— Я не забыла.

Григорий Александрович облачился в черный японский халат с огнедышащими драконами и блаженно развалился в кожаном кресле. Через несколько минут Ольга прикатила столик с ужином. Резниченко взял в руки блюдо с жареной курицей и начал лениво отщипывать кусочки мяса, погружаясь пальцами сквозь хрустящую корочку в сочную мякоть птицы.

В подтверждение старой поговорки аппетит пришел во время еды. Григорий Александрович покончил с курицей за пять минут, потом перешел к овощному салату, иногда поглядывая на включенный экран маленького телевизора. Его взгляд, скользя от тарелки к экрану и обратно, сперва чисто автоматически заметил нечто новое в привычном интерьере кабинета. Какое-то микроскопическое изменение зафиксировалось в мозгу, но значения этому факту придано не было. Григорий Александрович продолжал увлеченно есть, облизывая покрытые смесью куриного жира и салатного майонеза пальцы.

И только отложив тарелку, аккуратно вытерев пальцы и рот салфеткой, он спохватился и заново осмотрел свой кабинет — медленно и внимательно, пытаясь сфокусировать взгляд на новом предмете.

Тут как раз вошла Ольга, обратила внимание на блуждающий по комнате взгляд мужа и огорченно покачала головой. Сегодняшнее состояние мужа ей определенно не нравилось.

— Что ты ищешь? — спросила она, отодвигая столик от сытого и тем более странного в своей обеспокоенности Резниченко.

А он уже нашел, обнаружил то, что заметил раньше, — на поверхности письменного стола, обычно идеально чистой, лежал маленький белый прямоугольник. Листочек бумаги или картона. Именно он создавал ощущение беспорядка и дискомфорта в уюте строгой кабинетной обстановки.

Проследив за взглядом мужа, Ольга с некоторым облегчением произнесла:

— Ах да… Я забыла тебе сказать…

— Что?

— Тебе просили передать, — она взяла белый прямоугольник и протянула Григорию Александровичу.

— Кто? — Он осторожно взял листок двумя пальцами.

Белый картонный прямоугольник. Высококачественный картон, золотое тиснение. Цифры — наверное, телефонный номер.

— Кто? — повторил Резниченко, все еще не переворачивая карточку и зачарованно глядя на незнакомый набор цифр.

— Назвался твоим школьным другом, — сообщила Ольга уже в дверях кабинета, подталкивая столик. — Он заходил вечером, минут за пять до твоего прихода. Вы не встретились на улице?

— На улице? — переспросил Григорий Александрович, чувствуя, как пальцы немеют. Или это картонка вдруг налилась свинцом?

— Да, я предложила ему дождаться тебя, но он торопился. Оставил визитную карточку и сказал, что свяжется с тобой. Какое-то интересное у него имя, — Ольга остановилась и наморщила лоб, пытаясь вспомнить. — То ли Генрих, то ли Эдуард…

— Феликс, — тихо сказал Резниченко. Он смотрел на визитку, где золотом по белому значилось русским и латинским шрифтом: «Феликс Э. Шульц».

— Да, точно, Феликс, — согласилась Ольга. — Нужно было заставить его дождаться тебя?

«Заставить? Заставить Шульца сделать что-то? Небезопасное занятие», — подумал Резниченко.

— А во что он был одет?

— В костюм… и шляпа еще на голове.

— Шляпа… — задумчиво произнес Резниченко. Шульц был здесь. Он ходил по коврам этой квартиры, разговаривал с женой Резниченко, может быть, даже поцеловал ручку на прощание. А потом прошел мимо самого Резниченко и его охранников, едва не задев локтем. Прошел и скрылся, будто и не было его.

Но он был. Он легко проник в дом Резниченко. Он еще раз показал, насколько близко подобрался к семье Резниченко и какую боль он может доставить Григорию Александровичу, если…

Это было как чума, просочившаяся с отравленным воздухом через замочные скважины и щели в оконных рамах. От нее не было спасения.

Маленькая визитная карточка нарушила порядок боль-того кабинета. Маленький человек в очках сумел в первый же день своего воскресения перевернуть с ног на голову всю жизнь Григория Александровича. Безопасность, респектабельность, богатство, уверенность — четыре колонны, на которых держался мир Григория Александровича.

Теперь же все четыре колонны дали трещину, и достаточно слабого ветерка, чтобы все рухнуло.

Григорий Александрович не без оснований подозревал, что Шульц способен устроить не только легкий бриз, но и ураган, после которого останутся руины и обломки прежних жизней.

Григорий Александрович не хотел быть унесенным ветром. Глядя на злополучную визитку, он все тверже убеждался во мнении: Шульц должен исчезнуть и унести с собой угрозу для семьи Резниченко. Однако сделать это нужно без особого шума, чтобы ни Ольга, ни Тарасов, никто не знал о произошедшем.

И снова Резниченко задумался над вопросом: а кто способен устроить такое мероприятие?

Было начало девятого вечера, когда Григорий Александрович поднялся из кресла и вышел в гостиную, где читала жена. Ольга улыбнулась, видя, что муж все-таки пришел в себя. Резниченко озабоченно нахмурился и спросил:

— Ты не в курсе, у Толика домашний телефон не изменился?

— Не изменился. А что?

— Да он мне как-то предлагал газовый пистолет для Светки…

— Ты хочешь ей купить газовой пистолет? — Ольга подняла брови.

— Может быть… Проконсультироваться с Толиком никогда не вредно.

Григорий Александрович вернулся в кабинет, набрал номер и несколько минут беседовал с Анатолием Кожиным, двоюродным братом Ольги и одним из заместителей начальника службы безопасности «Грота». Говорили они, правда, не о газовых пистолетах.

Условившись о встрече с Кожиным — не обсуждать же такие вещи по телефону, — Резниченко наконец-то получил так не хватавшее ему сегодня чувство надежды на благополучный исход дела. И в любом случае, он не сидел сложа руки, а пытался что-то сделать.

Получится у него что-нибудь или нет, это уже другой вопрос.

На следующий день в половине двенадцатого Кожин заглянул в кабинет Григория Александровича:

— А вот и я.

— Пойдем, — засуетился Резниченко. — Надо выйти где-нибудь поговорить…

Место для беседы они нашли в сквере по соседству с офисом Резниченко. Минут пять Григорий Александрович излагал суть дела, Кожин внимательно слушал, кивал головой и изредка многозначительно хмыкал.

Когда Резниченко закончил свой запутанный рассказ, Кожин спросил:

— Слушай, а почему ты не пойдешь с этим к Тарасову? Это же проще всего.

— Ох, — только и мог сказать в ответ Резниченко. Объяснять, почему не следует идти к Тарасову на поклон, пришлось бы долго. Да и вряд ли Кожин сумел понять и поверить: отношения Резниченко и Тарасова, двух деловых партнеров и соучредителей «Грот-банка», могли объективно оценить только они сами. Для посторонних же внутренняя сущность их партнерства скрывалась под стандартными улыбками и рукопожатиями на презентациях.

Бывший полковник ФСБ Олег Тарасов появился в жизни Резниченко в тот момент, когда в таком человеке возникла острая необходимость. На раннем этапе предпринимательской деятельности Резниченко его отношения с криминальными структурами носили беспорядочный и иногда даже забавный характер. Периодически появлялись суровые ребята, объявлявшие себя местными авторитетами и предлагавшие Резниченко свое покровительство в обмен на разумные выплаты. Если суммы были действительно разумными, Григорий Александрович соглашался, но бандитская необязательность постоянно выводила его из себя. Мало того что они крайне вяло и неохотно реагировали на просьбы Резниченко оказать это самое «покровительство» и помочь в каких-нибудь делах, они еще и ленились забирать деньги. Однажды «братва» основательно загуляла и два раза пропустила встречу, на которой Резниченко должен был передать им деньги. Григорий Александрович еле нашел своих «крышедержателей», чтобы заплатить им наконец, а заплатив, стал свидетелем сцены, как похмельные бандиты недоуменно смотрели на Резниченко и пытались сообразить, кто и за что сует им деньги.

Когда бизнес Резниченко достиг определенного уровня, он решил завязать с прежними покровителями и подыскать кого-нибудь посерьезней. Знающий человек подсказал, что «крышу» можно подобрать не только в Солнцеве, Измайлове или Долгопрудном. Есть люди в МВД и ФСБ, которые могут точно так же прикрыть Резниченко от всяких напастей и даже сделают это профессиональнее. Знаток «крыш» посоветовал поговорить с людьми из ФСБ, и через некоторое время Резниченко познакомился с полковником Тарасовым.