— Я об этом пожалею. — Пробурчал себе под нос Завидич, но… махнул рукой и согласился. Кажется, выступление дочурки допекло и его. Ну и замечательно.

— Тогда, будь добр, подожди секунду. Мне нужно кое‑что взять в комнате.

Опекун наградил меня долгим изучающим взглядом и кивнул. А я, улыбнувшись, помчался вверх по лестнице в свою комнату.

Святослав помнил этого паренька. Неучтённый пассажир в шлюпе. Чумазый, измотанный мальчишка в заляпанной чужой кровью кожаной куртке и комбезе механика, несмотря на явную усталость, не отводивший восторженного взгляда от обзора, пока шлюп лавировал среди нагромождений мёртвого железа. И провалившийся в сон, едва свалка дирижаблей исчезла, скрытая проплывающими под шлюпом облаками. А ещё, он помнил притащенные мальчишкой на стоянке продукты. Кто бы мог подумать, что об ужине для шестерых взрослых, будет заботиться тринадцатилетний мальчуган, проживший год с лишним на свалке дирижаблей, вдали от людей… и заслуживший прозвище «Отшельник», от единственного человека, которого можно было бы назвать его другом? Да, во время того ночного перелёта, Мирон много чего рассказал о своём странном приятеле…

Тем неприятнее было увидеть, как ведёт себя Хельга в отношении человека, без единого сомнения бросившегося на помощь её отцу… Не по приказу, и не из надежды на награду. Просто потому, что так правильно! Впрочем, чего ещё ожидать от «дипломницы»? Такая же напыщенная идиотка, как и все её однокашники. Тоже мне, «элита неба»! Гонора больше чем мозгов… Летуны в белых перчатках, ни разу не бывавшие в машинном отделении… тьфу!

— Так, ты считаешь, что этого будет достаточно? — Звонкий голос мальчишки, входящего в гостиную, из которой его недавно выставила Хельга, заставил Ветрова отвлечься от дальнейшего осмотра домашней библиотеки Завидичей… Тоже, кстати, показательное зрелище. Единственная серьёзная книга среди всего этого сборища слезливых романов, как раз и послужила причиной дурной выходки Хельги… И почему‑то Святослав ни на секунду не усомнился, что как раз эта самая книга принадлежала отнюдь не вспыльчивой хозяйке дома… Стоп — стоп — стоп. О чём речь? Ветров взглянул на остановившихся у окна Завидича и его, как раз сейчас чему‑то довольно кивающего, подопечного. — Что ж, тогда так и поступим. Одну сотню гривен я передам в департамент, а вторая пусть станет оплатой за моё проживание здесь… и за услуги доктора.

— Кирилл, это уж слишком… — Прогудел Завидич, но мальчишка только плечами пожал.

— Я же не тебе их плачу, а Хельге… так сказать, «за хлеб, за соль, за ласку и приют». — Проговорил он под ошеломлённо — возмущённый «ах» дочери Завидича, да так, что только идиот не понял бы издёвки. И Ветров не сдержал ухмылку. Ай, молодца, парень. Уел дуру!

Из дома Хельги я съехал тем же вечером, сразу после того, как с вежливой улыбкой вручил девушке десяток червонцев. Ну, как вручил? В подол ссыпал, пока она глазками хлопала. То ещё оскорбление, на самом деле… если б взрослый мужик такое учудил. Но мне‑то тринадцать лет, и на барчука, откупающегося от забеременевшей девки, я совсем не похож. Кто ж поверит, что мальчишка со свалки о таких вот древних мелочах понятие имеет? Ну а то, что «тамошний» мой тренер не только бою учил, но и кое — каким тонкостям этикета, а вместе с ним и «искусство изящного оскорбляжа» стороной не обошёл, по его же собственному меткому выражению, здесь никто не знает. И не надо. Пусть лучше считают случайностью. Обидной, конфузной… но уж никак не умыслом.

Собственно, так и вышло… правда в глазах дядьки Мирона мелькнуло на миг сомнение, но… кажется, выходка дочери его так из себя вывела, что он предпочёл «ничего не заметить». Ну, собственно, я и не рассчитывал, что мне удастся ввести его в заблуждение. За последние полтора года дядька Мирон очень хорошо меня изучил… и уж то, что я не склонен к дешёвым эффектам, да и вообще стараюсь не делать «лишних» телодвижений, он знает точно.

Большую часть имевшейся наличности, не обращённой в дорожные чеки, я отдал на хранение расстроенному происходящим опекуну. После чего, попрощался с тёткой Еленой, договорился с Завидичем о встрече, погрузил в багажный кофр вызванного «емельки» собранные вещи и… укатил в порт. Надеюсь, Кузьма Николаевич не обидится на меня за поздний визит.

Не обиделся. Удивился, это да… особенно, когда увидел количество привезённых мною книг, нашедших своё новое пристанище в рундуке под койкой. Немного неудобно, да, но в шкафу им места точно не найдётся. А мне же ещё нужно и одежду где‑то хранить, да и прочие мелочи…

Воспользовавшись тем, что до начала моей службы осталось ещё двое суток, на следующий день после заселения, я отправился в город на прогулку… ну и, по делам. Не сидеть же мне в пустом дирижабле? Был бы на месте тот же боцман, я бы, может, напросился на продолжение экскурсии, но кроме охраны, на дирижабле никого не было. Даже ухажёр Хельгин и тот решил посвятить этот день работе в конторе.

Эх, вот вляпался я с этой дурой. Была же нормальным человеком, а тут, как вожжа под хвост попала… И ведь чую, чую, что она ещё устроит мне весёлую жизнь на «Фениксе», да куда ж теперь спрыгнешь… Хм… и надо ли?

Я почесал затылок и сплюнул. Да какого чёрта? Вон, «там» пять лет от дурных родственников отбивался, а здесь только хвост неприятности показался, а я уже задумываюсь о том как половчее драпать? Ну нет… посмотрим ещё, кто кому в супчик перчика положит.

Дядька Мирон дожидался в той самой кофейне — пекарне, где у меня не так давно произошла стычка с похмельным идиотом…

На этот раз, никаких эксцессов не было. Опекун занял столик на улице, под «маркизой», и к моменту моего прихода, перед ним уже дымилась пара чашек… кофе для Завидича и какао для меня, а на тарелке лежали те самые пирожные, что мне так и не удалось попробовать в прошлый раз.

Никакого желания обсуждать вчерашнее происшествие в доме Хельги у меня не было. Да и дядька Мирон, кажется, совсем не горел желанием поднимать эту тему. А посему, мы ограничились текущими делами. Завидич продемонстрировал мне письмо, написанное контр — адмиралом Несдиничем в адрес директора флотского училища и, заметив мою улыбку, хмыкнул.

— Матвей Савватеевич — человек слова. Ты сдержал данное обещание, он ответил тем же. Так что, допивай какао и поехали в училище. Только учти, директор может устроить тебе экзамен прямо на месте. Ты к такому готов?

В ответ, я уверенно кивнул, одним глотком допил напиток и встал из‑за стола.

— Шустрый. — Одобрительно кивнул Завидич, в свою очередь опустошая чашку. Ну а пирожные… я их ещё раньше съел.

Опекун бросил на стол куну чаевых, тут же исчезнувшую вместе с пустой посудой, и мы отправились… обратно в порт. Именно там, недалеко от огромного краснокирпичного павильона вокзала, расположилось небольшое скромное здание, готовящее офицерский состав Вольного флота. Пожалуй, лучшее учебное заведение подобного толка во всей Новгородской республике, и точно одно из лучших в конфедерации.

К моему удивлению, подача документов на обучение в училище надолго не затянулась, хотя, как и предупреждал Завидич, мне, не сходя с места, прямо в кабинете директора был устроен форменный экзамен. Вообще‑то, это было необязательно, поскольку в отличие от будущих курсантов дневного отделения, претенденты в слушатели — заочники никаких вступительных испытаний не сдают. Зато первая сессия становится для них сущим кошмаром. Именно на ней происходит основной отсев лентяев и идиотов.

Всё это мне театральным шёпотом поведал опекун, пока мы дожидались приёма у директора училища. Ну а после долгой беседы с местным «царём и богом», я получил от секретаря директора список литературы для самоподготовки и сочувственное сетование на то что нынче ни одного курсанта — дневника в училище не сыскать, а то можно было бы разжиться лекциями за первый курс. Дескать, оч — чень пользительная вещь для слушателя.