Без труда удерживаясь на крыше еле ползущего лимузина, стрелок видел весь Васильевский спуск как на ладони, включая бегущего Шульца. Тот пытался передвигаться зигзагами, но сил у него почти не осталось, и поэтому зигзаги получались вялые.
Первая пуля царапнула Шульца по затылку, и он взвизгнул от неожиданной боли. Вслед за этим Шульц решил совершить отчаянный бросок в сторону, но споткнулся, упал и, встав на четвереньки, замер с открытым ртом, глядя на события вокруг лимузинов.
А там происходило следующее: шокирующее поведение человека с пистолетом было воспринято соответствующим образом. Неважно, в кого стрелял этот неизвестный в темном пиджаке, важно, что он стрелял с крыши машины американского министра. И второй раз нажать на курок темному пиджаку не дали.
Из третьего лимузина выскочил охранник — морской пехотинец в штатском — и, ухватив стрелка за икры, сдернул с крыши министерской машины. Как только темный пиджак приземлился, американец ударил его ногой по ребрам, а затем приготовился к новому удару, если стрелок шевельнется.
Но тот не шевелился, поскольку при падении раскроил голову о брусчатку. Министр, бледный то ли от пережитого испуга, то ли в предчувствии дипломатических осложнений, осторожно выглянул из лимузина и тут же нырнул обратно.
Шульц не рискнул приблизиться к дипломатической автоколонне, но и без этого сообразил, что случилось.
Он встал на колени и дрожащим голосом сказал:
— Боже, храни Америку! — Рука его при этом поглаживала чемодан с деньгами. После этого ритуала Шульц поднялся, отряхнул брюки, словно серая мышка нырнул в подземный переход и растворился среди москвичей и гостей столицы.
«Коммерсант-Дейли» на следующий день вышла с заголовком: «Я знал, что в Москве процветает преступность, но не знал, что до такой степени», — говорит министр торговли США после вчерашнего инцидента на Красной площади».
Глава 19
— Ты на кого меня там бросил? — свирепо спросил Шульц на пороге гостиничного номера. — Ты что, смерти моей хотел, ублюдок?
После этих слов чемодан полетел в голову Максу, но был благополучно пойман и аккуратно поставлен на пол.
— Феликс Эдуардович, я же… — начал оправдываться Макс, но хозяин был в бешенстве и не слышал его жалкого лепета.
— Ты же! Ты же! Я, как заяц, бегал по всей Москве от этой сволочи! А ты где был? Ты что, так обожрался, что из машины вылезти не мог?! Идиот!
— Но ведь я же…
— И я еще плачу тебе деньги! За что, спрашивается?!
— Феликс Эдуардович, но ведь я второго кончил, — продолжал настаивать Макс.
— Кончил? Ты о чем, Максик? Меня чуть не грохнули, а ты…
— За вами один бежал, а потом еще и второй. Второго я кончил, а первого не успел…
— Это правда? — строго спросил Шульц.
— Честное слово, — Макс перекрестился.
— Да ладно, — Шульц устало сел на кровать. — Не в тебе дело…
— А в чем же? — Макс сел рядом.
— Ты еще не въехал? Трудно тебе придется в жизни с такими мозгами, — покачал головой Шульц. — Как ты думаешь, кто это на нас охоту устроил?
— А я откуда знаю? Кто-то…
— Кто-то… — передразнил его Шульц. — Наш общий друг Гриша, вот кто.
— Он же нам деньги дал…
— И тут же под пулю подвел. Видел я его глаза, когда все это началось. Такая радость у него была в глазах — это что-то! Так он хотел, чтобы меня пришили!
— Ну и чего делать будем?
— Первым делом сматываемся из этой вшивой гостиницы. А там видно будет. Одно могу тебе сказать, Максик. Я таких вещей не забываю и не прощаю.
— Это вы к чему?
— К тому, мой дорогой, что на месте Гриши Резниченко я бы немедленно начал составлять завещание. Хотя нет, — Шульц медленно покачал головой. — Не надо ему составлять завещание. Бесполезное дело.
— Почему? — Макс между делом открыл чемодан и наслаждался видом зеленых купюр.
— Потому что завещать ему будет нечего, да и некому.
Глава 20
Вернувшись в офис, Резниченко велел Вадиму подождать в вестибюле, а сам прошел в свой кабинет.
— Григорий Александрович, а как же… — удивилась Анжела.
— Все в порядке, сейчас позвоню кое-кому и поеду.
Он закрыл за собой дверь и набрал номер Кожина.
— Слушай, Толик…
— Вы уже вернулись? Ну как, удачно? — жизнерадостным тоном отозвался Кожин.
— Да не знаю! Я видел только, как он очень быстро убегал по улице.
— Минутку, — более серьезно сказал Кожин. — Он — это кто?
— Тот, которого я просил… убрать из моей жизни.
— Так он еще бегает?
— Когда я его последний раз видел, он очень быстро убегал.
— От кого?
— Ну, наверное, от тех специалистов, которых ты нанял на мои деньги.
— Ах вот оно что… ну тогда не стоит беспокоиться, от специалистов он далеко не убежит.
— Хотелось бы надеяться, только… — неуверенно проговорил Резниченко.
— Что такое, Григорий Александрович? Какие сомнения? — попытался его успокоить Кожин. — Не волнуйтесь…
— Очень большие сомнения, Толик. Потому что если у вас сорвалось, то мне полный и безоговорочный п… ц!
— Не надо быть таким пессимистом, Григорий Алек-(сандрович…
— Побыл бы ты на моем месте, посмотрел бы я на тебя! Оптимист хренов!
— Минутку. Давайте успокоимся. Пока еще ничего не известно, давайте дождемся ясности. А тогда уже и…
— Какой ясности? Когда он ко мне придет, живой и невредимый, сунет под нос пистолет…
— Без паники. Не создавайте сами себе нервный срыв. Как только появятся точные сведения, я моментально вам сообщу. И мы сразу придумаем, что делать дальше.
— Да уж… Дальше. Я надеюсь, что после сегодняшнего дня будет и «дальше».
После этого Резниченко позвонил домой:
— Как ты там? Все нормально?
— Конечно, — ответила Ольга. — Светка приехала, довольная, веселая…
— То есть как Светка? — не понял Резниченко. — Она же должна была до понедельника в Питере развлекаться…
— Да вот решила вернуться пораньше. Говорит, соскучилась. А у тебя как дела?
— Ничего… — Григорий Александрович задумался. — Послушай, ты не хотела бы съездить куда-нибудь на ближайшие дни?
— Куда? — оторопела Ольга. — И зачем? Я что-то…
— Ну тут возникла ситуация… Короче, лучше вам со Светкой куда-нибудь прокатиться. В Прагу, например. Или в Хельсинки.
— Я пока не понимаю, зачем это все… Но Светка только что с поезда и вряд ли она захочет куда-то завтра уезжать.
— Так надо. Я не могу все объяснить, но лучше вам уехать из Москвы, — настойчиво твердил Резниченко одну и ту же фразу.
— Ты что-то скрываешь, — сказала Ольга. — Давай-ка приезжай домой и попытайся нам объяснить, что сможешь. Если ты нас убедишь…
— Я уже еду, — сказал Резниченко и повесил трубку. Он еще раз распрощался с Анжелой и вышел в вестибюль к Вадиму.
— Ты готов?
— Всегда готов, Григорий Александрович.
— Тогда поехали.
Садясь в машину, он вспомнил, что надо было предупредить жену насчет Шульца и любых подозрительных звонков по телефону или в дверь. Снова возвращаться в кабинет и шокировать Анжелу он не стал, а попросил Вадима остановиться у телефона-автомата.
Вадим беспрекословно выполнил желание шефа. Этот странный звонок с улицы, равно как и происшествие в «Пицца-хат», Вадим немедленно запомнил и внес позже в специальный файл «Странный Резниченко».
Покупателя для такой информации он уже давно присмотрел. Оставалось только поднакопить материал и взвинтить цену. Это было делом времени. Вадим смотрел, как Резниченко разговаривает по телефону, и ждал.
Ждал своего часа.
Глава 21
Звонок Резниченко взволновал Кожина куда больше, нежели можно было определить по его тону. Кожин, едва не проколовшись на заключении сделки с Диспетчером, после этого решил заняться проблемой Григория Александровича со всей серьезностью. Для него это была возможность отблагодарить родственника за устройство на тепленькое местечко. И просто помочь хорошему человеку, каким он считал Григория Александровича.
