Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Первым подскакал к собору московский изменник — боярин Никита Добрынский, но конь его с разбегу споткнулся на каменной отмостке, всадник слетел с седла и ударился затылком о камни. Ему помогли подняться, лицо его было бледно, как у мертвеца. Однако он тотчас же оправился и подошел к соборному окну. Подъехал Иван можайский, спешился, также подошел к окну.

Понял Василий Васильевич, какая ждет его участь. Со стоном отчаяния обратился он через окно к своему двоюродному брату: «Возъпи велми, глаголя: — Брате, помилуйте мя!» Он клялся, что останется внутри монастырских стен, что сегодня же пострижется в монахи, только чтобы не трогали его.

А уж тяжелая окованная дверь с лязгом отворялась…

Василий Васильевич ступил к дверям. А навстречу ему шли заговорщики.

Иван можайский, повернувшись к Никите Добрынскому, сказал: «Възми его» — и вышел из собора.

«Приступле же злый раб, гордый немилосерды мучитель Никита и ят за плече великово князя, глаголя: „Пойман еси великим князем Дмитреем Юрьевичем“».

Василия Васильевича вывели на монастырский двор, посадили в «голые», то есть без сена или соломы, сани, против него сел какой-то монах и «тако отидоша с ним к Москве».

Пленника привезли в Москву, заперли на Шемякином дворе и в ночь на 16 февраля ослепили. Вместе с женой он был сослан в заточение в город Углич. А Софья Витовтовна и под стражею казалась захватчикам особо опасною. Шемяка сослал ее в свой галицкий удел, в дальний город Чухлому, и повелел держать там под замком накрепко.

В той сумятице, когда схватили Василия Васильевича, совсем забыли о его малолетних сыновьях, они «ухоронишася в том же манастыре». Их решили спасти от цепких рук Шемяки, повезли в город Юрьев-Польской, там их приютил оставшийся верным их отцу боярин князь Иван Ряполовский. Он повез их сперва в свою вотчину близ Стародуба Клязьминского. Но мальчики не могли там оставаться в безопасности, и он поехал с ними в окраинный град Муром, откуда в случае угрозы всегда можно было убежать дальше в степи.

6

Сказания о земле Московской - _237_str248_K.png
азалось, Дмитрий Шемяка мог торжествовать. Он стал великим князем московским.

Бояре московские «шатались», иные попрятались по теремам, не шли на совет в Думу, чувствовали себя обиженными, их с первых мест оттеснили. А бояре братья Добрынские, Иван Старков и те галицкие, каких Дмитрий с собой привел, первые места заняли.

Сидевший в темнице Федор Васильевич Басенок подговорил стражу и «бежал из желез» в Литву. Присоединились к нему и другие недовольные новыми порядками люди.

Вслед за Басенком убежали и «многи люди от двора великаго князя… оставя града и домы, да пошли в чужую землю, а не хотя служите изменнику…».

Случалось Дмитрию Шемяке ездить по московским улицам в сопровождении телохранителей. И видел он, как отворачивались от него прохожие и прятались посадские, запирая ворота. Люди молчали, но он хорошо помнил, как после большого пожара, ожидая татарского нашествия, народ шумел и бурлил на улицах, хватал бояр и купцов. Теперь за этим молчанием народным угадывал он скрытую вражду. Горела под Шемякой земля.

Верный его боярин Иван Федорович Старков дал совет — подкупить кое-кого из посадских, кто повлиятельнее.

А где взять деньги?

Дмитрий Шемяка приохотился быть судьей. После большого пожара многим туго пришлось, влезали люди в долги, в кабалу, а отдавать было нечем. Приходили к Шемяке судиться богатые и бедные. Выигрывали всегда богатые, которые давали больше денег; выходили они из суда правыми, но зачастую с опустелыми кошельками.

Крепко запомнился в народе суд его. Родилась с той поры поговорка про его неправосудие — «Шемякин суд». Много побасенок пошло в народе о тех его судах, да еще с присмешечкой, с озорством соленым. Триста лет спустя давно уже позабыли, что был такой лихой князь Дмитрий Юрьевич, кто судил на Москве облыжно. А прозвание «Шемяка» уцелело, и приклеивали его к любому неправедному суду. Кто-то те озорные рассказы записал, а потом нашлись другие грамотеи да стали их переписывать, передавать, вслух читать, пересмеиваться. И поговорка «Шемякин суд» жила долго.

Не мог Дмитрий Шемяка спать спокойно. Каждый день доходили до него вести одна другой тревожнее: тот служивый московский, тот боярский сын убежал, другой убежал, а то и боярин какой, да еще со всем своим двором отъезжал. Уходили не только в Литву, а и в Муром, где боярин князь Иван Ряполовский и его братья, как степные орлы своих орлят, берегли двух мальчиков, двух малолетних сынов Василия Васильевича.

Думал Шемяка и его приспешники: как бы разорить муромское гнездо? Да боязно было посылать рать столь далеко! Как бы не перешла та рать на сторону орлят?

7

Сказания о земле Московской - _238_str249_B.png
 ту смутную пору патриарх константинопольский все не решался назначить в Москву митрополита. Такое церковное безначалие было на руку Дмитрию Шемяке, знал он, что еще со времен Ивана Калиты митрополиты стояли горой за великих князей московских, которые по праву наследования занимали стол, а он-то власть захватом добыл.

Решил Дмитрий Шемяка попытаться переманить на свою сторону церковных владык. Коли будут они его сторону держать, то, может статься, найдут, чем успокоить и усмирить неуемных посадских людишек и смердов, да строптивых бояр, да купцов, да служивых.

Позвал Дмитрий Шемяка в Москву рязанского епископа Иону, стал ему всякие льстивые речи говорить, как его уважает, как почитает.

А тот попытался уговорить самозваного великого князя московского выпустить из углицкого заточения слепого двоюродного брата и дать ему вотчину, какую подобает, хотя бы Переславль-Залесский.

Дмитрий Шемяка обещал освободить Василия Васильевича, обещал и вотчину ему дать, но не Переславль, а подальше от Москвы. Для начала хитрый Шемяка упросил Иону съездить в Муром, взять под свое покровительство малолетних княжичей и привезти их в Москву.

Иона поверил Шемяке, на судах отплыл он вниз по Москве-реке и по Оке в Муром и убедил Ряполовских положиться на него и отдать ему малолеток. Он привез их в Переславль, а сам вернулся в свою Рязань.

Дмитрий Шемяка встретил мальчиков ласково, по головкам погладил, а через три дня после отъезда Ионы отправил их в заточение к родителям, в Углич.

Князья Ряполовские сильно вознегодовали на Иону и на Шемяку. Они подговорили кое-кого из боярских детей и служивых и собрались силой освободить Василия Васильевича и его семью из заточения. Тайно договорились они меж собой сойтись с разных сторон под Угличем 29 июня 1446 года. «Начата мыслити, как бы князя великаго выняти».

Сказания о земле Московской - _239_str250.png
Плохо было «монастырским робятам» писать при тусклом свете. Светец для лучины, лампа с маслом, подсвечник.

Но Дмитрий Шемяка прознал об их заговоре, послал отряд, который преградил людям Ряполовских дорогу.

Ряполовские повернули на Новгородскую землю, оттуда прошли в Литву и там соединились с братом молодой княгини Василием Ярославичем серпуховским и со всеми теми, кто бежал из Москвы, «не хотя служити изменнику».

Дмитрий Шемяка решил созвать собор всех епископов и прочих духовных владык. Он надеялся любой ценой привлечь их на свою сторону.

Собрались владыки. Сидели, молчали, ждали, кто первым голос поднимет. Встал епископ Иона и обрушил на Шемяку гневливые речи. Он стыдил обманщика, что отправил мальчиков-княжат к отцу в ссылку, что и его самого в обман вверг. Он убеждал, что нечего бояться слепца и малолетних детей.

Договорились на соборе так: всем владыкам и Дмитрию Шемяке с боярами ехать в Углич, требовать от узника Василия Васильевича крестоцелования за себя и за своих малолетних сыновей. И пусть даст он «проклятые грамоты», что отрекается от великого княжения. А Дмитрий Шемяка обещал выпустить его с семьей из заточения и дать им в вотчину дальний удел — город Вологду; обещал он выпустить и Софью Витовтовну.

70
{"b":"264604","o":1}