Грант заверил ее, что все в полном порядке, что она поступила правильно, и Амазонка вздохнула с облегчением — да так, что портрет Ричарда чуть не слетел со стола. Грант читал телеграмму, а она стояла рядом; и ее вид яснее слов говорил, что, если понадобится, она всегда готова прийти на помощь. В каждой телеграмме Амазонке чудилась угроза.

Телеграмма была от Каррадайна:

«подтвердите вам действительно нужно повторяю нужно чтобы подобные слухи подтвердились знак вопроса — брент».

Грант взял бланк для оплаченного ответа и написал: «Да. Желательно во Франции».

Потом сказал Амазонке:

— Выключайте свет, сестра. Теперь меня до утра пушками не разбудишь.

Похоже, Каррадайн не скоро объявится, впрочем, вряд ли ему вообще что-то удастся выяснить.

Но спустя всего несколько дней Каррадайн ворвался к Гранту — он отнюдь не выглядел человеком, который на днях собирался покончить с собой. Брент стал как-то шире в плечах, и даже пальто превратилось в обычный предмет мужского гардероба и больше не напоминало театральный костюм. Брент сиял.

— Мистер Грант, вы чудо. У вас в Скотланд-Ярде все такие? Или вы исключение?

Грант, не веря своим ушам, взглянул на Брента.

— Неужели вы все-таки что-то нашли?

— Но вы же просили.

— Конечно. Правда, я не осмеливался верить, что у вас получится. Слишком мало шансов. Так где вы нашли подтверждение, что слухи достигли Франции? В хронике? Или в частном письме?

— Нет. Все не так просто. И не слишком обнадеживающе. Об убийстве принцев говорил канцлер Франции в своей речи на собрании представителей Генеральных штатов[155] в Type. Oн был весьма красноречив. Кстати, именно в его красноречии я вижу утешительную зацепку.

— Да?

— Его речь, на мой взгляд, похожа на речь сенатора, с гневом обрушивающегося на человека только за то, что он из других краев и воспитан на другой манер. За милю отдает политиканством.

— Вам бы следовало работать в Скотланд-Ярде, Брент. Так что же сказал канцлер?

— Лучше прочитайте сами: он говорил по-французски, а у меня с французским прононсом не очень.

Он протянул страничку, исписанную ученическим почерком. Грант прочел:

«Regardez, je vous prie, les 6v6nements qui apr6s la mort du roi feduard IV sont arrivds dans ces pays. Contemplez ses enfants, d6jк grands et braves, massacr6s impun6ment, et la couronne transports & l’assasin par la faveur des peuples»[156].

— «Ces pays», —  повторил инспектор. — Похоже, у канцлера было сильное предубеждение против Англии. Он даже готов допустить, что принцев убили с ведома и согласия народа. По его мнению, англичане — просто варвары.

— Вот именно. Я же говорю. Словно конгрессмен, с пеной у рта отстаивающий свою точку зрения. Однако не прошло и полугола, как французское регентство отправило в Англию послов, видно, слухи не подтвердились. Ричард подписал французам охранную грамоту. Отнесись они к нему как к убийце и прокаженному, он бы этого не сделал.

— Верно. Вы можете указать время появления клеветнических слухов?

— Пожалуйста. У меня записано. Монах из Кройленда писал в конце 1483 года. Он отмечает, что по стране ходят слухи об убийстве принцев, но как это случилось, не знает никто. А грязный инцидент на собрании Генеральных штатов произошел в январе 1484 года.

— Замечательно, — сказал Грант:

— Зачем вам понадобилось искать отголоски слухов об убийстве во Франции?

— Для перепроверки. Вы знаете, где находится Кройленд?

— Да. На болотах, в графстве Кембриджшир.

— То-то и оно, что на болотах. Рядом с Или. Как раз там, где скрывался Мортон, сбежавший из-под опеки Бекингема.

— Мортон! Понятно.

— Если разносчиком слухов был Мортон, то по его прибытии во Францию слухи должны были появиться и там. Мортон покидает Англию осенью 1483 года, и в январе 1484 года канцлер Франции говорит об убийстве принцев. В Кройленде, благо место уединенное, беглый епископ скрывался перед тем, как ускользнуть за границу.

— Мортон, — повторил Каррадайн, словно пробуя на вкус имя епископа. — Чуть что не в порядке, епископ тут как тут.

— Значит, вы тоже это заметили?

— Он участвовал — и не на последних ролях — в покушении на жизнь Ричарда до того, как тот стал королем; после коронации Мортон снова среди заговорщиков — его путь в Англии, словно змеиный след, отравлен ядом измены.

— Ну-ну, змеиный след — скорее из области беллетристики. С этим в суд не пойдешь. Но о деятельности Мортона во Франции двух мнений быть не может. Перебравшись через канал, он тут же взялся за подготовку ниспровержения Ричарда. Мортон и его дружок, некий Кристофер Эрсуик, радея об интересах Генриха, не знали ни сна, ни покоя: они засыпали Англию подметными письмами; переодетые гонцы бунтовали народ, пытаясь поднять его против Ричарда.

— Да? Пусть я не разбираюсь, что для суда годится, а что нет, но сравнение со змеей напрашивается само собой. Мне кажется, Мортон начал подрывную работу, не дожидаясь отъезда за границу.

— Я тоже так думаю. Он отдал бы все, чтобы избавиться от Ричарда. С Ричардом на троне Мортон — конченый человек. Может ставить крест на своей карьере. И дело не только в том, что ему будет отрезан путь наверх. Для него все пути будут закрыты. Он лишится всех своих бенефициев и будет вынужден облечься в сутану простого священнослужителя. Это он-то, Джон Мортон! Без пяти минут архиепископ! Ну а если он поможет Генриху Тюдору взойти на престол, то станет даже не архиепископом — кардиналом! Да, для Мортона низвержение Ричарда было жизненно необходимо.

— И ведь для подготовки мятежа был нужен как раз такой человек, как Мортон. Человек без стыда и совести, для которого пустить слух об убийстве ребятишек — плевое дело.

— Конечно, всегда остается доля вероятности, что Мортон сам верил в то, что говорил, — сказал Грант. Привычка взвешивать все «за» и «против» перевешивала в нем даже неприязнь к Мортону.

— Он?! Верил в убийство принцев?

— Ну да. Может, эта выдумка принадлежит не ему. В конце концов, вся страна гудела от россказней, распространяемых ланкастерскими прихлебателями отчасти по злобе, отчасти ради пропаганды. Он мог просто повторить, что услышал.

— Как же! Я не удивлюсь, если, замышляя убийство принцев, он заранее готовил почву, — ядовито сказал Брент.

Грант засмеялся.

— Я тоже не удивлюсь. Ладно, что еще хорошенького вам удалось вычитать у кройлендского монаха?

— Знаете, я со временем несколько успокоился. Отчаянная телеграмма ушла к вам, и тут я сообразил, что кройлендская хроника — тоже не евангелие. В ней говорится о повторной коронации Ричарда в Йорке, а коронации в Йорке не было. Раз монах ошибается в таком важном вопросе, который занимал всю страну, значит, безоговорочно доверять его хронике нельзя. Кстати, монах знал про «Titulus Regius». Излагая содержание акта, он называет леди Элинор Батлер.

— Интересно. Значит, даже в Кройленде, в монастыре, знали, с кем Эдуард заключил брачный контракт.

— Угу. Элизабет Люси Мору просто приснилась.

— Как и то, что Ричард будто бы оклеветал собственную мать.

— Простите?

— Как утверждает Мор, по заказу Ричарда в церкви святого Павла с амвона было провозглашено, что Эдуард и Джордж рождены королевой неизвестно от кого и что только его, Ричарда, мать родила в законном браке, а следовательно, он единственный наследник престола.

— Досточтимому сэру Томасу следовало выдумать что-нибудь более убедительное, — сухо заметил Каррадайн.

— Вот-вот. Тем паче, что Ричард в то время жил у матери.

— Да?! А я и забыл. Нет, не получится из меня полицейского. Знаете, мне нравится ваша догадка, что появлением слухов мы обязаны Мортону. Хотя, конечно, мы можем еще не раз наткнуться на эту сплетню.

— Это, безусловно, возможно. Но я готов спорить на любую сумму, что не наткнемся. Ни за что не поверю, что об исчезновении мальчиков говорилось повсеместно.