Я вздохнул и, окинув взглядом своё нынешнее обиталище, хмыкнул. Не думал, что всё окажется так, но… да черт с ним. Главное, что ушёл, жив — здоров и даже по — своему неплохо устроился. По крайней мере, собственным домом обзавёлся и даже какой‑никакой прибыток смог организовать. Пусть мой дом находится в самом сердце «китового кладбища», как называют местные эту свалку отслуживших своё дирижаблей, ну а прибыток… Хм, я не единственный пользователь рунных цепочек в этом мире. Скажу даже больше, практически вся техника здесь строится на рунных принципах. Да, сама система довольно примитивна… для меня, но это неудивительно, учитывая, что прогресс здесь находится на уровне начала двадцатого века моего прежнего мира. Но она развивается и, вполне возможно когда‑нибудь достигнет привычного мне уровня… Вот только, думается мне, что я до этого светлого времени не доживу. Уж больно медлителен здесь прогресс. Страны мелкие, средств у них, а значит и возможностей для ведения фундаментальных исследований мало… А система образования… Ну, о какой системе можно говорить, когда здесь до сих пор в ходу институт личного ученичества? Нет, есть здесь и школы и университеты, но если в первых обучение не идёт дальше счёта и чистописания, то в университетах, тот самый институт ученичества цветёт буйным цветом. Откуда я это знаю? О, кто бы мог подумать, что можно отыскать на свалке… если знать, где искать, разумеется.

Вообще, этот мир похож и не похож на «тот». География та же, языки те же, но… страны другие, история, естественно, тоже. Технологии? Абсолютное подавляющее превосходство рунной техники и чистой механики. А, совсем забыл… ещё пар. Честно говоря, когда я впервые увидел раздолбанный двигатель одного из загромоздивших свалку монстров воздухоплавания, то хохотал как сумасшедший! Ну, не представляю я, каким зигзагом должна была идти конструкторская мысль, чтобы создать рунный паровой двигатель! Хотя, в чем‑то применённые автором решения удивляли своим изяществом. Но это я понял гораздо позже, когда появилось время и возможность как следует покопаться в этом металлоломе.

А они, в смысле, возможность и время появились далеко не сразу. Изначально‑то, я об этом даже не задумывался. Тогда, передо мной стояла одна цель. Выжить! Выжить любой ценой.

Я вспомнил момент своего появления в этом мире и поёжился. Это было… странно. Страшно, непонятно… и очень горько. Вот на меня накатывает огненный вал, я чую, как вспыхивают, моментально скручиваясь, волосы на моей голове, щеки горят от жара, а глаза, кажется, готовы вскипеть… и темнота в которую вскоре ворвался далёкий, но знакомый голос…

О да, я был согласен с ним на все сто. Мне действительно было лучше уйти… А потом, словно кто‑то услышал мою просьбу. И темнота перед глазами начала расцветать всполохами света, будто отблесками пламени. Послышались чьи‑то крики, стрельба… И я вдруг осознал себя задыхающимся от гари и стремительного бега в ночи. Сердце стучит, словно бешеное, лёгкие раздуваются как кузнечные меха, а ноги гудят от напряжения. Мимо замелькали стальные балки и фермы, тронутые пятнами ржавчины куски обшивки, мерцающие красными отблесками от разгоравшегося за моей спиной пожара… а я не мог остановиться. От страха. Он давил на меня, не позволяя замедлить бег, заставляя взбираться на горы покорёженного металла пока, в конце концов, я просто не рухнул на загремевший подо мной кусок обшивки, не в силах вдохнуть хоть чуть — чуть воздуха. Лёгкие горели, перед глазами плавали цветные круги… я попытался встать на дрожащие, ватные ноги, но опершаяся на металл обшивки рука предательски скользнула в сторону, раздался скрежет и пол подо мною, вдруг накренившись, поехал куда‑то вбок и вниз. Падения я не почувствовал. Отключился.

Пробуждение принесло с собой боль в ободранных ладонях и боку, которым я приложился при падении, озноб от проведённой на холодном металле ночи, полное непонимание происходящего и… ошеломление от вида собственного тела, отразившегося в куске полированного металлического листа намертво присобаченного к какой‑то стенке. Место, где я оказался, тоже не было похоже ни на что знакомое. Но в тот момент меня больше всего поразило именно моё тело. Точнее, не моё тело! Это был какой‑то мальчишка! Нет, я и сам не мог именоваться взрослым, но уж своё тело отличить от чьего‑то, явно гораздо более младшего, я точно могу! И этому конкретному телу явно было не больше одиннадцати лет. Худое, белобрысое создание, в шортах и майке, с тонкими и подвижными чертами чумазого лица, и огромными полными изумления серыми глазами. Вот что я увидел в полированном куске металла…

Как результат — обморок. Правда, недолгий. Ну, по крайней мере, мне так показалось. А когда я очнулся и попытался разобраться в происходящем, меня буквально накрыло волной чужих воспоминаний. Точнее, своих, но… ещё вчера у меня таких точно не было. Понимание пришло позднее. Во сне. А в тот момент, я сидел посреди полуразрушенного остова какого‑то корабля или чего‑то в этом роде, переваривая полученную информацию. А её было много. Начиная с того факта, что вокруг отнюдь не мой родной мир, и заканчивая вчерашним пожаром… как следствием атаки неизвестных на город. В результате которой, моё нынешнее тело лишилось дома и родных. Если я правильно понял, мальчишка… Рик, в смысле, здешний я возвращался из школы и вывернул на родную улицу аккурат в тот момент, когда поднявшиеся над портом пять дирижаблей внезапно открыли шквальный огонь по городу. И один из первых выстрелов разнёс его… мой дом вдребезги. Тут же занялись пожары, поднялась паника… и Рик… я побежал куда глаза глядят, от страха потеряв всякое соображение.

Вал воспоминаний и нахлынувшей боли от потери родителей стал последней каплей. По лицу сами собой побежали слезы, а тело, свернувшись в позу эбмриона, затряслось от рыданий. Рик… я любил своих родителей. Да, далеко не таких богатых, как моя прежняя «семья», и совсем не влиятельных. Но ведь любят не за это, да? А понимание того, что и в этот раз счастье иметь любящую семью обошло меня стороной, вырвало из груди дикий животный вой.

Я не знаю, сколько времени провалялся на полу полуразрушенного остова, заходясь в истерике, но когда смог соображать, понял, что ещё долго не смогу нормально разговаривать. Горло саднило, голос сорван. Вместо нормальной речи получается только шипение и хрип. А попытка привести его в порядок с помощью своей силы закончилась откровенным провалом. Я никогда не был силен в целительских техниках, но в тот момент, не смог выдать даже минимально приемлемого результата. И это напугало меня не меньше, чем все происшедшее ранее.

Моя сила была тем спасательным кругом, который всегда удерживал меня на плаву. Именно развитие контроля над своей силой позволяли мне хоть как‑то преодолевать трудности, которые так любили подбрасывать родственники… Там. И вот теперь, ко всем прочим злоключениям добавилось ещё и это. А я‑то думал, что больнее быть не может. Ошибся…

К счастью, вымотанный недавней истерикой, я уже был просто не способен на бурную реакцию. Устал. А потому, обречённо хмыкнув, огляделся по сторонам и, пожав плечами, снова свернулся калачиком на полу. В конце концов, какая разница, где я сдохну, правильно?

А потом был сон. Тот самый сон… странный, но такой знакомый…

Вздох. И марево, окружавшее меня, вдруг разлетается рваными клочьями, открывая… равнину. Степь… Колышется море какой‑то невнятно — серой травы, в низком хмуром небе грохочет гром, а тяжёлые налившиеся чернотой скорого дождя, облака то и дело озаряются вспышками зарниц.

Черт знает что! Как меня занесло сюда… от… а откуда? Последнее, что я помню Там — огненный вал, катящийся на меня, чую, как трещат, сгорающие волосы и жар обжигает лицо. А потом… темнота. А до того?

Стоило сосредоточиться, и вся моя короткая жизнь пролетела перед глазами, быстро, невероятно быстро, но… я вспомнил. Стоп — кадрами прошли все значимые события. От смерти родителей, до моей собственной гибели.