Кебо: А гуманоиды смогут скрещиваться с людьми, или виды разойдутся, и adieu?
Орквард: ещё как смогут! Не хуже, чем негры с эскимосами у нас в Гренландии. И метисы будут рождаться с самыми неожиданными комбинированными свойствами! Получится генетическое разнообразие, которое само решит ряд проблем адаптации гуманоидов к мирам, сейчас кажущимся абсолютно непригодными для человека!
Кебо: Значит, смысл внеземных колоний в создании дочерних рас и цивилизаций?
Орквард: Да! И это единственный по-настоящему дельный смысл… Только давай мы перенесем эту часть разговора на вечернюю тусовку. Это как раз тема…
Кебо: Ага! Надо, чтобы оставалась интрига. Ну, тогда пока последний вопрос. Как ты считаешь, встретим ли мы до конца века реальных инопланетян? Как бы братьев по разуму. Дурацкое словосочетание, но все им пользуются, поэтому вот…
Орквард: Вот… Мне было бы чертовски приятно ответить: да! Мы скоро встретим в космосе ребят, таких же симпатичных как мы сами, только с синей кожей, острыми ушками и хвостом… Хвост у синей девушки это очень сексуально. Я бы мог сделать такой сюжет вокруг этого, что в Европе на него бы сразу налепили «три икса». Но я стараюсь держаться научных представлений о Вселенной, и максимум, на что можно рассчитывать, это встреча с цивилизацией вроде той, что у меня показана в новелле «Яблоки Авалона». Если считать авалонских гидроподов братьями по разуму, то по справедливости, земных муравьев надо считать даже не просто нашими братьями, а однояйцевыми близнецами, настолько они нам ближе и понятнее, чем гидроподы.
Кебо: А муравьев, с их муравейниками и аграрными технологиями, можно считать цивилизацией в строго-научном, академическом смысле?
Орквард: В строго-научном, академическом смысле, даже людей нельзя считать цивилизацией. Мы ещё не доросли до того определения, которое дали ученые.
Кебо: Ага! Типа, по науке, мы ещё не цивилизация, а фигня на палочке. Эту и другие резкие темы будут в вечернем репортаже с НФ-тусовки на Тетрабублике Хат-Хат.
----------------------------------------------------------
…
Выйдя из студии под большой козырек (полезная штука, когда хлещет сильнейший тропический ливень), Орквард оглянуться не успел, как на нем повисло некрупное, практически голое человеческое существо женского пола, и громко взвизгнуло:
– Фоткай, Омад!
– Готово! – Отозвался совсем молодой парень-негр, одетый только в оранжевый пояс с тремя нашитыми карманами, и занимавший удобную для фотоохотника позицию под самым краем козырька с коммуникатором в руке.
– Лейла! Что за на фиг! – Возмутилась Пепе Кебо и сделала быстрое движение. Послышался звонкий шлепок, а затем обиженная реплика.
– Тётя Пепе, ну зачем сразу по жопе?
– Затем, что нечего прыгать на незнакомых людей… Гисли, это Лейла, абсолютно бессовестный ребенок в пубертатном периоде… А вот тот юниор – Омад. Полный раздолбай, но обаятельный… Лейла, с чего вдруг ты надела Lza племени татутату?
– Что она надела? – Переспросил Орквард.
– Вот это… – Кебо щелкнула пальцем по пестрому шнурку на бедрах, составлявшего единственную на данный момент одежду негритянки-подростка, – …Называется Lza, традиционная одежда в местности Мберамо. У каждого клана свой узор.
– Это подарок Йи Вааа-Марвин! – Объявила Лейла.
– Ну, тогда ладно… Значит, Марвины уже здесь… А где, кстати?
– Вот, – лаконично сообщил Омад, показав глазами куда-то вверх.
На краю крыши около водостока находилась компактно свернутая черная фигура, которую можно было принять за своеобразную декоративную статуэтку из какого-то экзотического колдовского культа. Как будто под влиянием взглядов группы людей статуэтка развернулась, бесшумно спрыгнула с крыши и оказалась рядом с Лейлой, превратившись в ходе этих пертурбаций во вполне живую девушку. Она была одета в пятнисто-зеленый ультракороткий комбинезон-фартук «ere-style», украшенный яркой репродукцией доброго птеродактиля Фшфш из мультиков Дика Пауэла. Ростом она не превосходила Лейлу, но отличалась гораздо более крепким телосложением и угольно черным (а не шоколадным, как у банту) цветом кожи.
– Hi, Пепе. Мы прилетели. Hi, Гисли. Меня зовут Йи. Ты классный, как орангутан.
– Йи оригиналка в смысле комплиментов мужчинам, – пояснила Пепе.
– E-o! – Та кивнула. – Зачем делать комплименты, которые всем известны?
– Креативный подход, – сказал Орквард. – С орангутаном меня ещё не сравнивали.
– Я очень креативная, – с серьезным видом подтвердила Йи.
– Чего я не понимаю, – задумчиво произнесла Пепе, – так это как ты там сидела под дождем, и тебя это не напрягало.
– Я привыкла, – Йи пожала плечами. – Когда охотишься, часто сидишь под дождем, а тряпочка у меня водоотталкивающая. Такой материал.
Действительно, по её коже ещё сбегали капли воды, но комбинезон-фартук уже был совершенно сухим, как будто минуту назад не находился под шквальным ливнем.
– Интересно… – Пепе провела пальцем по поверхности ткани. – Слушай, а где Сиггэ?
– Он вместе с твоим faakane поехал в Оекусси за вкусным хавчиком для тусовки.
– Хэх!.. Как будто ближе ста миль отсюда хавчик не найти. Стоп! А киндер?
– Они взяли Ипо с собой, – проинформировала Йи.
– Joder! Если они простудят киндера, то я просто не знаю, что я с ними сделаю!
– Дядя Руперт сказал: все будет ОК, – вмешалась Лейла.
– Ты, кнопка, конечно, самый крупный эксперт по простудам.
– Да-да-да! Я эксперт! Я придумала надеть на мелкого флотскую шляпу-накидку!
– Изобретатель… – проворчала Пепе и потрепала девчонку по затылку.
Орквард почесал бороду и поинтересовался:
– А мы так и будем здесь стоять, пока дождь не кончится?
– Зачем стоять здесь? – Удивился Омад. – Нам надо в тот бунгало. До него меньше ста метров. Если пробежим, то не промокнем, нет!
– Вы трое, конечно, не промокнете, – согласился гренландец, – а мы…
– Хэй, бро, – Пепе похлопала его по плечу. – У нас есть зонтик.
Бунгало представлял собой простой двухэтажный домик на ножках, типичный продукт океанийской военно-строительной индустрии: частично-удачная попытка использовать достижения архитектурного кубизма, чтобы придать малобюджетному сооружению из биопластиковых панелей оригинальный вид. На заре Тетрабублика на каждой из его четвертинок стояло по 7 таких взводных казарм на 24 единицы личного состава каждая, однако за неполный год существования Хат-Хат число домиков радикально выросло. Теперь это были уже не казармы, а 8-местные бунгало, как в студенческом кампусе.
Омад, деловито демонстрируя, что здесь к чему, пояснил между делом:
– Это гостевой бунгало. Тут свободны обе комнаты второго этажа. А на первом этаже живут Сефал и Бамо, и в другой комнате – я…
– …И иногда я, – гордо пискнула Лейла.
– …Но, если я впишусь на время к Руперту и Пепе, – продолжил Омад, – то тут будут свободны три комнаты, и все сегодняшние гости разместятся в одном бунгало.
– Вписывайся, акселерат, – Кебо вздохнула. – По-любому, против биологии бороться бесперспективно. Только сначала приведи в порядок ту комнату, ОК?
– Сейчас сделаем, Тётя Пепе!
Омад и Лейла испарились. Кебо вздохнула и предложила:
– Hei foa, пошли в кают-компанию. Покурим.
– Я не курю, но пошли, – согласилась Йи.
– А у меня есть инопланетные сигариллы из парка Джарвис, – сообщил Орквард и протянул Кебо коробку с изображением зеленого монстра в малиновую крапинку.
…Дождь барабанил по крыше, и мимо террасы лилась сплошная полоса воды.
– Почему ты нервничаешь, Пепе? – Спросила Йи, неуловимым змеиным движением устраиваясь на циновке в любимой позе: клубочком сидя на пятке правой ноги.
– Потому, что, по-моему, Лейле рано этим заниматься.
– Э… Я не понял, – произнес гренландец. – У нее что, любовь с этим парнем?
