— Да, конечно, — отозвался Мерблз. — Но в случае отсутствия завещания на личную собственность…

— Я к этому и веду, — сказал Токингтон.

— …так вот в этом случае понятие «прямой наследник» по-прежнему означает «имеющий право наследования».

— Стоп-стоп-стоп! — прервал Токингтон. — Смотря, о чем речь. Если у наследователя есть дети, то безусловно. Но если нет и все переходит братьям и сестрам, то понятие «прямой наследник» обрывается на их детях, а внуки и правнуки уже не считаются «прямыми наследниками». Такое толкование сохранялось вплоть до двадцать шестого года, и новый закон его не опровергает, следовательно, оно в силе, ха-ха! Ну а теперь — что там с вашей претенденткой? Она не дочь и не внучка покойной, и даже не дочь сестры покойной. Она всего лишь внучка умершей сестры покойной. Таким образом, по новому закону ей ничего не светит, ха-ха!

— Понятно, — сказал Мерблз.

— Более того, — продолжал Токингтон, — после тысяча девятьсот двадцать пятого года понятие «прямой наследник» не употребляется при составлении завещания или на практике в значении ad infinitum. Хотя бы этот вопрос прояснили до конца, отметив соответствующий параграф Закона о наследовании тысяча восемьсот тридцать седьмого года. Впрямую к нашему случаю это не относится, но позволяет судить о современной тенденции толкования, которая — вероятнее всего — проявилась бы в суде при рассмотрении дела о наследовании без завещания при новом законе.

— Преклоняюсь перед вашей эрудицией, — сказал Мерблз.

— Все одно, — вмешался Паркер, — потеря права наследования или сомнения в нем — мотив более чем достаточный. Да если Мэри Уиттейкер только подумала, что может лишиться наследства, доживи ее тетка до двадцать шестого года, она уже могла поддаться искушению и поторопить события. Чтоб не рисковать.

— Звучит убедительно, — согласился Мерблз.

— Хитро, ничего не скажешь, хитро! — сказал Токингтон. — Но вам не приходило в голову, господа, что ваша теория верна лишь в том случае, если Мэри Уиттейкер совершенно определенно знала о новом законе и его возможных последствиях для себя еще в октябре двадцать пятого года? Ну а теперь — что вы на это скажете?

— А почему бы и нет? — спросил Уимзи. — Я же знаю: наткнулся на статью, кажется, в «Ивнинг бэннер», за несколько месяцев до выхода закона — он тогда проходил второе чтение. С тех пор у меня и засело в голове насчет отъехавших родственников — весь вечер пытался вспомнить, где прочел, что они лишаются прав. Разве Мэри Уиттейкер не могла прочесть такую же статью?

— В этом случае она, вероятно, обратилась к адвокату за разъяснениями. Кто ведет ее дела? — спросил Мерблз.

Уимзи покачал головой.

— Ну нет. Не думаю, чтобы она обратилась к своему адвокату, то есть если у нее с головой все в порядке. Вы только представьте: она спрашивает, а ей отвечают — дескать, шансов никаких, разве что мисс Досон пишет завещание или же умирает до начала января. И тут мисс Досон и в самом деле так внезапно и так кстати отправляется на тот свет — согласитесь, положение не из приятных: адвокат того и гляди, начнет приставать с вопросами. А это, знаете ли, чревато. Нет, думаю, она обратилась к кому-то на стороне, скорее всего, под вымышленным именем, придумала невинную историю…

— Вполне вероятно, — согласился Токингтон. — А у вас, молодой человек, исключительная склонность к преступным деяниям, ха-ха!

— Уж если бы решился на подобное преступление, я бы принял все меры предосторожности, — парировал Уимзи. — Хотя временами диву даешься, каких только глупостей ни творят преступники. Но у Мэри Уиттейкер мозги что надо! Уж она-то замела следы, смею уверить. Умнейшая особа.

— А вы не думаете, что сам мистер Пробин мог внести необходимую ясность? Он же специально приезжал, чтоб уговорить мисс Досон написать завещание? — спросил Паркер.

— Не думаю, — энергично возразил Уимзи. — Но до старой дамы наверняка пытался достучаться. Беда в том, что она вряд ли позволила ему раскрыть рот, настолько ее пугала сама мысль о завещании. Но сказать наследнице, что ее единственный шанс — это похоронить тетку до Нового года? Нет, Пробин слишком стреляный воробей. Вы бы такое сказали, мистер Токингтон?

— Держи карман шире, — ухмыльнулся почтенный юрист. — Как миленький бы в рот воды набрал.

— Да, сообщать такие сведения наследнику в высшей степени неразумно, даже рискованно, — согласился Мерблз.

— В любом случае это легко выяснить, — сказал Уимзи. — Пробин сейчас в Италии, я как раз собирался черкнуть ему пару слов… Хотя, Мерблз, может, лучше вы? А мы с Чарлзом займемся адвокатами — выясним, к кому обращалась мисс Уиттейкер.

— Надеюсь, ты не упускаешь из виду, — сухо заметил Паркер, — что, прежде чем искать мотив, не мешало бы установить состав преступления. А в настоящий момент мы располагаем свидетельством двух уважаемых врачей, что вскрытие показало смерть в силу естественных причин. Так что мисс Досон умерла своей смертью.

— Господи, Чарлз! Ну какой же ты зануда! Талдычишь свое, прямо как Ворон, который, по тонкому замечанию поэта, «и сидит, сидит над дверью Ворон, оправляя перья, с бюста бледного Паллады не слетает с этих пор; он глядит в недвижном взлете, словно демон тьмы в дремоте, и под люстрой в позолоте на полу он тень простер»[63]. Вот подожди, опубликую свой эпохальный труд «Руководство для убийц, или 101 способ вызвать мгновенную смерть», тогда узнаешь, как донимать меня всякими глупостями.

— Так и быть подожду, — язвительно отозвался Паркер.

Но на следующее утро он зашел к комиссару Скотланд-Ярда и доложил, что намерен самым серьезным образом расследовать обстоятельства смерти мисс Агаты Досон.

Когда Паркер вышел из кабинета комиссара, его остановил один из офицеров.

— Вам звонила дама, сэр. Я попросил ее перезвонить в 10.30, так что она скоро объявится.

— Не сказала кто?

— Некая миссис Форрест. Но что надо, не сообщила.

«Странно», — подумал Паркер. Его расследование настолько зашло в тупик, что он почти забыл о существовании миссис Форрест и ее связи с убийством Берты Гоутубед. То есть сам факт он, конечно, помнил и при случае вытащил бы на свет, но сейчас ему вдруг пришла в голову забавная идейка, что дама наконец обнаружила пропажу бокала и решила воспользоваться знакомством с детективом. Его размышления прервал телефонный звонок.

— Инспектор Паркер? Простите, пожалуйста, что отрываю от работы, но мне очень нужен адрес мистера Темплтона.

— Темплтона? — растерянно переспросил Паркер.

— Да. Разве того джентльмена, с которым вы приходили, зовут не Темплтон?

— Да-да… конечно… виноват… запамятовал… э-э-э. Так вам нужен адрес?

— У меня появились сведения, которые могут его заинтересовать.

— Вы вполне можете сообщить их мне, миссис Форрест.

— Мне бы не хотелось, — прожурчала трубка. — Вы, как-никак, лицо официальное, а к мистеру Темплтону я могу обратиться, так сказать, в частном порядке, и пусть уж он сам решает — говорить вам или нет.

— Понятно.

Паркер начал быстро соображать. Крайне нежелательно, чтобы миссис Форрест отправила письмо Темплтону на Пикадилли, 101а: оно просто может не дойти. Или вдруг ей взбредет в голову нанести визит, а привратник объяснит, что никакого Темплтона тут и в помине нет. Дама перепугается и утаит свою ценную информацию.

— Не уверен, что имею моральное право дать вам адрес, не предупредив об этом мистера Темплтона, — заговорил Паркер. — А что, если вам ему позвонить?

— Да-да, конечно, меня это вполне устроит. Его телефон есть в книге?

— Нет. Но я могу дать личный номер.