— Так ведь оно не обязательно на Дону. Здесь, я думаю, такой город заиметь еще способнее. Ни князей, ни бояр нет, а жирных неужели мы не подавим?

— Я сам об этом которы сутки думаю, — сразу признался Василько. — Тут капитан этот — десятая спица в колесе. Ты послушай, что посол московский да Ники-та-купец мне говорили…

Когда Ивашка выслушал все, что говорили атаману купец и боярин, задумался крепко.

— Да-а, — протянул он, — без ватаги на такое дело решаться не след. Пожалуй, завтра пора к Черному камню выезжать.

Посидели еще немного молча. Ивашка спросил:

— А у тебя самого куда более душа лежит — на Дон али здесь?

— Если на Дон — Ольги мне не видать. А коль здесь останусь, купец обещает свадьбу сыграть, — виновато сказал Сокол.

— Ты рехнулся! Ватагу на кого бросишь?

— Пока вольный город простому люду не добудем — не оставлю. Пойдем говорить с ватагой.

Чем больше Демо вникал в дела обороны города, тем яснее ему становилось, что кафинские генуэзцы обречены. Это понимали многие. Поэтому власть имущие старались награбить как можно больше и покинуть Кафу. Самый богатый горожанин Ангело Морозини уже нашел корабль, чтобы отплыть на днях из города.

И когда казначей передал Демо большую сумму денег для найма солдат, он решил присвоить золото и бежать. Капитан Ачеллино Леркари, разумеется, тоже не даром, согласился предоставить Демо каюту на «Святой Агнессе».

Корабль наутро покидал кафинские берега.

Свежий морской ветер гонит в бухту мелкую волну.

Над Кафой встает утро.

В порту, как всегда, оживленно, далеко разносится брань матросов, крики грузчиков и надсмотрщиков. Скрипят мачты кораблей, полощутся на ветру боковые паруса, потрескивают дубовые трапы. Пахнет смолой, дымом и морскими водорослями.

Порт — пестрое скопище парусов. Желтые, серые, белые, пурпурные, они делают бухту живописной. Качаются на волнах каравеллы, триремы, бригантины, галеры, фелуки и шхуны.

На внутреннем рейде среди мелких суденышек резко выделяется крутобокая красавица трирема. Это «Святая Агнесса». Коричневые просмоленные паруса убраны к реям, два якоря прочно держат корабль.

Хозяин корабля Ачеллино Леркари, несмотря на раннюю пору, уже на палубе. На нем невысокая круглая шляпа, надвинутая до самых бровей, на плечи наброшен тяжелый плащ. На плаще вышита желтая восьмиугольная звезда с красным щитом посредине. Это знак партии гибеллинов. Фигура у капитана грузная, приземистая. И лицо под стать: тяжелое, с толстыми губами, квадратным подбородком. Лоб и щеки изрезаны морщинами и шрамами, глаза глубоко посаженные, суровые.

Ачеллино напряженно смотрит на берег, с трудом сдерживая волнение. Случай, которого он ждал несколько лет, представился. Вновь он повторит то, что так успешно осуществил двадцать лет назад. Леркари тогда сумел стать во главе восставших городских низов. Было вырезано много гвельфов. Перепуганная знать согласилась уступить большинство мест в сенате. Должность консула занял сын капитана. Добившись своего, Леркари предал городскую бедноту, «людей без имени», и восстание было подавлено. Сам Ачеллино не вставал у кормила власти, он не любил это «хлопотное и нудное занятие», на консульство посылал или родственников или верных людей, которые помогали ему богатеть.

Три года назад положение изменилось. Гвельфы снова стали вытеснять гибеллинов из сената. Последний консул гибеллинов — сын капитана Гофредо Леркари был с позором смещен со своего поста, и его место занял гвельф Джустиниани. После него светлейшим и вельможным стал Антониото ди Кабела — ярый враг Леркари. С капитаном Ачеллино перестали считаться, торговля пошла плохо, лучший корабль двух морей стоял без дела. И Леркари задумал повторить 1454 год.

Время было опасное. Корабли не решались идти в турецкие воды, живой товар скапливался в руках купцов и приносил им только убытки. Ачеллино пошел к самому богатому и жадному купцу Ангело Морозини и предложил свои услуги. Он поклялся, что сумеет пробиться на «Святой Агнессе» через пролив и поможет купцу сбыть товар. После долгих колебаний Ангело решил принять услуги Леркари. Многие говорили: «Если в Кафе и есть человек, способный проскочить пролив, так это Ачеллино на своей «Агнессе»! Морозини погрузил на «Святую Агнессу» триста рабов, вино и другие товары. С собой купец взял сорок вооруженных до зубов слуг. Надеяться на матросов, которых Леркари нанял на корабль, купец не решался. Своя охрана вернее.

Выход в море назначен на сегодня, на корабле все на местах, через некоторое время «Агнесса» покинет рейд. А там… события развернутся так, как пожелает того капитан Ачеллино. Он отлично понимает, что идет на большой риск, но — игра стоит свеч.

Тихо, незаметно к триреме приблизилась лодка. К Ачеллино подошел матрос и доложил:

— За бортом синьор и синьорина. Просят трап.

— Пусть поднимаются на палубу и пройдут в мою каюту.

В каюте капитан усадил Демо и Кончету и сказал:

— Вчера, синьор Деметрио, я не имел времени говорить с вами и согласился взять вас на мой корабль потому, что вы близки к консулу ди Кабела. Сейчас я хочу знать причину вашего отъезда из Кафы. И будьте искренни.

— Я хочу попасть на родину, — ответил Демо.

— Если вы еще раз солжете, я вас выброшу за борт! Тем, кто идет на родину, дают разрешение. Что гонит вас из Кафы? Ну, не трусьте и не вздумайте лгать.

— Ты и верно трус, Демо, — сказала Кончета, выступая вперед, — надо сказать правду. Он присвоил деньги, выданные для найма солдат. Демо, покажи золото.

— Вот теперь я верю тебе, — сказал Леркари, когда увидел кошель, полный золотых монет. Помолчав немного, добавил — Согласно устному договору я обязан доставить тебя в Геную и доставлю. Но твоя подруга будет высажена в Чембало. Влез с ней на мой корабль, словно в собственную виллу, даже не спросив меня.

— О, синьор Леркари, извиняюсь, — заговорил Демо, — простите меня. Кончету тоже пришлось взять с собой. Ей нельзя оставаться здесь.

— Что мне за дело! В Чембало она сойдет, или я не буду капитан Ачеллино!

— Я уплачу за нее столько же, сколько и за себя.

— Не надо платы. Мне денег хватает.

Кончета долго со слезами на глазах умоляла капитана оставить ее на корабле. Наконец Ачеллино сказал:

— Хорошо, вы останетесь, если сделаете мне одну маленькую услугу. Скоро я отмечаю день рождения. Нужно будет, чтобы начальник купеческой охраны выпил больше обычного.

— И только? — весело произнес Демо.

— И еще… Что бы здесь ни произошло — не для ваг. Вы ничего не видели, ничего не слышали. Вы спали в каюте. Ясно?

— Считайте дело сделанным. Так ли, детка?

Кончета радостно кивнула головой. Все это ей было не в новинку.

Проводив Демо и Кончету, Леркари вызвал шкипера.

— Матросы готовы?

— Все как один, — ответил Родольфо. — За тобой, капитан, они пойдут в огонь и в воду.

— В воду я пока прыгать не собираюсь! — сказал капитан и захохотал. — А вот в огонь… давненько не бывал я в огне.

— Хорошо бы в это время выпустить Панчетто.

— Какого Панчетто?

— Тысяча дьяволов! Я забыл сказать. Ночью перед выходом из гавани на наш корабль по приказу консула привезли Панчетто и его сообщников. В цепях.

— Это тот Панчетто, который грабил жирных в Кафе?

— Он самый. Его поймали и хотели повесить здесь, но протекторы Банка из Генуи приказали доставить его: видно, и там он насолил порядочно.

— Об этом потом. Краснозадый боров задумал превратить мой корабль в плавучую тюрьму. Ну, синьор ди Кабела, это я тебе припомню.