— Мудрый у тебя был дед, — улыбалась Валерия. — И школа его не прошла даром. Хотела бы и я хоть чуточку помудреть…

Отец поднялся и, уходя, похлопал ее по плечу.

— Ну так займись чем-нибудь полезным. Мудрость не приходит в угрюмую голову…

С этими словами он скрылся из виду. Так было всегда. Он то вдруг появлялся, то снова исчезал.

Как домовой, подумала Лера со смешком.

«Мудрость не приходит в угрюмую голову…» — записала она в тетрадку.

Мудрость приходит вообще не в каждую голову. И даже с возрастом.

До наступления ночи она непрерывно трудилась над созданием совершенно спонтанной творческой идеи. Это была маленькая женская сумочка, черная, но полностью обшитая пуговицами на ножках, разных размеров и с разным орнаментом, которые Валерия покрыла остатками золотой краски. Сумочка смотрелась потрясающе, даже мама ахнула, когда вошла справиться, почему она не спит так поздно.

— Как из золота! Какая-то просто ювелирная работа… Изумительно…

— Спасибо, — смутилась Валерия. — Идея на самом деле проста…

— Ну уж нет, — воскликнула мать. — Меня хоть на расстрел веди — я такое не придумаю. А ты говоришь, идея проста. Я такое впервые в жизни вижу. Это нужно кому-то показать, — она задумалась. — В кокой-то дом творчества…

— Еще чего!

— Я серьезно, — перебила мать взволнованно. — Такой талант нельзя прятать.

— Ма, — Лера не находила слов от потрясения. — Ты же… ты же моду не любишь. Ты действительно меня талантливой считаешь?

— Ну, знаешь, — мама тряхнула пышными кольцами волос. — К моде бывает разный подход. Ее можно и не любить, или, напротив, думать, что что-то в ней понимаешь. Но одаренные руки видно! И было бы непростительно, если бы эти руки прозябали в какой-нибудь убогой конторе…

Лера вскочила, кинулась ей на шею:

— Мам, да ты… ты… самая лучшая, знаешь?

— Да знаю, знаю, — растерянно проговорила женщина, отстраняясь. — Ну все, гаси свет, поздно уже. — И не успела Валерия что-то ответить, мать уже вышла, щелкнув по пути выключателем.

Стоя у окна шумного коридора на большой перемене, Лера с Надей наблюдали за Глебом с Барановской. В нескольких шагах от них, в самом центре, эта парочка все не прекращала лобызаться, совершенно не стесняясь посторонних глаз.

Надя не могла скрыть досаду и зависть.

Лера видела совсем другую картину.

Света метала быстрые взгляды по сторонам, стремясь убедиться, что старается не напрасно. Глеб то и дело отвлекался: то кому-то жестикулировал, то кивал, то что-то говорил… Похоже, девушка не занимала его так же всецело, как он ее. Каждый раз, когда она его целовала, он продолжал смотреть куда-то поверх ее плеча.

Валерия отвела взгляд и покачала головой.

Все еще хуже, чем она предполагала.

Глеб.

Под стать Фоме — быстро оперившийся птенец. Из тех ребят, в которые всегда и непременно влюбляется вся женская половина школы — от младших до старших классов! Даже учителя — и те относились к парню с особой трепетностью! Он был спокоен, учился хорошо. Отцом полковником вроде не кичился, напротив.

Однако он был из тех людей, что вопрос «любить-не любить» решал радикально просто: а выгодно?

Выгоднее Светы Барановской в школе ему было не сыскать.

Света.

Бедная девочка. Эта любовь обречена во всех смыслах, даже если каким-то сверхестественным путем мальчишку удастся спасти. Увлеченная романтикой и самой идеей любви, она не понимает, что у парня слишком много ветра в голове, и еще больше самолюбия.

Она обеспеченная девушка, но процветать ее семье осталось недолго. Мать неплохо устроилась в торговле, отец — директор на консервном заводе. Но 90-ые проедутся как танк по всем достояниям: завод прогорит, магазин обанкротится. Оба родителя останутся без работы и будут выживать за счет поездок в Польшу. В то время как старшая дочь, золотая медалистка и умница, пустит свою жизнь под откос…

И Валерия не кривила душой, ей действительно было страшно жаль эту девочку.

Не раскрасавица, но в целом и не дурнушка. Скорее, обычная средняя девушка, которая выглядит очень даже привлекательно, если прихорошиться. Но без модной одежды, без прически и макияжа ее бы никто и никогда ничем не выделил из толпы. Никаких особенностей лица или особенностей фигуры (кроме того, что для 16 лет она уже достаточно округлилась, чтобы выглядеть на все 20). Красила волосы пергидролем, что тоже придавало ей несколько лет ко внешности.

На хорошем счету учителей, при заискивающем обращении школьников, при заметном парне, она конечно же вела себя заносчиво. Даже считала себя (вполне заслуженно с ее точки зрения) королевой школы! Поэтому проявляла характер. К учителям относилась почти снисходительно, к сверстникам часто хамски.

— Почему я — не она? — послышался тихий стон Нади.

И тут у Валерии сдали нервы.

— Тебе кто-нибудь говорил, что завидовать плохо?

Надя испуганно зыркнула на нее и опустила голову.

— Никогда не желай оказаться на чьем-либо месте! Слышишь, никогда!

Надя молчала.

Лера подумала чуток и, поймав на себе грозный взгляд Барановской, продолжила:

— В пятнадцать лет многое представляется наоборот. Словно ты смотришь на мир через перевернутую линзу кинообъектива… Уже позже, лет десять спустя, все будто бы становится на свои места, и ты понимаешь, что чем больше хохочет и целуется пара на публике, тем сильнее у них все трещит по швам. Глазом моргнуть не успеешь, как они живут с другими… либо продолжают, как два сумасшедших клоуна, играть в киношный роман, думая, что никто вокруг не замечает, как презирают они друг друга, спасаясь воровскими интрижками на стороне… Знай эти люди, что такое любовь, не вывешивали бы свой интим, как рекламный баннер…

— Ты хочешь сказать… — Надя запнулась, — настоящих чувств не бывает?

— Бывают, конечно. Но это… другое…

— Как же тогда себя ведут влюбленные?

Лера поглядела на полудетское выражение лица подруги, в котором смешались недоверие с разочарованием, и усмехнулась:

— Влюбленные всегда и во все времена ведут себя, как пьяные… Но ты же спрашиваешь про настоящие чувства, так ведь?

— Да. Раз ты все знаешь. Как ведут себя те, кто по-настоящему любит?

Валерия задумалась. Она вспомнила своего мужа, их способность вести беседу одними глазами…

— Нет большей тайны и большей чистоты, чем в том сплетенье рук, что никто не видит… В тех мимолетных взглядах, что держат в отдельном мире… В том свечении, в том сиянии, что наполняет человека его любовь… Подойди к такому мужчине, или к такой женщине, попробуй пофлиртовать — ты не получишь ответной реакции. И в этом — вся суть отношений!

— Почему не получишь реакции?

— Потому что все их центры направлены друг на друга. Это как две фазы, что сомкнулись — никто не разъединит… А мы с тобой! — Лера покачала головой. — Мы сейчас занимаемся самой гнусной вещью на свете — таращимся на чужой интим. Еще и анализируем. Пошли!

— Как же не таращиться, если сами выставляются, — возмутилась Надя.

— Хватит, говорю, — повторила Валерия. — Мы и так позволили себе лишнее. Чувствую себя до того паршиво, словно в болоте искупалась…

По окончании уроков, она предложила Наде прогуляться.

— Куда? — удивилась девушка.

— Можно сходить поесть пирожных, но по дороге давай зайдем в аптеку.

— Зачем в аптеку?

— А затем, — вздохнула Валерия, — что мне надоело слышать твое нытье про прыщи и наблюдать твою бездейственность. Я сомневаюсь, что мы найдем где-то косметический салон или хотя бы косметический кабинет, но есть люди, которые знают все. Это фармацевты.

— Кто?

— Аптекари, дубина! Они знают все средства какие существуют — от чего угодно.

— Но у меня нет денег. — Надя резко встала посреди школьного двора и на них стали налетать бегущие школьники.

— Почему с тобой так сложно? — Лера устало закатила глаза. — У меня есть деньги, успокойся.