— Твои родители говорили обо мне?

— Я не скажу, откуда у меня информация. Никому не скажу, если мы договорились.

— Значит так! Слушай сюда, ты, гадость! Пусть я только узнаю, что ты треплешься своим паршивым языком, я тебе его с глоткой вырву. Поняла?

— Вот и отлично, — кивнула Валерия. — Я пойду принесу воды.

Она взяла ведро и вышла в коридор.

— Что? Что это? — возмущался Фома, забрав у нее ведро. — Что это чучело себе позволяет? Дай я с ней поговорю!

— Зачем? — остановила его Валерия. — Я все уладила. Нужно просто помыть пол и сваливать.

— Ты согласилась?

— Ну я ведь дежурная, — пожала она плечами.

— Ну и что? Тебе не обязательно подтирать этот чертов пол!

— Что ты хочешь сказать, что я принцесска безрукая? Что выше моего достоинства драить пол? Может, Фролову позовем, пусть она это сделает за меня? Фома, что с тобой? Честь от слова честный, не ты ли мне трендел, что круто, мол, ты такая благородная?

Он промолчал. Затем принес ведро с водой в класс. Взял еще одну швабру.

— Раз трендел, нужно «отвечать за базар». Черт, с тобой одни приключения. — Рассмеялся. — Давай ты ту половину, я — эту.

Они вымыли пол за минуту, не прекращая смеяться.

— Так о чем ты хотела поговорить? Надеюсь, не про гонки. — Быстрый меткий взгляд.

Чертов мальчишка! Сколько в нем упрямства? Конечно про гонки, о чем же еще?

— У меня возникла идея собрать макулатуру, — Лере пришлось изменить тему.

— А?

— Да я серьезно. Мне нужны деньги для Нади, у нее нет обуви на лето.

— Боже… Ты что ей в мамочки записалась?

— Я просто хочу ей помочь.

— Я такую припаренную точно не встречал… Только с макулатурой промаешься почем зря. Лучше металлолом. Металл ценней.

— Ты хочешь, чтобы я таскала металл в кульках? Да и где я его столько возьму? Это ж трактор целый где-то нарыть нужно.

— Трактор я тебе пообещать не могу, а вот груду ржавеющего барахла мы тебе по гаражам соберем. Идет?

— Ух ты! — она невольно изумилась. — Это было бы здорово.

— С тебя «Пепси», — сказал Фома.

— Да хоть ром с колой. Ты просто прелесть!

— Прелесть? — Он многозначительно взглянул на нее.

— Я и тебе в мамочки записалась, ты разве не понял? — прощебетала Лера.

— Мне не нужна мамочка, — ответил он серьезно. — Ты, кстати, какое-то место хотела мне показать.

— Потом. Я устала и хочу домой.

— Ну, тогда я тебя провожу…

— Нет, не нужно. Я хочу прогуляться одна.

Он пристально посмотрел на нее:

— И почему у меня постоянно такое чувство, что меня сперва приглашают в гости, а потом указывают на коврик у двери?

— Я тебя в гости не приглашаю, — ответила она, улыбаясь.

— Это метафора.

— И что значит? — Лера нарочно дразнила его.

— Что я непонятно зачем вожусь с малявкой, вместо того чтобы возиться с гаичным ключом.

— Гаечный ключ не такой симпатичный, — пошутила она. — И со мной не соскучишься.

— Уж это точно, блин! — воскликнул парень. — Не соскучишься!

С Фомой тоже не приходилось скучать. Проводить с мальчишкой время в последнее время казалось нормой. Все же гормоны нужно было как-то растрачивать.

Но в тот момент до сосущей боли под ложечкой ей хотелось остаться одной. Это была правда.

Родителям выпал шанс насладиться обществом друг друга, она не собиралась им мешать.

Шататься по городу с Фомой, как она планировала до этого, уже не представлялось разумным. Одно лишь упоминание о гонках начинало его злить. Но ей нужен друг, союзник, а не новое препятствие.

Сейчас как никогда важно все тщательно продумать, а не руководствоваться импульсами.

Либо Глеб не будет участвовать в гонках, либо эти гонки не состоятся вообще. Это ее первая цель, и пора включать мозги. Нужна стратегия, плевать какая, но Глеб не должен сесть за свой укомплектованный бедой мотоцикл!

Она долго гуляла по улицам, провела около часа на пустыре, отправилась на стадион.

Погода становилась все мрачнее. В конце концов подул сильный ветер и начался дождь. Не имея возможности спрятаться от него, Лера продолжала стоять под ливнем…

Если бы все было так просто в этой жизни, никто бы не путался, не страдал, не болел.

Не издавалась бы тоннами литература, в которой просвещенные умы делятся своим опытом обретения гармонии и успеха. Не снимались бы фильмы, иллюстрирующие нас самих — жестоких и слепых. Мы бы и так знали о своих ошибках.

Лера понимала одно. Жизнь — это вовсе не то, что кажется на первый взгляд. Доступное часто оказывается непостижимым и обманчивым, как мираж; а далекое и сложное — проще щелчка.

Мы уверены, что солнце в небе. А оно то — в галактике! Всего лишь еще одна звезда в рукаве Млечного Пути. Просто кому-то на это наплевать. Суть то не меняется. А другому — целый переворот в сознании.

И поэтому временами ей казалось, что она все понимает. Но порой словно наспупала тьма и ее окружал дремучий лес. Все было таким холодным и враждебным. А она — растерянной и одинокой.

Но по крайней мере, она уже не была тем глухим и слепым существом с твердокаменным сердцем, какой была еще совсем недавно. Как бы она не путалась сейчас, но ощущение того, что она на правильном пути становилось все отчетливее, усиливалось и придавало уверенности. Ну и пусть она многое не понимает из происходящего, зато она гораздо лучше осознает, кто она и что собою представляет, чем когда бы то ни было вообще.

В ней билось теперь другое сердце. Юное, пылкое, чуткое. Больше не существовало того обезумевшего хищника, способного уничтожить все на своем пути. В том числе и самое себя.

Она взглянула вниз, на стадион, напоминающий гигантскую плошку, который подрагивал в струях дождя, как угрюмый пейзаж, в спешке набросанный влажными серо-зелеными мазками. Дождь заливал и саму Леру, не оставив ни единой сухой ниточки на ее теле. Вода стекала по ресницам, попадая в глаза, смешиваясь со слезами. Именно там, внизу, в темнеющем пространстве, почти нереальном, мутном и безлюдном была сосредоточена настоящая, осознаваемая цель Валерии. Не допустить еще одной нелепой смерти в этом мире! Она словно возвышалась над пропастью в ад, и бросала ему вызов.

Разве ощущала она нечто подобное, когда вот так же, свысока, смотрела на показы собственных коллекций? Были триумф, эйфория, экстаз! Но это всепоглощающее, непоколебимое чувство высшего долга, исполнить который ей не помешает ничто и никто, пусть хоть разверзнется под ней земля или упадет само небо, — было ли что-то подобное раньше?

Похоже, она все время спала…

Валерия тихонько прокралась в прихожую, но мать все равно услышала ее из кухни.

— Ах ты, Боже мой! — всплеснула руками. — Я так и знала, что ты где-то мокнешь на улице.

Лера прошлепала в ванную, сняла с себя всю одежду, насухо вытерлась и одела мамин халат.

— Быстро пей горячее! — Большая чашка чая уже паровала на кухонном столе. Это оказалось очень кстати, в горле скребло, будто там застряла косточка от рыбы.

— Где столько можно ходить под дождем?

— Я хотела, чтобы вы с папой побыли вдвоем.

— Вот глупая! — Мать смущенно улыбнулась. — Что же мы, не придумали бы, куда пойти? Мы тоже поздно вернулись. Но я так испугалась, что тебя еще нет дома. И кота своего бросила, что он тут устроил!..

Она выбежала куда-то, Лера услышала, как скрипнул шкаф в ее комнате, затем мама вернулась и стала натаскивать ей на ноги теплые зимние носки. Лера хотела было пожурить ее, что она уже не маленькая, но почему-то не нашла для этого сил. Просто сидела и смотрела, как мама натягивает ей носки. Это выглядело так трогательно, а ощущения оказались такими приятными.

— Допивай быстрее, — поторапливала мама. — Я суп приготовила твой любимый, нужно съесть его горячим.