«Коренной» предусмотрительно держал дистанцию. Майор поднял глаза на немногочисленных покупателей, стоявших возле ларька со спиртным и «сникерсами. Что-то странное было на их лицах.

— Ложись, сука, стреляю! — завопил качок за спиной у Валентина. — Быс…

Крик оборзался, майор услышал звук упавшего на асфальт тяжелого металлического предмета, затем туда же рухнула туша «коренного». Богданов развернулся и увидел то, чего меньше всего ожидал увидеть.

Над «бездыханным» телом поверженного качка возвышалась коренастая фигура Уилфреда Шарпа. Лицо старика светилось ехидной улыбочкой, из-за полуприкрытого правого пораженного глаза американца создавалось впечатление, что он подмигивает Валентину. За спиной у майора со стороны киосков раздавались одобрительные возгласы: «Молодец дед!», «Так их всех, житья никакого нету от этой крутизны!», «Понакупили машин-то за границей и ездют, и ездют!»

Отвечая Шарпу благодарной улыбкой, Валентин окинул взглядом отдыхавших на асфальте побежденных и подумал о зрителях:

«Ну и райончик тут, никто даже пистолета не боится! Однако что же Шарп? Как он-то сюда попал?»

Попал американец в это нелепое место на такси. Водитель потрепанной шашчатой «волги», стоявшей поблизости на другой стороне неширокой улочки, увидев, что гроза миновала, подошел поближе, держа на всякий случай в руке монтировку. Американец поблагодарил его и протянул деньги. Водитель кивнул, потом вернулся к машине и принес оттуда шляпу «Стэт-сон», которую Шарп нахлобучил себе на голову. Присев на корточки, старик принялся очень деловитыми, если не сказать профессиональными движениями полицейского из фильма исследовать карманы «коренного». Американец достал оттуда водительские права и, протянув их Богданову в развернутом виде, произнес:

— In case[68].

Запомнив фамилию и имя водителя, Богданов вернул права американцу, который небрежно бросил книжечку прямо на ее владельца. Тот вдруг зашевелился и даже начал было подниматься, но старик коротко и точно ударил «коренного» носком ковбойского сапога по голове; тот передумал вставать и решил продолжать отдых на асфальте.— I guess we got to get out of here[69], — проговорил американец и, указав на «семерку», поинтересовался: — Your саг?[70] — Валентин кивнул, а Шарп вновь спросил его: — Would you give me a lift?[71]

Вопрос звучал вполне естественно, так как водитель «волги», сдав назад, развернулся и уехал, хотя, похоже, это ни в коей мере не огорчило американца. Валентин пригласил старика садиться.

— Thanks, — небрежно, точно сплевывая на землю пережеванный табак, поблагодарил тот и, вынув из кармана чистый носовой платок, взял им пистолет незадачливого драчуна, прокомментировав свои действия: — In case.

— Тенкью, мистер Шарп, — проговорил Богданов, когда они отъехали от места сражения.

— One always should…[72] - начал американец и, указав налево, попросил: — Left, please…[73] — а затем закончил по-стариковски назидательно: — Should watch his ass, when in fight..[74]

Сделав поворот и посмотрев на часы, Валентин отметил, что прошло всего не более трех минут с того момента, когда он отъехал от дома, где жил Костик. Менее всего мог полагать майор, что еще через минуту, после трех «left, please», чередовавшимися с двумя «straight ahead» и одного «now to the right[75]», вновь окажется у того же самого подъезда.

Американец пояснил, что замечательный юноша Константин позвонил ему, Шарпу, и попросил заехать за ним, так как не вполне здоров после вчерашнего, а обоим надо принять участие в какой-то акции, вот Шарп и оказался тут. Получалось, что появление старика здесь вполне оправданно, чего не скажешь о самом Богданове, который, впрочем, поспешил заверить спасителя в том, что он «визитед май френд», то есть навещал друга.

— Вот ар ю гоуинг ту ду вис ган?[76] — спросил Валентин.

— The gun? — с улыбкой переспросил американец и, достав из кармана завернутый в платок пистолет, с необычайной ловкостью разрядил его, выйдя из машины, подошел к бакам и, ничтоже сумняшеся, выбросил оружие прямо в кучу мусора. Показав на обойму и извлеченный из ствола патрон, он пояснил: — Colt, calibre fourty five, widespread in America, and rare found here in Russia. It’s just a piece of iron without this[77].

Богданов тупо кивнул и подумал:

«Он прав… наверное».

На предложение подвести его и Костика туда, куда им надо, Шарп ответил отказом. Но не успел американец взяться за ручку двери подъезда, как неизвестно откуда взявшаяся бабулька, недавняя собеседница Валентина, радостно прокричала ему в ухо:

— Как хорошо, что вы вернулись-то, я ведь токо-токо Коську-то видела! Он в соседний подъезд бегал, паршивец, у Вовки Круглова денег на выпивку занимать, щас токо обратно промчался, в магазин сбегал за пивом.

Американец обернулся на крик, в единственном зрячем глазу его читался вопрос: помощь нужна?

— Ши джаст крэйзи, шиз тэйкин ми фор сомуан элз[78].

— Oh, well, I thought the old lady hates your car here[79], - ответил Шарп, и майору показалось, что американец смеется над ним. Кроме того, тот внезапно переменил свое решение и попросил: — If it’s OK, will you wait a while, I’ll be back in a minute[80].

Старик действительно скоро вернулся в сопровождении Костика, и Богданов отвез обоих до ближайшего метро.

Валентин, оставив мысль о том, чтобы преследовать американца в подземке, завел двигатель и не спеша поехал по Красной Пресне.

Участковый Андрей Петрович Корниенко смертельно устал от пьянки. Он недоумевал, откуда у брата брались силы на подвиги. Кроме того, отпуска милиционеру никто не давал, приходилось не только пьянствовать, но и работать. Начальство в общем и целом смотрело на его поведение сквозь пальцы: брат родной не каждый день в гости приезжает.

Вечер выходного дня застиг Корниенко в опорном пункте — малогабаритной двухкомнатной квартирке на первом этаже пятиэтажного дома. Домой старший лейтенант не спешил, отдаляя радостный миг встречи с любимой женой. Хорошо брательнику, холостяк, гуляй — не хочу!

«Не хочу, — подумал старший лейтенант. — Не хочу, — повторил он, заслышав настырный трезвон телефонного аппарата, полагая, и не без основания, что звонит брат, а это означает новую пьянку-гулянку. — Не хочу!»

Телефон умолк, но через минуту затрезвонил вновь. Корниенко не выдержал и снял трубку:

— Что?.. Нет… Нет… Говорю же, нет! Это милиция… Не за что… — проговорил он с раздражением.

Собственные дурное настроение, нервозность и раздражительность, столь не свойственные ему ранее, Андрей Петрович относил на счет затянувшегося праздника.

Однако лукавил, лукавил сам с собой старший лейтенант Корниенко. Что мешало ему оставить брата одного? Пусть шурует под юбкой у школьной пассии Маринки, пусть барахтается с ней под одеялом, когда ее муж и его собутыльник Гена отправляется на работу.

У участкового сложилось впечатление, что муж Марины, доведись ему застать жену в постели с Олегом, в крайнем случае подпортит обоим фотокарточки, за ружье хвататься не станет, так как мужскую дружбу за бутылкой ценит выше всяких баб, особенно когда наливают на халяву.