отправил 108 самолетов для удара по Мидуэю, но у него оставались 93 самолета с бомбами и торпедами, чтобы атаковать вражеские корабли, если те будут обнаружены. Обычно японцы проводили воздушную разведку лучше нас, но на сей раз они потерпели неудачу. Это проистекало из плана операции, ведь японцы считали, что американские авианосцы не могут появиться ранее, чем через 2 дня. Поэтому Нагумо отправил на разведку лишь несколько гидросамолетов с крейсеров, и до 7.00 те ничего не нашли. В этот момент лейтенант Томонага, командовавший ударной группой, атаковавшей Мидуэй, передал адмиралу Нагумо, что требуется новый налет. Немедленно после этого японские авианосцы подверглись первой атаке бомбардировщиков с Мидуэя, что подтверждало мнение Томонаги. Казалось, что Мидуэй сохранил достаточно сил. Поэтому адмирал сломал план и приказал перевооружить 93 самолета второй волны зажигательными и осколочными бомбами для удара по острову. Прошло 15 минут, и адмирал ошеломляющее известие от самолета-разведчика, что тот видит «10 вражеских кораблей» на северо-востоке, где присутствие американских кораблей никак не предполагалось. Что делать? Нагумо колебался еще четверть часа. Отменив свой предыдущий приказ, он распорядился снова перевооружить самолеты для удара по кораблям. Это требовало времени. Было уже поздно поднимать эти самолеты, так как требовалось очистить полетные палубы, чтобы принять вернувшиеся самолеты первой волны.

В 8.35, когда начали садиться возвращающиеся бомбардировщики, американские птички, несущие смерть и разрушения, уже отправились с путь с «Энтерпрайза» и «Хорнета». Спрюэнс прихватил у адмирала Хэлси и его начальника штаба, капитана 1 ранга Майлса Браунинга, одного из самых вспыльчивых и нервных офицеров, когда-либо получивших четвертую нашивку. Однако у него был калькулятор вместо мозгов. Браунинг догадался, что Нагумо прикажет повторить налет на остров и будет продолжать двигаться в направлении Мидуэя. Поэтому появлялась исключительная возможность атаковать его авианосцы в тот момент, когда они будут заправлять топливом свои самолеты для второй атаки. Спрюэнс согласился с этими соображениями и принял смелое решение немедленно поднять все свои самолеты — 20 истребителей «Уайлдкэт», 67 пикировщиков «Доунтлесс» и 29 торпедоносцев «Дивастейтор». Взлет такого большого числа самолетов занимал целый час. Зато Флетчер решил придержать самолеты «Йорктауна» на случай, если будут обнаружены новые цели. Однако к 9.06 и его 6 истребителей, 17 SBD и 12 TBD были в воздухе.

Представьте себе, если только можете, напряженный, жесткий инструктаж перед вылетом; прогрев моторов самолетов, которые техники вооружили и заправили; ритуал взлета, изящный и отработанный, как балетные па; самолеты, описывающие плавные круги, пока группа строится. Четвертое Июня было холодным, прекрасным днем. Пилоты с высоты 19000 футов могли видеть все вокруг на расстоянии 50 миль. Лишь несколько случайных облачков ползли между ними и океаном, который казался блюдом из персидского волнистого голубого фарфора. Полет над великолепным океаном был долгим, а для многих отважных юношей он оказался и последним. Попытайтесь представить, что они ощутили, впервые увидев вражеские авианосцы с охранением, петляющие внизу. Их кильватерные струи вились, как хвосты белых лошадей. Представьте внезапное замирание сердца, когда черные клубки разрывов зенитных снарядов начинают приближаться, когда из небесной лазури возникают ужасные «Зеро» воздушного патруля. Наконец вообразите невероятно стремительную атаку, когда пилот забывает все на свете, кроме своей мишени, которая быстро растет перед лобовым стеклом, отчаянные попытки угадать то мгновение, когда следует нажать кнопку сброса и отвалить.

Пока эти посланцы смерти находились в пути, Ударное Соединение Нагумо, как и рассчитывал Майлс Браунинг, двигалось к Мидуэю. 4 авианосца шли «коробочкой» под прикрытием 2 линкоров, 3 крейсеров и 11 эсминцев. Каждые несколько минут поступали донесения от разведывательных самолетов, что противник приближается. В 9.05, еще до того, как был принят последний самолет первой волны, Нагумо приказал Ударному Соединению повернуть на 90° влево, взяв курс на ONO, «чтобы обнаружить и уничтожить вражеское оперативное соединение». Его авианосцы находились как раз в том состоянии, в каком Спрюэнс и Браунинг рассчитывали их найти — самолеты заправлялись топливом и перевооружались в страшной спешке.