— А раз так, то не напоминай мне элементарных вещей.
Аркадий Семенович выпроводил за дверь Кожина и убрал деньги в тайник. На следующее утро он вызвал по пейджеру семерых своих постоянных исполнителей, которые казались ему способными на выполнение такого задания. Всего в «каталоге» Аркадия Семеновича было около тридцати специалистов в разных областях, однако в этом случае он мог выбирать только из семи.
В течение часа отозвались все семеро, но Аркадий Семенович поручил дело первым двум, наиболее шустрым.
Исполнитель, позвонивший Аркадию Семеновичу третьим, изрядно его повеселил. Он принялся возмущаться, что дело отдали не ему.
— Надо быть пошустрее, — сказал Аркадий Семенович.
— Пошустрее? — обиженно дыша в трубку, возмутился исполнитель. — Ну раз вам нужно пошустрее, то и нанимайте себе…
— Кого? — язвительно поинтересовался Аркадий Семенович, подумав про себя, что у его исполнителей развилось слишком больное самолюбие.
— Кроликов! — крикнул исполнитель ему в ухо. — У них, правда, мозгов нет, но зато они очень шустрые!
— Не стоит это воспринимать так близко к сердцу, — начал утешать собеседника Аркадий Семенович. Сам он улыбался, и фраза про кроликов почему-то ему запомнилась.
Около двух часов дня двое направленных на дело стрелков позвонили ему и заверили, что все будет в порядке. Они уже занимали позиции напротив «Пицца-хат».
— С Богом, — коротко сказал Диспетчер. Так его называли люди, связанные с ним секретной и жестокой работой. Остальные же знали его под именем Аркадий Семенович.
Глава 13
— Я сегодня уйду пораньше, — сказал Григорий Александрович Анжеле. — Хочу устроить дочку в спецшколу, надо поговорить с директором. Будут у меня что-нибудь требовать взамен…
— А как же без этого, — сочувственно отозвалась Анжела. — Если есть что с человека взять, они обязательно возьмут. Подарите им пару списанных компьютеров, они и успокоятся.
— Ты думаешь, они возьмут? — Резниченко с сомнением покачал головой. — Но все равно спасибо за идею. Посмотрим, может быть, так и получится.
В вестибюле его поджидал Вадим, и Григорий Александрович произнес заранее подготовленную фразу:
— Готовь машину, минут через тридцать поедем. А я сейчас перекушу за углом и вернусь.
— Григорий Александрович, я должен следовать вместе с вами.
— Я иду всего лишь на соседнюю улицу. Я хочу поесть. И ничего больше.
— Это не имеет значения. Я должен идти с вами.
— Но ты будешь мне мешать…
— Григорий Александрович, — Вадим перешел на шепот. — У меня есть вполне конкретные обязанности, за выполнение которых я получаю деньги. Если я не буду их выполнять, меня вышибут с работы коленом под зад.
— Отлично, твоя обязанность — выполнять мои распоряжения. Я приказываю тебе дожидаться меня здесь, понятно?
Вадим отрицательно помотал головой:
— Моя обязанность — постоянно быть рядом с вами. Если кто-то из моего начальства узнает, чїо я был здесь, а вы ходили один обедать…
— Никто не узнает.
— Узнает. Если за обедом вы поперхнетесь, а меня не будет рядом…
— Достаточно, — мрачно сказал Резниченко. Он посмотрел на часы: без десяти четыре, дальнейшие дискуссии могли привести к опозданию на встречу. На самую главную встречу в жизни Резниченко. И он сдался. — Я понял твои обязанности. Пошли.
— Григорий Александрович, — продолжил уже на ходу Вадим. — Если это тайная встреча, то…
— Тайная? — сделал возмущенное лицо Резниченко. — От кого?
— Если это конфиденциальная встреча, — поправился Вадим, — то я могу находиться на расстоянии. Меня не будет видно вашему собеседнику, но я буду все держать под контролем.
— Отлично. Мне нравится, когда все под контролем, — с улыбкой сказал Григорий Александрович. Чуть помахивая небольшим чемоданчиком, он в сопровождении Вадима двинулся в сторону «Пицца-хат».
В чемоданчике лежали четыреста тысяч долларов сотенными купюрами. Сорок пачек по десять тысяч долларов в каждой. Общим весом чуть более трех килограммов. Покрытые сверку свежим номером «Коммерсант-Дейли». Приманка, на которую должен был купиться Шульц.
Глава 14
Феликс Эдуардович поджидал своего старого знакомого, сидя в своем «форде» рядом с рестораном. Он дождался, пока Резниченко остановился у дверей «Пицца-хат» и начал вертеть головой в поисках Шульца. После этого он и Макс вылезли из машины.
— Предупреждаю, — сказал Григорий Александрович. — Здесь рядом моя охрана, и если что…
— Да мы абсолютно мирные люди, — хлопнул его по плечу Шульц. — Ничего с тобой не случится. Хотя в прошлый раз даже наличие охраны не спасло тебя от некоторых неприятностей…
— Это ты к чему? — напрягся Резниченко.
— Просто так, к слову пришлось, — успокоил его Шульц; — Мы же деловые люди, а не бандиты. Мы можем решить все проблемы цивилизованным путем. Ну что, пойдем обсудим наши дела?
Напротив Резниченко стояли Шульц и Макс. Хотя Григорий Александрович и описал Кожину жертву как маленького очкастого человека, но, чтобы у невидимых стрелков не было никаких сомнений, он, превозмогая отвращение, взял Шульца под локоть и сказал:
— Прошу…
— Какие манеры! — притворно удивился Шульц. — Мы в восхищении!
Они прошли в ресторан, и Макс неотступно следовал за ним.
— Я-то без охраны, — напомнил Григорий Александрович. — А ты с собой потащил этого…
— Разве это охрана? — вздохнул Шульц. — Он не охранять меня идет, он пузо набивать идет, прорвушка ненасытная… Максик посидит за соседним столиком, пожрет чего-нибудь. Ты не будешь возражать, надеюсь? А что касается охраны, то я всегда умел сам за себя постоять, разве ты не помнишь? Это же вы, воротилы финансового мира, без взвода телохранителей в туалет не пойдете…
Макс сидел за соседним столом и энергично двигал челюстями. Это зрелище отбило у Резниченко всякий аппетит, и он ограничился стаканом колы. Шульц внимательно смотрел на Григория Александровича, чуть улыбаясь.
— Начал худеть? Правильно, никогда не поздно…
— Я не буду вести с тобой светские беседы, — Резниченко пытался говорить спокойно и уверенно. — Вот мое предложение к тебе.
Он положил на стол чемоданчик.
— Не знаю, кто и что наврал тебе о моих несметных богатствах… Но три миллиона я никогда не смогу собрать, даже если разденусь до нитки. То, что я могу тебе отдать, я принес. Мне кажется, это справедливая сумма за те три тысячи.
— Сколько? — безразлично спросил Шульц.
— Четыреста тысяч наличными.
— Покажи.
Резниченко приоткрыл замок и повернул чемодан к Шульцу. Тот приподнял газету, прикрывавшую пачки денег, оценил содержимое чемодана и кивнул.
— Хорошо.
— Так ты возьмешь? — Резниченко подвинул чемодан к Шульцу, еще не веря в быструю удачу своего предприятия.
— Возьму, — Шульц поставил чемодан на пол у своих ног. — И это возьму, и то, что ты еще остался должен. Два миллиона девяносто тысяч. Торопись, через восемь дней я вновь повышу процент.
— Феликс, — Резниченко ощутил сильное желание ухватить Шульца за волосы и двинуть лицом об стол. — Я же тебе объясняю, это невозможно…
— Постарайся, — сказал Шульц.
— Все, что я мог, я уже принес!
— Ну я же не кретин, — негромко сказал Шульц. — Ты за сутки собрал четыреста тысяч, дураку ясно, что это не предел. Ты бы не успел за сутки продать свои машины, недвижимость, ценные бумаги и что там еще есть у тебя… Резерв еще ого-го какой! Поспеши с этим…
— Ты хочешь меня разорить?
— Я хочу вернуть мои деньги, — размеренно проговорил Шульц, словно объясняя элементарную вещь несообразительному ребенку. — И ничего больше. Ты никак не можешь понять простой вещи: вся твоя жизнь за последние десять лет велась за чужой счет.
— Что? Какой еще чужой счет?
— За мой счет, Гриша, — грустно сказал Шульц. — На тех трех тысячах, которые я тебе дал, ты построил свое счастье. Свое дело, свою семью и так далее. Конечно, ты и сам трудился, но в основе, как три кирпичика, лежали мои деньги.
