Отметив на плане нужное место, я собрал разложенный на полу ходового мостика скарб и, быстро распихав его по местам, помчался на поиски.

Поворот, спуск, коридор, скобтрап. Грохот моих ботинок по решётчатому полу разносился по коридорам и переходам мёртвого «кита», а я нёсся вперёд, чуя, что там меня ждёт что‑то по — настоящему интересное. Вот замолкло эхо моих шагов, и я замер перед сплошной переборкой, в которую на высоте двух метров от пола нырял толстый жгут тех самых проводов. На месте.

А дальше… дело застопорилось. Я обнаружил, что в это помещение входа просто нет. Эдакий запаянный кубик размерами три на три на три метра, аккурат в центре корабля… ну, почти, ближе к верхней части, где‑то на уровне куполов. Точно над машинным отделением… ага, там ещё такой толстенный металлический столб торчит, очевидно, подпирающий этот самый куб. Прямо по центру машинного зала. Хм…

Простукивания и прощупывания стен ничего не дали. Глухо, как в танке. Потолок кубика, точнее, пол проходящей над ним технической галереи, тоже оказался без секретов. Либо я чего‑то не понимаю. Никаких люков в подволоке машинного зала не найдено. Бред.

Я облокотился на столб — подпорку и задумался… И как же мне туда попасть, а? Стук — стук — стук… стучат пальцы по металлу подпорки, отбивая незатейливый мотив. Звонко…

Эге, стоп. Звонко? Я окинул взглядом столб и хмыкнул. А ларчик просто открывался, да… Бегом из машинного, спуститься уровнем ниже. Вот он, всё тот же столб. Ещё ниже, ещё… В конце концов, я откинул люк и обнаружил под собой два метра пустого пространства и… землю. Вот так, значит я оказался под днищем «кита»… Интересно!

Спрыгнув вниз, задрал голову и… невольно присвистнул. На ровной поверхности меж «салазками» катамарана, раскинулся огромный рунескрипт. Это ж сколько энергии нужно влить, чтобы запитать такую махину?!

Стоп. Потом. Сначала, нужно зарисовать это произведение здешнего рунного гения. И это, чую, будет очень непросто! Рунескрипт этот, только в длину метров пятьдесят, да в ширину двадцать. От края до края… Эх. Ладно, где наша не пропадала!

На то, чтобы перерисовать это переплетение линий и не упустить при этом ни одной закорючки, у меня ушли сутки. И ещё сутки я отлёживался дома, кряхтя как старый дед, при любой попытке повернуть голову. Шею ломило зверски… Хорошо ещё, что у меня в аптечке нашлась мазь, купленная в Меллинге. Без неё, я бы, наверное, на стену лез от боли. Хуже невралгии, честное слово. Эх, где же эти целительские техники, когда они так нужны…

Но, как бы то ни было, вынужденный отдых пошёл мне на пользу. На третий день шея уже не болела, а тело недовольное одними утренними тренировками, требовало движения. Учитывая, что в заднице при этом засело шило, а голова гудела от любопытства, вечером того же дня я вновь оказался у странного дирижабля.

На этот раз меня ждал секрет «кубика». Отыскать люк, ведущий в ту самую трубу, что я поначалу посчитал опорой, труда не составило. Он оказался точно по центру недавно перерисованного мною рунного круга. А вот с открытием массивной крышки возникли неожиданные проблемы. Ну, нет на ней никаких задвижек, замков или ручек. И как это должно открываться?!

Нашёл. Полночи потратил, но нашёл. Сначала массивный рычаг в одном из отсеков трюма. Я его уже видел, но тогда решил, что он часть механизма управления грузовой аппарелью. А второй… второй обнаружился на ходовом мостике. И это открытие меня обескуражило. Подёргав так и эдак оба рычага, последние оставшиеся на борту после демонтажа, кстати, я пришёл к неутешительному выводу: тянуть их надо одновременно. Легко сказать, но… трюм от капитанского мостика отделяют полторы сотни метров! И что мне теперь, разорваться, что ли?!

Думай голова, думай! Шапку куплю… К Краю за помощью бежать? Так, пошлёт меня дядька Край. А чтоб без него чего не удумал, непременно удержать при себе попытается, а то и вовсе вздумает наладить меня из Меллинга. Что‑нибудь да придумает… со всей флотской прямолинейностью и хитростью. Как оно в нём одновременно умещается, чёрт его знает, но ведь факт. И, вообще‑то, правильно сделает… ну, с его точки зрения. Кто знает, что там заперто? А ну как у мины срок годности не вышел? Во — от…

Стоп. Что‑то я разволновался… хм. Но делать‑то что? Кё фер, кё фер? Фер‑то кё? Помощников нет, ладить что‑то из рун? Ну — у, можно, конечно… поизвращаться. Вот только гарантий, что у меня что‑то получится, нет. Хоть я, заявляя без ложной скромности, очень неплохой специалист по рунике, для своих четыр… м — да, но здесь задачка не на один щелчок пальцев. Эх, мне бы хоть простенький вычислитель, да где ж его взять‑то? Тьфу!

Руны, руны… упёрся, как баран в новые ворота… Или он на них только смотрел? Тпру… О чём бишь я? А! На фиг руны! Механика рулит! Запоры же механические? Механические. И сделаны из расчёта на то, что кроме отдельного человечка в трюме и капитана на мостике, никто тот лючок открыть не мог бы. То есть, защита от проникновения, да? Точно. Но вот сильно сомневаюсь, что эта защита предусматривала планомерный разбор всего запорного механизма. Это ж от воров — диверсантов — шпионов — гадов замочек, а не техников — механиков, что эту лабуду ладить должны… или снимать. Хех! В отличие от возможных супостатов, я во времени не ограничен, а значит… Эх, где тут мой любимый гаечный ключ? И фомка… обязательно надо фомку прихватить. Лучшая отмычка, ей — ей.

Убил бы того идиота, что проектировал этот запорный механизм и его расположение!

Пока я разобрал пол и разрезал трубы, преграждавшие доступ к замку, проклял всё на свете! Здесь грязи скопилось столько, словно дирижабль не тридцать лет на приколе стоит, а все три тысячи. Что это? Идиотизм проектировщиков или саботаж? Да, даже если бы я каким‑то образом уговорил Края мне помочь, у нас всё равно ничего не получилось бы! Замок забит пылью и грязью так, что хрен до него докопаешься. Она здесь уже чуть ли не до каменного состояния слежалась! Это я о пыли.

Ну ничего. Десять часов труда на годовую премию, мата и грохота… и вот она, награда! Внизу что‑то хлопнуло, ухнуло… а потом, пол подо мной вдруг подпрыгнул и со всей дури ударил в лицо. Темнота…

В себя я пришёл только утром. Голова болела нещадно, а тело свело от долгого лежания на холодном металлическом полу. Тряхнув отросшими патлами, тут же поднявшими вокруг пыльное облако, я застонал от пронзившей виски боли и, очень аккуратно поднявшись с колен, побрёл к своим валяющимся посреди перехода вещам. Медленно — медленно, придерживаясь одной рукой за переборку, а в другой сжимая так и не выпущенную «отмычку». Рефлекс, однако. Сам погибай, а инструмент не бросай… ха — ах — ох — оу… Вот тебе и награда… накаркал. У — у… что ж она, зараза, так болит‑то? Голова, в смысле… А рвануло знатно. Не вышел у мины срок годности, м — да…

Остановившись перед рюкзаком, я аккуратно опустился на колени и, выудив из него объёмистую флягу, жадно напился чуть сдобренной лимонным соком воды. Ка — айф… Даже головная боль, кажется, немного отступила. Зато… почувствовалась боль в носу. Поднёс к нему ладонь и, едва коснувшись, зашипел. Вот так… ещё и нос разбил, оказывается… Весело.

Зарывшись в рюкзак, выудил из него аптечку. Стянув с лица очки, зажёг фонарь, откинул крышку и… взглянув на присобаченное под ней зеркальце, не удержался от нервного смешка.

Енота видели? Вот — вот, он я и есть. Круги под глазами — след от удара о рамку «лётных» очков, распухший, почти фиолетовый шнобель с заскорузлыми коричневыми пятнами — потёками под ним… Короче, пыльный енот — вампир с распухшим носом, во всей своей первозданной красе. Открыл замочек, называется!

Сотрясение мозга — гадкая штука. И надо бы отлежаться, привести себя в порядок, но… Слишком уж я нашумел. Ни на секунду не сомневаюсь, что ночной грохот услышала половина свалки. А любопытного народа здесь хватает… Значит, значит, придётся начхать на собственное состояние и мотать отсюда, пока в округе не стало слишком тесно.